Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

Хелен тебя поэтому пригласила?

– Мы говорим о том, почему ты мне ничего не сказал.

Натаниэль вздохнул и легонько пожал плечами.

– А когда?

– Когда что?

– Когда я должен был тебе рассказать? – Он провел рукой по волосам, и они встали дыбом, как будто на его орбите перестала действовать гравитация. – Домой ты приходишь поздно. Уходишь, пока я сплю. На работе?

– Сегодня утром я не ушла, пока ты спал. Мы с тобой вместе ходили в синагогу. И пообедали! Мы провели бо́льшую часть дня вместе, и только потом я ушла к Хелен.

– Да. Прости, что я хотел провести день со своей женой и не говорить о работе.

Я качнулась на пятках.

– Но мы всегда говорим о работе.

Натаниэль снова вздохнул и закрыл лицо руками.

– Я знаю, – он убрал руки и ссутулился. – По правде говоря, к выходным я уже про это забыл.

– Забыл. Ты забыл о том, что ФБР расследует деятельность сразу двоих моих коллег?

– Да, – он наклонился и снял со спинки стула свой халат. – Хочешь верь, хочешь нет, но мне есть о чем подумать, кроме разговора за игрой в покер.

– Это не просто…

– Я знаю! Я не пропустил все это мимо ушей. Я сказал Клемонсу. Хорошо? – Он надел халат и затянул пояс так туго, что это должно было быть больно. – Ты и без того расстроилась из-за Хелен. Я подумал, что ты не захочешь снова испытывать чувство вины.

У меня челюсть отвисла.

– Чувство вины? Я не виновата в том, что случилось с Леонардом и Флоренс. С чего бы мне чувствовать вину?

– Ты же еврейка. И южанка. Ты чувствуешь вину просто за свое существование.

Я фыркнула.

– Ладно. Ладно. С этим пунктом я соглашусь. Но только с этим.

Он рухнул в кресло, положив локоть на подлокотник.

– Ну, спасибо и на этом, – глядя на меня, Натаниэль склонил голову набок. – Послушай, Эльма. Ты ничего не можешь с этим сделать, так что…

– Ха!

Он резко выпрямился.

– Что ты задумала?

Я нарисовала большим пальцем ноги кружок на ковре. Ковер был и впрямь великолепный. И, возможно, на втором мартини стоило остановиться.

– У меня же могут быть свои секреты.

– Это не был… А знаешь что? Твоя взяла, – он взмахнул руками. – Как поиграли в бридж?

– Мы не играли.

Натаниэль уставился на меня. Я видела, как он одарил таким же взглядом инженера, который не отчитался по коэффициенту сопротивления в дизайн-проекте. Этого спокойного, несколько обиженного взгляда я сама удостоилась, насколько помнится, только однажды, когда неудачно постирала его рубашку для смокинга и она стала розовой. (Да, нужно было отдать ее в химчистку, но, когда мы были молодоженами, я пыталась экономить.) До маминого мастерства этот взгляд не дотягивал, но сходство было потрясающим.

Я прочистила горло.

– Ты правда хочешь знать или спрашиваешь только для того, чтобы зарубить идею на корню?

Натаниэль три или четыре раза моргнул.

– Что…

Потом он покачал головой, поднялся на ноги и стал ходить туда-сюда по комнате. Потом он, наконец, вернулся к креслу, в котором сидел, оперся руками о его спинку и навалился всем телом.

– Разве я когда-нибудь… хоть единожды… становился у тебя на пути?

Кровь отлила у меня от лица – быстро, как ракета, выброшенная в атмосферу. Он этого не делал. Никогда. Даже когда я захотела на три года свалить на Марс, оставив его одного.

– Прости меня.

– О чем мы вообще спорим?

– Я не… – Я села. На кофейный столик, напротив дивана, но в тот момент мне было на это плевать. – Я не знаю. Мне просто хотелось бы, чтобы ты мне все рассказал.

За окном припозднившийся трамвай с дребезжанием проехал по рельсам. Я опустила взгляд на свои руки и так сильно сплела пальцы, что костяшки побелели. Не стоило пить этот третий мартини.

– Прости, что не рассказал.

Было не совсем ясно, он правда извиняется или просто жалеет, что мы ссоримся. Но, наверное, спрашивать его об этом не стоило.

Я вздохнула, пытаясь сбросить напряжение.

– Ты прав. Я мало времени провожу с тобой.

– Я знаю, что такое рабочее расписание. – С другого конца комнаты послышался шорох халата, когда он пошевелился. – И я знаю, сколько всего тебе нужно наверстать, помимо прочего.

– Что сказал Клемонс?

– Что заменить Леонарда не получится. Что он, в конце концов, написал книгу, посвященную геологии Марса и потенциальным местам высадки.

– Но он не сказал этого про Флоренс.

Он снова пошевелился. Теперь тишину, повисшую в комнате, не нарушал даже шум машин.

Я зарылась пальцами ног в замысловатый узор ковра.

– Ее даже не было тогда на борту ракеты.

– Она довольно откровенно высказывалась о неравенстве в МАК, – Натаниэль прочистил горло: – Были жалобы.

Я подняла голову. Мы с Флоренс не ладили, но я никогда об этом никому не говорила, кроме Натаниэля.

– Ты же не…

Он сердито посмотрел на меня.

– Ты что обо мне думаешь?

– Прости.

Натаниэль запрокинул голову и уставился в потолок, делая нарочито медленный вдох. Выпуская воздух, он поджал губы. Так делал Клемонс, выпуская свои фирменные кольца дыма.

– Эльма. Я никому не рассказываю о наших личных разговорах.

– Ты рассказывал врачу.

– Нет, – он резко перевел взгляд на меня. – Черт бы все побрал, я хотел. Но. Я. Не. Стал. Этого. Делать. Мы дали друг другу клятвы. Помнишь? Я рассказал врачу о твоих физических симптомах, вот и все. Говорить о том, что вы с Флоренс не шибко ладите? Я тебя умоляю.

– Прости меня. – На меня вдруг всей тяжестью навалилось бремя этой ситуации, и я опустила голову на колени, обхватив ее руками. – Прости.

Я услышала, как Натаниэль ступил на ковер. Мгновение спустя я ощутила его руку на своей спине. Он поцеловал меня в макушку.

– Почему ты на меня злишься?

Потому что могу. Я заскрежетала зубами от одной этой мысли, но я не могла от нее отказаться.

– Потому что… Потому что… – Ты здесь. – Я чувствую себя беспомощной.

От его вздоха волоски у меня на шее зашевелились.

– Я тоже.

– Прости меня.

– Ты уже это говорила.

У меня невольно вырвался смешок, и я воспользовалась возможностью, чтобы сесть прямо. По щекам у меня текли слезы, но хоть без соплей и слюней обошлось.

– Но я правда виновата. Мне не стоило вымещать все это на тебе.

– А мне стоило найти время и все тебе рассказать, – он поморщился и отвел взгляд. – Я совсем забыл, как ты относишься к таким вещам, и это глупо… Не то, что ты так к ним относишься, а то, что я забыл.

Мне казалось, что я поняла, куда он клонит.

– К каким вещам?

– К несправедливости, – он уселся на ковер, скрестив ноги, и поднял на меня глаза. – Так что вы решили? Что мы можем сделать?

Я уже говорила, как мне повезло с мужем? Халат у него чуть распахнулся, открыв почти всю грудь и полностью обнажив икры. Я протянула руку и провела пальцами по его щеке.

– У нас появилась идея. Но… Ой.

Так вот почему я так злилась.

Натаниэль вопросительно приподнял брови.

– Я