Могучая крепость (ЛП) - Вебер Дэвид Марк

— Завтра утром, — сказал Стейнейр, — отец Брайан прибудет в твой офис ни свет ни заря, чтобы доставить тебе полдюжины ящиков. Они не очень большие, но довольно тяжёлые, потому что почти полностью набиты бумагами.

— Бумагами, — повторил Волна Грома. Он снова откинулся на спинку стула, скрестив ноги. — Какого рода бумагами, Мейкел?

— Документами, — ответил Стейнейр. — Личными делами, на самом деле. Подборками меморандумов, свидетельских показаний, личных писем. Ты можешь думать о них как о… доказательствах.

— Доказательствах чего? — напряжённым голосом спросил Волна Грома.

— Чего-то вроде двадцатилетия документально подтверждённой коррупции в Викариате и Инквизиции. — Голос Стейнейра внезапно стал очень ровным, а глаза холодными. — Доказательства конкретных актов вымогательства, шантажа, воровства — даже изнасилований и убийств. И доказательства того, что Жаспер Клинтан, как минимум, знал о многих из этих деяний и покрывал их.

Несмотря на свой многолетний опыт, Волна Грома почувствовал, как у него отвисла челюсть. В течение нескольких секунд он пялился на своего старого друга, буквально потеряв дар речи, а затем яростно встряхнулся.

— Ты ведь не шутишь, да? Ты действительно серьёзно?

— Я не шучу, — вздохнул Стейнейр. — И я на самом деле не собирался говорить тебе, что у меня всё это есть. К сожалению, случаются несчастные случаи, а в ближайшие несколько месяцев мне предстоит совершить несколько довольно длительных путешествий. Поэтому я решил, что должен передать всё это кому-нибудь перед отплытием, просто на всякий случай.

— И как давно это всё у тебя? — спросил Волна Грома осторожным тоном.

— Я изучаю их уже около месяца, — признался Стейнейр. — Им потребовалось некоторое время, чтобы добраться сюда из… Ну, не бери в голову об этом.

— И ты не собирался никому об этом рассказывать? — Волна Грома медленно покачал головой. — Мейкел, если твоё описание того, что у тебя есть, является точным, то ты должен понимать даже лучше, чем я, насколько важными могут быть такого рода доказательства. Особенно если мы сможем это задокументировать.

— Честно говоря, это часть проблемы. — Стейнейр откинулся на спинку своего стула. — То, что у меня есть, — это дубликаты первоначальных доказательств. Лично я полностью убеждён в их подлинности, но я никак не могу доказать, что всё это не просто искусная подделка, и это определённо делает их палкой о двух концах. Честно говоря, я думаю, что мы могли бы нанести себе огромный ущерб в пропагандистской войне между нами и Зионом, опубликовав утверждения, которые мы не можем доказать.

— Может быть, — признал Волна Грома. — С другой стороны, независимо от того, какие «доказательства» у нас были, «Группа Четырёх» и её рупоры в любом случае поклялись бы, что всё это подделка. Я имею в виду, что не имеет значения, сколько у нас подлинных доказательств; люди с обеих сторон будут принимать решения, основываясь на том, во что они уже верят. Или, во всяком случае, во что они готовы верить.

— Я знаю. И я думал об этом. Но есть и другая проблема, связанная со всем этим.

— Какого рода «проблема»? — насторожённо спросил Волна Грома.

— Эта информация была передана мне под тайной исповеди, — сказал Стейнейр. — Человек, который дал её мне, согласился доверять моему усмотрению в отношении того, как я могу её использовать, но мне рассказали источник информации как исповеднику. И человек, который дал мне её, не хочет, чтобы личность источника стала известна.

— Даже Кайлебу или Шарлиен?

— Никому. — Выражение лица Стейнейр было мрачным. — Я думаю, что человек, который дал мне её, вероятно, чересчур осторожен, Бинжамин, но это не моё решение. И я должен согласиться, учитывая то, что мне сказали — и то, что я уже видел в самих документах — что, если «Группа Четырёх» заподозрит, даже на мгновение, что у нас есть эта информация и — особенно! — как она попала в наше распоряжение, последствия для этого, очень мужественного человека, были бы разрушительными. Если уж на то пошло, последствия будут фатальными, и, вполне вероятно, также для большого числа других людей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Волна Грома понял, что глаза архиепископа были такими встревоженными, какими барон их ещё никогда не видел.

— Во многих отношениях я действительно должен передать её Хейнрику на хранение, я полагаю, — медленно сказал Стейнейр. — Я думал об этом… усердно. Но в конце концов я решил, что это тот случай, когда поиск наилучшего способа сбалансировать мои обязанности перед Империей и мои обязанности перед Богом требует очень тщательного рассмотрения. Я не полностью удовлетворён ответом, к которому пришёл, но это лучшее, что я смог сделать после самых усердных молитвы и медитации, с какими я когда-либо молился или медитировал в своей жизни.

Волна Грома медленно кивнул. Хейнрик Вейгнейр, епископ Теллесберга, был вторым по рангу членом епископата Церкви Черис здесь, в Старой Черис. Фактически, Вейгнейр будет исполняющим обязанности архиепископа Черис до возвращения Стейнейра. Он также состоял в ордене Святого Жерно, а это означало, что — как и Волна Грома и Стейнейр — он знал правду, стоящую за ложью «Архангела Лангхорна» и Церкви Господа Ожидающего. Он и Стейнейр были очень старыми друзьями, а также коллегами и братьями одного ордена, и Волна Грома знал, что Стейнейр безоговорочно доверял Вейгнейру, и как человеку, и как священнику. Барон не сомневался, что действительно потребовалось много молитв и размышлений, чтобы довести архиепископа до того, что он оставил это ему, а не Вейгнейру.

— Выступая как член Имперского Совета, как Архиепископ Черис, и как советник Кайлеба и Шарлиен, у меня нет абсолютно никаких сомнений в том, что я уже должен был передать всю эту информацию и рассказать тебе и им, откуда она взялась, Бинжамин, — продолжил Стейнейр. — Но, говоря как отец Мейкел — как священник — я не могу нарушать святость исповеди. И я не буду. Церковь Господа Ожидающего может быть ложью, но Бог — нет, как и вера человека, который доверился мне в этом вопросе.

Волна Грома приоткрыл было рот, чтобы возразить. Затем он снова закрыл его, осознав несгибаемую броню веры и честности Мейкела Стейнейра. Говоря исключительно за себя, Бинжамин Райс обнаружил, что он значительно менее уверен в существовании Бога после того, как узнал правду об Церкви Господа Ожидающего. Ему было неудобно признаваться в этом даже самому себе, но всё же возникало мучительное подозрение — возможно, результат необходимого цинизма его как главы разведки — что если одна религия могла быть намеренно сфабрикована, то и остальные могли быть такими. Он был слишком интеллектуально честен с самим собой, чтобы отрицать это сомнение перед самим собой, но это не мешало ему спать по ночам. Независимо от того, существовал Бог или нет, Черисийская Империя по-прежнему была вовлечена в смертельную борьбу с «Группой Четырёх», и, открытое подставление себя под обвинения в атеизме (слово, о котором Волна Грома никогда даже не слышал, пока не получил доступ к компьютерным записям Сыча), лишь дало бы кому-то вроде Клинтана смертельное оружие.

Но какие бы сомнения он сам ни испытывал, он знал, что в Мейкеле Стейнейре не было никаких сомнений. Архиепископ был настолько далёк от фанатизма, насколько это вообще было возможно для человека. Волна Грома был практически уверен, что Стейнейр знал о своих собственных сомнениях, но он был ещё более уверен, что, если бы архиепископ знал о них, он никогда бы не осудил за них барона. Стейнейр просто не мог так поступить, и Волна Грома поймал себя мысли о том, что надеется, что Бог, в которого верил Мейкел Стейнейр — Бог, который мог создать такого человека, как Мейкел Стейнейр, — действительно существовал. И если Стейнейр дал своё слово священника, то он скорее умрёт, чем нарушит его.

«В чём, если разобраться, и есть настоящая разница между ним и кем-то вроде Клинтана, так ведь? — подумал Волна Грома. — Клинтан верит в Церковь. Во власть Церкви, а не Бога, несмотря на то, что никто никогда не показывал ему ни малейшего доказательства, которое могло бы поставить под сомнение существование Бога. Мейкел знает, что Церковь — это ложь… но его вера в Бога ни разу не поколебалась».