Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Работаю. – Мне стало вдруг неудобно за то, что работа моя несерьезная, дядька вряд ли одобрил бы.
Разлив водку по стаканам – себе на палец, Степану полстакана, тетка присела за стол.
– Вот и верно, а то развелося интелихентов, каждый норовит на рабочем горбу поездить! А что с них толку-то? Зараза одна, свободомыслие… в стране рука твердая быть должна и никакого свободомыслия. И чтоб все работали, как один. Я и мамке твоей говорил, куда она полезла, кого выбрала… интелихента, да добро б нашего, а то этот, капиталист! Тьфу! – Он сплюнул на пол, утер губы рукавом и, опрокинув полстакана водки, занюхал луковицей. – Любовь, любовь… и чем эта любовь вышла-то?
– Степушка… – заныла тетка.
– Цыц, баба. Думаешь, она так приперлася, в гости? Не-а, если не на квартиру претензии иметь, то, значится, про мамку поговорить. Интересно же?
Интересно. И неудобно, и страшно оттого, что этот человек, чужой по сути, незнакомый, грязный, отвратительный, пахнущий пережаренным салом, водкой и луком, будет говорить о моей маме.
– Так я всю правду, вот как на духу. Красавица была, оно, конечно, так, вся из себя прям пава… вырядится, бывало, юбка там, кофта, косы заплетет, бусы повесит и по селу гулять… в клуб там или в школу. Ох, наши-то за нею увивались, да и не только наши, с соседних весок приезжали, только с этими разговор короткий, в рыло раз-другой, и все. – Степан ощерился улыбкой. – Славное времечко было, ты-то, Таська, сеструхе своей и в подметки не годилася, а вот поглянь, как оно вышло, ты в дамках, при квартире и мужике, а она где? А из-за чего все? Из-за любови.
Тетка вздохнула и, подперев подбородок кулаком, закрыла глаза. Слушает. И я слушаю.
– А тут аккурат стройку у нас развернули, ну и не простую, потому как поприехали из-за этой, из заграницы, специялисты, значит. – Степан потянулся за бутылкой. – Не, ну чего сказать, с нашими-то они не больно, особнячком все. Вежливыя, конешне, интилехентныя. Ну и случилась у матери твоей любовь, а такая, что прям ты хоть дубцом выбивай, не поможет. Родители-то поначалу пыталися грозить, а потом успокоились, дескать, человек сурьезный, инженер навроде, и о свадьбе поговаривал…
– А он взял да уехал, – тихо сказала тетка.
– Кинул брюхатую и на родину укатил, морда буржуйская. – Дядька подтянул сковородку поближе и, переломив пополам кусок хлеба, ткнул в желтый круг яичного желтка. – И все, с концами, ни письмишка, ни посылки, ничего… вот тебе и интелихент. А я ж ее замуж-то звал… ну а как про пузо узнали-то, то какой замуж, кому порченая нужна? Так что, гляди, мать, принесет Валька в подоле, обеих пришибу! Чтоб неповадно было, ясно?!
Я убежала из этого дома, поспешно распрощавшись, выскочила в подъезд и на улицу. Спасительная темнота, спасительная чистота свежевыпавшего снега, уже не колючего, но мягкого, бело-перьевого, тающего на коже и расчерчивающего щеки дорожками невыплаканных слез.
В моей стране никто никогда не плачет.
В моей стране никто никого не бросает. Всю ночь я сидела на кухне, разглядывая медальон, где хмурый и сердитый лев сжимал в лапах гаснущее солнце.
А Костик так и не пришел. Это хорошо, сегодня я не хотела его видеть.
Семен
Смеркалось медленно, воздух постепенно наливался тяжелой вечерней сыростью, которая разбавляла, приглушала запахи, смешивая их между собой, и не разобрать было, когда и как соломенно-желтый хрусткий аромат жареной рыбы перетекает в тягучий сладковатый – варенья. Или не варенья даже – духов, или канифоли, или вот еще асфальта, дыма… сколько всего намешано, прям голова кругом.
Кроме запахов, из открытого окна, просачиваясь сквозь сетку тюля, проникали и звуки, которые окончательно сбивали мысли с нужных на совсем уже ненужные. Вот, к примеру, на Марину. Обидно за нее было, а еще за то, что Юрий этот колечко взял спокойно, даже поблагодарить соизволил, дескать, за понимание, а потом долго и нудно объяснял, что ничего такого, когда кольцо дарил, не имел в виду, что все эти россказни про замужество – бабские фантазии.
Семен слушал и делал вид, что верит, и Венька тоже слушал и делал вид, а то ли еще свидетель, то ли уже подозреваемый радовался тому, как ловко он всех обманул.
– Ты чего там столбом стоишь? За стол давай! – Венька хлопнул по плечу и к окну потянулся, чтоб закрыть. – А то комарья налетит, как спать потом?
Стало тише, запахов поубавилось, рыбный остался вместе с рыбой – Машка целую гору нажарила, а к ней другую соорудила – картофельную. И огурчиков достала, и салата из молодой зелени настругала. Хорошая она хозяйка, Машка, и в доме у нее бывать радостно, и вдвойне радостно, что с Венькой они мирно живут и что тот никогда не станет за Машкиной спиной любовницам кольца дарить или гадости про жену рассказывать.
– Ты чего смурной такой? – Венька пальцами скатил в тарелку две картофелины, круглые, разваристые, они раскололись пополам, рассыпаясь мелкими желтыми крошками. – Из-за урода этого? Или баба приглянулась? Да не юли, вижу, что приглянулась, рыцарь ты наш.
Отвечать Семен не стал, только себе картошки наложил и рыбы тоже. Жалко, что Машка спит, посидела бы, рассказала б чего, глядишь, и полегчало б на душе.
– Ну имя-отчество имеется, координаты тоже и телефончик, – не унимался Венька. – Возьмешь, позвонишь, пригласишь куда.
– Куда? – Семен припомнил украшения на Марининых руках. Да не с его зарплатою таких дам приглашать.
– Дурак ты. – Венька, двумя пальцами подхватив с тарелки картофельную крошку, закинул в рот. – Ей что, деньги нужны? У нее своих хватает. Ей внимание нужно и женщиной себя почувствовать, а не… не знаю. Хорошая ж баба вроде, гляди, упустишь.
Семен опять не ответил, потому как, во-первых, не Венькино это дело, ну а во-вторых, сказать было нечего, потому как и вправду хорошая. Только не про Семенову душу.
– В общем-то, твое дело, не хочешь – не надо. Да и, может, правильно, не ко времени пока. Короче, я тут по Омельской кой-чего накопал. Ну с именем-возрастом понятно, там все сходится, вопросов нету. Не привлекалась, не замечена, не участвовала.
– Где?
– Нигде и ни в чем. Короче, образцовая гражданка из образцовой семьи. Папаша ее – некогда известный режиссер, заслуженный, народный, обласканный властью и так далее по списку, мамаша – дочь крупного, как принято выражаться, партийного деятеля. Имеется мнение, что без помощи маминого папы Дашин папа не был бы столь знаменит, но это так, к слову. При Союзе жила семья дружно и хорошо, после Союза – стала еще лучше, поскольку папа, ну, тот, который режиссер, вовремя подсуетился и полез в политику, благо имя еще имело вес. Мама занялась бизнесом, благосостояние семьи прыгнуло на прямо-таки фантастический уровень. Вот. – Венька, не прерывая рассказа, расколупывал рыбину, аккуратно вытягивая иглообразные кости, причудливым узором выкладывал их по краю тарелки, а освобожденные от костей куски отправлял в рот и глотал, не пережевывая. – У единственного ребенка в семье, позднего и горячо любимого, имелось все и даже больше. Первую выставку Омельской организовал папочка пополам с мамочкой, тут и выяснилось, что она и вправду талантливая. Картинки покупать стали и тут, и за границей.
– Успех к успеху.
– Эт точно, – поддержал Венька. – А еще говорят, беда за бедой. Ну, короче, сначала преставилась мать нашей пострадавшей. Классическое заказное, ни исполнителя, ни заказчика найти не удалось. Потом подобная же неприятность приключилась и с папашей, причем прямо на похоронах. Громкое дело было, правда, давнее. Года четыре уже… или пять? Ну да главное, что бесперспективное, в смысле…
– Я понял.
Бесперспективное – слово на вкус, как огурец, кисловато-сладкое, с нечаянной горечью разгрызенного кругляша перца.
– Ну вот, короче, тут-то, казалось бы, и пойти всему прахом, где художнице с таким наследством управиться? Но! – Венька облизал пальцы. – Но наша Даша скоропостижно, точнее, скоропалительно выходит замуж. И за кого? За одного из сотрудников материной фирмы. Так что подсуетился наш Юра, молодец!
Венька, поднявшись, включил свет. И вправду пора. Трехрогая люстра с желтыми стеклянными цветами плафонов моментально привлекла мошкару – поналетело изрядно.
– Ну, короче, удачно получилось. То есть фирма пострадала, конечно, подмельчала, и прежних-то связей не осталось, но и разориться не разорилась.
– Понятно.
– Так вот, чтоб было совсем понятно, скажу, что и фирма, и квартира, и прочее имущество давным-давно переписаны на Омельского. Девушка-то крепко не в этом мире была, видно, он ей сунул бумажки, она и подмахнула. Все.
– Тогда выходит… – Семен попытался поймать ускользающую мысль.
– Вот именно, что выходит – не было у него мотива убивать! Не было! – Венька стукнул вилкой по столу, смутился и, положив рядом с тарелкой, зашептал: – Все и так ему принадлежит! По акту дарения. Хотел бы развестись – развелся б без проблем и дележек имущества.
- Маска короля - Екатерина Лесина - Детектив
- Улыбка золотого бога - Екатерина Лесина - Детектив
- Райские птицы из прошлого века - Екатерина Лесина - Детектив
- Фотограф смерти - Екатерина Лесина - Детектив
- Кольцо златовласой ведьмы - Екатерина Лесина - Детектив
- Неизвестная сказка Андерсена - Екатерина Лесина - Детектив
- Вечная молодость графини - Екатерина Лесина - Детектив
- Сокровища Массандры - Юрий Гаврюченков - Детектив
- Черная Королева тамплиеров - Лариса Капелле - Детектив
- Красная линия метро - Владимир Евменов - Детектив / Остросюжетные любовные романы / Триллер