Полночь в саду добра и зла - Джон Берендт

Она указала на меня, и через секунду я оказался в море света. Все взоры обратились в мою сторону.

– Хочу, чтобы все познакомились с моим новым шофером! – крикнула Шабли. – Он возит черную задницу вашей мамочки по всей Саванне. Как только он научится водить немного получше, мы с ним прикупим «роллс-ройс»! Это истинная правда! Нет ничего слишком хорошего для Леди! Я серьезно. Нет ничего слишком хорошего для Куколки! Все, деловая мисс, теперь направь свет на маму! Спасибо, сладкий мой! Я хочу, чтобы вы от души насладились нашим шоу. Радуйтесь! Но смотрите, сукины дети, не вздумайте задирать моего нового шофера! Если я вас застукаю, то вам придется иметь дело с Шабли! – Она повернулась и продефилировала к сцене. Дойдя до занавеса, она обернулась через плечо и прошептала в микрофон: – Все это шутки, сладкие мои…

Вслед за Шабли выступала Джули Рэй Карпентер. Эта кудрявая блондинка была на фут выше Шабли и приблизительно на восемь фунтов тяжелее. Когда Джули улыбалась, на ее полных щеках появлялись симпатичные ямочки. Одета она была в криво сидящее платье из ярко-синей тафты; по морщинкам и складкам на швах было ясно, что платье сшито дома на швейной машинке. Джули Рэй кривлялась, дергалась и даже дважды бросалась рыбкой на кулисы – делалось это для усиления драматического эффекта, но без малейшего намека на самоиронию и без понимания того, что смотреть на эти ужимки просто неловко. Дюжина зрителей дали Джули Рэй на чай и столько же покинули зал. Я смотрел это действо, когда ко мне подошел официант в твердой соломенной шляпе и похлопал по колену.

– Шабли просила меня привести вас за кулисы, – сказал он.

Официант провел меня в тесную артистическую уборную, где помещались все актеры клуба. За длинным столом причесывались и накладывали макияж. Шабли сидела возле зеркала в одних колготках. Увидев мое отражение, она обернулась.

– Эй, сладкий мой! – крикнула она. – Надеюсь, ты Не очень рассердился на меня за то, что я ослепила тебя прожектором и ошарашила своей болтовней.

– Мы все равно остаемся друзьями, – примирительно ответил я.

– Вот и хорошо, мой сладкий, а вот адвокат с Хилтон-Хед, думаю, не скоро здесь появится. Я же видела, как он миловался со своей рыбкой, пока я выступала, а этого я не могла перенести! Его счастье, что он не стал со мной пререкаться. Если бы он начал мне перечить, я бы ему показала!

Шабли сняла парик и высоко зачесала волосы.

– Иногда мне приходилось снимать туфлю и бить некоторых по головам, чтобы доказать, что я не дурака валяю, а работаю. На прошлой неделе во Валдосте одна девица слишком громко разговаривала во время моего выступления, я ее отчитала, так эта мерзавка плеснула мне в лицо пивом. А кто она такая? Лесбиянка, лизуха собачья! Но она упустила из виду, что у нее на столе стояла дюжина пива. Ну, я и выкупала ее пивом от всей души! Да, славно я ее выкупала, эту суку!

– Шабли, а как твой босс отреагирует на то, что ты обозвала его скупердяем? – спросил я.

– Да ерунда все это, мой сладкий. Он еще легко отделался, потому что в баре меня ждет конверт с деньгами, я его уже видела. Я не стала распаляться, а то он может не отдать мне конверт. До босса я доберусь позже.

В уборную вернулась Джули Рэй, и на сцену отправилась высокая, элегантная черная женщина Стейси Браун. Следующей на очереди была Дон Дюпре, стройная, как статуэтка, блондинка с длинными прямыми волосами, очень модно одетая. Шабли пояснила, что Дон – профессиональная швея.

– Это она сшила платье, в котором я только что выступала, – сказала Шабли. – Оно тебе понравилось?

– Оно произвело на меня впечатление, – ответил я.

– Это платье хорошо подходит, когда я разыгрываю из себя шлюху, но для второй песни надо подобрать что-нибудь другое, поскромнее, специально для тебя, мой сладкий. Это будет мой дебютантский выход в длинном, до пола, платье. Я бы надела к нему жемчуга, но для меня это слишком… целомудренно. Придется обойтись бижутерией. Сзади на платье есть вырез – от шеи до самой задницы, но двигаться я буду медленно и спокойно, будучи леди, каковой я и являюсь. Медленные танцы очень выгодны. Мои фанаты могут подойти и дать мне чаевые. Когда танцуешь быстро и непристойно, многие люди пугаются, да им и трудно дотянуться до меня, если я кручусь, как черт. Однако, мне надо поторопиться с платьем, скоро мой выход. – Шабли направилась к длинной вешалке с платьями.

– Вот весь мой гардероб, малыш, – сообщила она. На вешалке висели пятьдесят или шестьдесят платьев всех цветов радуги, почти вся одежда была расшита блестками и бисером – перья марабу, волнистый бархат, шелк и облака тюля.

Шабли взялась рукой за красное платье без бретелек.

– Вот в этом я стала Мисс Мира, – сказала она и показала на висевшее рядом голубое платье. – А в этом я победила на конкурсе «Мисс Джорджия». Если ты когда-нибудь попадешь в магазин одежды и захочешь сделать приятное Куколке, то запомни, что у меня малая полнота, а размер – шестой.

Шабли стояла передо мной почти голая. Торс был идеально женским – узкие плечи, хорошо развитая грудь. Ноги, пожалуй слишком стройные и худощавые, но я заметил, что между ними ровным счетом ничего не выпирало.

– У-у-у-у, бэ-э-эби! Я вычислила, куда ты сейчас посмотрел! Хотел увидеть моего мальчика? Но я надеюсь, что ты ничего там не увидел.

– Нет, ничего, – вынужден был признать я.

– Это хорошо, потому что, если ты там что-нибудь увидишь, то обязательно скажи мне. Скажи: «Девочка, твоя палочка очень хорошо видна», и я ее сразу уберу, потому что я не перенесу такого безобразия! Это же отвратительный вид! Это жуткая вещь, мой сладкий, если ты выступаешь вся размалеванная, а у тебя напоказ выставлен Дик!

Джули Рэй перестала краситься.

– Ты и в самом деле права, Шабли.

– Да, и поэтому я ношу капкан, – продолжала Шабли.

– Что такое капкан? – спросил я.

Шабли посмотрела на меня с неподдельным изумлением.

– Ты что, никогда не слышал о капкане?

– Нет, а что это?

– Капкан, так я его называю, – это лучший друг девочки – прячет ее мальчика.

– Шабли! – выпалила Джули Рэй с полным ртом шпилек.

– Сестричка не любит, когда я так выражаюсь, правда, деловая мисс?

Джули Рэй промолчала и принялась сооружать какую-то сложную прическу. Шабли снова повернулась ко мне.

– Это тайна профессии, мой сладкий, а наша деловая мисс считает, что я разбиваю прекрасную иллюзию, когда рассказываю всем, что у нас, девочек, тоже есть яйца и Дик.

Шабли взяла в руку небольшой четырехугольный кусок розовой материи с двумя эластичными петлями, пристроченными по бокам.

– Вот это и есть капкан, мой сладкий. Сначала ты прячешь все свое хозяйство между ног, потом продеваешь ноги вот в эти дырки и натягиваешь капкан до самого паха. Яичники при этом вдавливаются внутрь – ты понимаешь, что яичниками я называю свои яйца, мой сладкий. – Шабли посмотрела на меня широко открытыми глазами. – Малыш, видел бы ты сейчас свою физиономию!

– Я просто не знаю, бывает ли что-нибудь больнее, чем то, что ты сейчас описала.

– А теперь я скажу тебе, что мы делаем с трубчатым бинтом! – Шабли не стала ждать, когда я ее остановлю. – Трубчатый бинт нужен, когда ты хочешь пощеголять с голой задницей. Тогда все хозяйство заправляется в щель между ягодицами, и никто никогда не догадается, что у тебя между ногами что-то есть. Но не надо говорить о боли! Эта штука вообще очень болит, когда за нее тянут, а уж делать резкие движения в таком положении, тоже, доложу я тебе, не пикник!

Джули Рэй швырнула на стол расческу и бросилась вон из уборной.

– Наша деловая мисс разгневана! – спокойно произнесла Шабли ей вслед. – Ничего, переживет. Она хорошая девочка, и я очень ее люблю, о чем она знает. А вообще-то, она, конечно, права. Все это дерьмо не так легко достается, как кажется. Для того чтобы сделать лицо, мне надо двадцать минут – нанести тени на веки, обвести линию глаз, наложить тушь на ресницы и помаду на губы. На это уходит двадцать минут, мой сладкий. А чтобы приготовиться к представлению, мне нужен час.

Вернулась Джули Рэй. Шабли одарила ее взглядом, полным раскаяния.

– Ну все, все, деловая мисс, – произнесла она. – Больше не будет этих разговоров, я не стану больше выдавать наши профессиональные тайны. Прости меня, мне очень жаль, что я это сделала. Мне очень стыдно, честное слово! Ты меня прощаешь?

Джули Рэй против воли улыбнулась.

– Вот и хорошо, моя радость. Мы, девочки, должны держаться друг друга. Ой, малыш, моя очередь!

Шабли сорвала с вешалки темное, как ночь, синее платье и скользнула в него. Платье было с высоким воротом и действительно доставало до пола. Плечи густо покрывали фальшивые бриллианты.

– Застегни мне молнию, мой сладкий, – проворковала Шабли.

Я застегнул. Сзади на платье действительно был вырез, но песня оказалась медленной мелодичной балладой, и Шабли неторопливо извивалась в такт песне, не делая резких движений. Повороты плеч подчеркивали на строение баллады, и поклонники, выстроившись в проходе протягивали ей свои чаевые. Когда танец кончился, Шабли взяла микрофон и поблагодарила всех присутствующих.