Полночь в саду добра и зла - Джон Берендт

Я тихо встал и вышел. Закрывая за собой дверь, я слышал, как стонала Шабли.

– Да, да, да-а-а, бэби. О-о-о! М-м-м-м-м!

«Пикап» располагался в довольно большом здании на Конгресс-стрит. Еще на подходе к входной двери я услышал ухающие звуки музыки диско. Внутри, у входа в вестибюль сидела коротко остриженная женщина, оживленно болтавшая с полицейским в форме. На стене висело написанное от руки объявление: «Вступительный взнос 15 долларов». Однако, увидев меня, женщина махнула рукой, пропустив меня бесплатно.

На первом этаже располагались тускло освещенный бар и танцевальная площадка с мигающими огнями и грохочущей музыкой. В баре было полно молодежи, одетой с нарочитой небрежностью, но довольно консервативно. У входа в бар висел плакат, извещавший публику о том, что выступление леди Шабли состоится в одиннадцать и в час. Билеты стоили по три доллара, и продавал их тощий субъект в бейсболке на висевших сосульками до пояса сальных волосах. – Увертюра уже началась, – сообщил он. Зал наверху оказался длинным, узким помещением с низким потолком, баром в одном конце и маленькой сценой – в другом. С потолка свисал вращающийся зеркальный шар. Человек пятьдесят, включая несколько парочек, уже занимали свои места под грохот записанной на пленку увертюры, состоявшей из рокочущих и быстрых бродвейских мелодий. Звук включили на полную мощность, чтобы в зале не была слышна музыка из дискотеки. Увертюра закончилась, и зал внезапно погрузился во мрак. Из динамиков полилась пульсирующая, зажигательная мелодия Натали Коул «Джамп-старт».

Над сценой заметался пучок света, который, остановившись, высветил на ней круг. В этом круге, словно ниоткуда, как взрыв, возникла Шабли. Она была воплощенный яростный огонь в коротком, покрытом блестками платье, вокруг которого вихрем кружилась, подобно бушующему пламени, красная, желтая и оранжевая бахрома. В мочках ушей висели громадные серьги, голову украшал черный, крупно завитой парик. Публика оживилась, когда Шабли бросилась в проход, отрабатывая телодвижениями каждый нюанс неистового ритма. Она оглянулась через плечо с неподражаемым видом превосходства. То была распутница, соблазнительница – Соблазнительница с большой буквы. Шабли танцевала восхитительно, артикулируя губами слова песни, улыбаясь Так, словно ей в рот попало что-то очень вкусное. В глазах ее блистали душевный огонь и дьявольское пламя. Ее взгляд говорил: «Если предыдущее движение показалось тебе вульгарным, мой сладкий, то посмотри вот на это!» Публика начала вскакивать с мест и тесниться у прохода, протягивая к Шабли руки со скатанными долларами. Шабли принимала эти подношения, не прекращая танца – она брала деньги, одновременно позволяя своим поклонникам засовывать купюры в вырез платья. Музыка смолкла, и Шабли исчезла так же стремительно, как и появилась, под свист, улюлюканье и восторженный топот ног.

Через мгновение в динамике раздался надтреснутый, хрипловатый голос Шабли:

– Хей, суки!

Публика не стала медлить с ответом: – Хей, сука! – восторженно заорали собравшиеся. Шабли поднялась на сцену с микрофоном в руке, промокая пот, обильно струившийся по ее шее и груди.

– Ребята! Я потею, сладкие мои! Я в самом деле потею и не стыжусь этого! Я хочу, чтобы вы все, белые люди, видели, как тяжко я работаю ради вас!

Она сделала несколько непристойных телодвижений, чем немало развеселила публику.

– Мне нужна еще одна салфетка, сладкие мои! Кто даст мне салфетку? Кто это сделает, получит приз, и я не скажу, какой, пока кто-то не выиграет его!

Из публики передали салфетку.

– Спасибо тебе, бэби. Ты – истинный джентльмен! Да, да, ты, сладкий мой! Ты выиграл приз! Теперь ты будешь вытирать мой пот до конца моих дней, ладно? Публика завыла от восторга.

– Да, родные мои, я сильно потею, но скоро я сбавлю темп. Мой гинеколог говорит, что если я этого Не сделаю, то у меня снова будет выкидыш. Да, сладкие мои, я опять жду ребенка! Срок приближается, и мой малыш движется все ниже и ниже, все ближе к выходу. Очень тяжело танцевать в этой духоте, когда ты беременна! Вы когда-нибудь пробовали? Нет? А вы попробуйте – забеременейте и попляшите, как я! Сладкие мои, вы выдохнетесь в момент! Как вы думаете, у меня опухли ноги? Вы их видите? Они опухли? Вы знаете, как у ваших мамочек опухали ноги, когда они носили вас под сердцем? У меня такие же ноги?

Публика выдохнула:

– Нет!

– Надеюсь, что нет, мои малыши, потому что у ваших мамочек ноги были просто безобразными, когда они носили вас.

Публика возмущенно зашикала.

– Я шучу, – крикнула Шабли. – Хочу предложить вам одну выгодную сделку, белые парни! – продолжала Шабли. – Старики моего мужа не платят больше за мои аборты, и нам перестало хватать наличности. Пусть каждый из вас свозит меня к себе домой и скажет, что я беременна от него. Ваши старики сразу раскошелятся, и прибыль мы поделим пополам. Вы думаете, они этого не сделают? Подумайте еще, сладкие мои! Хорошенько подумайте! Папочка моего мужа – баптистский священник. Он платил дважды, а это уже попахивает массовым убийством, вы согласны, сладкие мои? Я говорю вполне серьезно!

Шабли сделала несколько шагов по проходу, но про вод микрофона натянулся, и она остановилась, несколько раз дернула провод, но тщетно. Она оглянулась к будке ди-джея.

– Майкл! Деловая мисс! – Она дернула еще раз. – Эй! Ты не отдашь мне провод?

Шабли обратилась к публике:

– Теперь я хочу кое о чем попросить вас. Как вы думаете, может Берт, человек, который владеет этим чертовым клубом, сделать такой шнур, чтобы я могла обойти весь зал, чтобы вы все могли оказаться поближе ко мне, чтобы ощутили мою дрожь, мою страсть?

Люди вразнобой закричали:

– Да!

– Если это все, на что вы способны, то лучше вам прижать задницы к стульям и оставаться дома, а не ходить сюда. Я серьезно. А теперь я хочу услышать, как вы ревете: «Да, сука!»

– Да, сука!

– Должно быть, у меня заложило уши, детки! Я ничего не слышу.

– ДА, СУКА!

– Вот так-то лучше! Да-а-а, детки мои! Вот теперь я чувствую, что вы здесь. Извиваясь всем телом, Шабли провела руками по платью. – Да, теперь я чувствую, что вы здесь, детки, даже если и не могу дотянуться до каждого из вас, как я это обычно делаю и как бы сделала сегодня, если бы не короткий шнур, который годится только на то, чтобы засунуть его в задницу!

В зале раздались свистки и мяуканье.

– Может быть, Берт думает, что я раскошелюсь и сама куплю длинный шнур. Как вы думаете, стану я это делать? Что? Ни за что, детки! Я не буду тратить свои кровные монеты на этот чертов шнур! Ваша мамочка и так покупает платья на собственные деньги. Пусть будет шнур любой длины, и я буду играть с ним, да, девочка, и не смотри на меня так! С длинным или коротким, но Я буду играть с ним. Неважно, каков его размер. Ваша мамочка будет вести себя, как беременная белая женщина и побережет свои денежки!

Публика все больше оживлялась. Шабли продолжала приплясывать на месте.

– Я шучу, детки мои, – промурлыкала она. – Ладно, банда, хочу поблагодарить вас за то, что вы пришли сегодня к нам на представление. Если я кого-то обидела, то это не стоит и двух слезинок. Плюньте на это с высокого дерева. Да, малыши! Мы приготовили для вас прекрасное шоу, у нас в запасе целый выводок превосходных сук, так что возьмитесь за руки, а пока попросим на сцену… – Шабли взглянула на мужчину и женщину, сидевших за столиком у прохода. – Эй, вы двое, вы обнимались и миловались весь мой номер! Нет, нет, нет, не смущайтесь, детки, все в полном порядке! Хватайте все, что можете, и лучше сразу, сладкие мои! Скажи-ка мне, девочка, это твой муж или друг? Муж? Правда? Должна тебе сказать, что мы с ним трахаемся с самого Рождества! Да, моя сладкая. Он отец моего ребенка. Это правда, детка. Откуда вы? С Хилтон-Хед! А что делает отец моего ребенка, кроме того, что бесподобно трахается? Он – адвокат! О-о-о-о, у моего птенчика будет богатый папочка. Когда ты выучишься на адвоката, то станешь носить после имени все эту шелуху – эсквайр, там, или поверенный в делах. Не надо рассказывать мне об адвокатах, милый. Когда все время имеешь дело с наркоманами и копами, поневоле начнешь знаться и с эсквайрами и с поверенными в делах, Ты, мой сладкий, знаешь, что такое адвокат. Но вот у твоей жены, кроме имени, ничего никогда не будет, правда?

Она просто будет рожать тебе детей, да? А вот у меня есть кое-что и кроме имени – у меня есть аплодисменты, которые тянутся за мной, как хвост за котом, и есть люди, которые кричат мне; «Эй, сука!» и млеют от восторга.

Шабли кошачьей походкой пошла по проходу, а беснующаяся публика кричала:

– Эй, сука!

– Но у меня есть и кое-что получше. Есть одни вещь, которая следует за моей задницей, и многие из вас просто умрут от зависти, когда узнают, что это! – Шабли посмотрела на луч прожектора. – Деловая мисс! Ну-ка посвети сюда!