Скиф - Николай Коробков

— Да, я слыхал об этом, — сказал Адриан, — но, признаюсь, не могу понять, как могли пчелы лепить храм из воска, если они пожертвовали для него свои крылья. Но вот, кажется, мы пришли...

Адриан приказал одному из рабов внести дары и ввести жертвенных животных. Ворота раскрылись, и, предводительствуемая музыкантами, игравшими на свирелях и флейтах, к храму двинулась процессия одетых в белые платья людей, украшенных венками, со шкатулками и цветными тканями в руках. На привязи, увитой цветочными гирляндами, два мальчика вели белую телицу: с ее позолоченных рогов спускались перевязанные лентами венки из роз. Люди с цветами в руках шли с боков; сзади теснилась большая толпа, собравшаяся, чтобы присутствовать при торжественном жертвоприношении.

Эксандр, удалившийся в храм, показался на пороге, одетый в длинный белый хитон, с миртовым венком на голове, держа в руках чашу и кропильницу. Несколько служителей, также одетых в белое, вышли вперед с чашами и дали вымыть руки Адриану, ставшему во главе жертвенной процессии, Люцию и остальным.

Затем через притвор, украшенный различными приношениями и гирляндами зелени, все вошли в небольшой храм, имевший продолговатую форму.

После ярко освещенного солнцем двора он казался полным тени, так как свет проникал сюда лишь через широкую дверь притвора. Жрец отдернул занавес, спускавшийся за украшенным бронзой мраморным алтарем, и открыл статую прекрасной богини, выступавшую в полумраке белыми контурами.

— Запиши, — вполголоса сказал Люций, повернув голову в сторону секретаря: «Статуя богини представляет собой мраморную копию Афродиты Праксителя, находящуюся на Книде». Надо будет потом узнать имя сделавшего ее мастера.

Между тем жрец окропил водой всех присутствующих и осыпал жертвенное животное пригоршнями ячменя, черпая его из принесенных корзин. Молящиеся также осыпали жертву, и жрец подвел ее ближе к алтарю. Затем он низко наклонился над животным, и оно, как бы отвечая на вопрос, быстро мотнуло головой.

— «Желая заставить животное дать благоприятное предзнаменование и кивнуть головой в знак добровольного согласия на жертвоприношение, жрец влил ему в уши воды, что, впрочем, в Риме применяется не менее часто, чем здесь», — продиктовал Люций.

Сохраняя серьезный и торжественный вид, он вслед за Адрианом принял от жреца кусочек шерсти, срезанной с головы жертвенного животного. Внимательно наблюдая, как тот раздает присутствующим клочки шерсти, он продолжал вполголоса диктовать, пользуясь тем, что музыканты заиграли на двойных флейтах торжественную мелодию, под аккомпанемент которой несколько голосов запели пеан.

Служитель привязанной к жезлу горящей паклей поджег дрова на жертвеннике, жрец бросил туда отобранную у молящихся шерсть с головы обреченной теперь жертвы и дал знак своему помощнику. Тот подошел, быстро поднял и опустил палицу, глухо ударившуюся о темя между рогов животного; оно замычало и рухнуло на подогнувшиеся колени. Хор запел громче, служитель, загнув телице голову на спину, ножом перерезал горло; кровь потекла в подставленную широкую, массивную жертвенную чашу.

Быстро при помощи прислужников жрец снял шкуру с туши, разделил ее на части и рассеченные куски разложил на стоявших около жертвенника столах. Затем он предложил Адриану подойти и показал ему внутренности, дававшие благоприятные знамения: печень была гладкая, хорошо окрашенная, с сильно выступающими мочками. Они посмотрели также желчь, исследовали селезенку, легкие и сердце: по утверждению опытных гадателей, при особенно дурных предзнаменованиях оно иногда отсутствует у животных.

Адриан снова вернулся на свое место, а жрец посыпал куски мяса ладаном, полил вином и сделал то же самое с внутренностями, сложенными в корзины; затем на пылающий жертвенник был принесен пирог, испеченный из сыра, пшеничной муки, масла и меда.

Вознося моление Афродите, Эксандр обнес вокруг жертвенника корзину с внутренностями и положил их на огонь; отдельные куски мяса, обернутые в жир, и часть спины, заключавшая в себе хребет вместе с хвостом, были помещены туда же и еще раз политы вином, посыпаны ладаном и другими благовониями.

Дым поднялся высоким столбом и расплылся вверху; поддерживаемое трезубцами мясо затрещало на огне, обугливаясь и разбрасывая искры. Обходя жертвенник, останавливаясь перед статуей богини, жрец торжественным речитативом произносил молитвы, повторяемые стройным многоголосым хором.

Наконец мясо сгорело. Оставшиеся на столах куски, наткнутые на вертелы, были поджарены, розданы и съедены присутствовавшими. Затем справа налево всех обнесли вином; жрец прочитал отпускные молитвы, и народ стал расходиться.

Принесенные Адрианом дары, в виде различных благовоний, нескольких бронзовых и серебряных чаш и цветных тканей, разместили в святилище. Служители начали приводить в порядок храм, подбирая рассыпанный ячмень и упавшие с жертвенника уголья и цветы.

X

Эксандр переоделся в обычное платье и вышел к разговаривавшим перед храмом римлянам, окруженным свитой клиентов.

— Не найдется ли у тебя времени отобедать у меня? — обратился он к Люцию. — Адриан тоже окажет мне эту честь.

Люций поблагодарил.

— У меня еще много дел на сегодня, но я с удовольствием выпью стакан вина и, если позволишь, посмотрю твою библиотеку. Я слышал — у тебя прекрасное собрание свитков.

— Посмотри. Моя библиотека не велика, но в ней, правда, есть хорошие экземпляры.

Они шли, разговаривая. Полушутя, Люций расспрашивал жреца о чудесах, совершенных богиней по молитвам верующих. Адриан вмешался в разговор, уверяя, что он сам был однажды свидетелем чуда, и обещал пожертвовать в храм золотой треножник, в случае если его желание будет исполнено Афродитой; он опять пришел в хорошее настроение и, самодовольно улыбаясь, слушал рассказы жреца.

Эксандр говорил о великих святилищах Эллады, элевзинских мистериях, Дидоне, таинствах Самофракии.

Люций не без удовольствия вспоминал о разных достопримечательностях, виденных им во время путешествия по Греции, — о волосах Медузы, хранившихся в Тегее, голове Орфея в Антиссе, в колеснице Пелопа — Флиунте.

Разговаривая, они вошли в дом жреца, где был приготовлен обед, состоявший, главным образом, из овощей: салата, мальвы, масличных ягод; на столе было также блюдо устриц, приготовленная под белым соусом черепаха и раки.

Продолжая начатый разговор, Эксандр перешел к горестной участи разоряемых варварами греческих колоний и указал мельком, что необходимость заставляет их обращаться за помощью к враждующему с Римом Понтийскому царству; для эллинской цивилизации было бы лучше, если бы защиту разоряемых городов взяли на себя римляне.

Люций улыбнулся холодно, сжав губы, отчего лицо его сразу приобрело квадратную форму, сделалось равнодушным и неподвижным. Он спросил, почему Городской Совет не обращался к Сенату с такой просьбой, потом задал несколько вопросов о состоянии городских финансов и количестве имеющихся, в распоряжении Херсонеса воинов.

Вопросы несколько смутили Эксандра, и он попробовал уклониться от прямого ответа.

Мысль о возможности римской помощи еще не обсуждалась в Булэ, но, вероятно, это пожелание, в конце концов, будет выдвинуто...

Люций отпил вина, пополоскал им рот и, закрыв глаза, похвалил букет прекрасного напитка.

— Ты начал рассказывать нам, достойный Эксандр, — продолжал он, — о святилищах Эллады. Но нам помешало что-то как раз в то время, когда ты говорил о дельфийском оракуле. Ты, вероятно, бывал там? Когда я проезжал через Дельфы, меня поразила какая-то заброшенность святилища.

— Теперь самый храм не пользуется большим уважением, — печально качнул головой Эксандр, — но прежде он был в чрезвычайном почете, как об этом можно судить по сокровищницам, сооруженным там народами и правителями; в них хранились посвященные богу драгоценности и произведения лучших художников. Достаточно вспомнить также знаменитые пифийские игры и множество известных изречений дельфийского оракула.

Ты обратил внимание на самый храм оракула? Он представляет собой довольно глубокую пещеру с незначительным отверстием, откуда поднимаются пары, приводящие в восторженное состояние.

Я присутствовал при прорицании и стоял у самого треножника, воздвигнутого над расселиной. Пифия вошла и села на него. Она вдыхала пары и постепенно приходила в священное исступление. Потом она начала изрекать предсказания в стихотворной форме. Эти прорицания обрабатываются затем жрецами и поэтами, служащими в храме, так, чтобы их размер был совершенным...

Дельфийский храм называли раньше пупом земли и считали, что он лежит в центре всех обитаемых областей. К этому добавляли миф, рассказанный Пиндаром, будто бы именно здесь встретились орлы, выпущенные Зевсом, один с запада, другой с востока; впрочем, некоторые вместо орлов говорят о воронах. Действительно, в храме и теперь показывают пуп, перевязанный лентами и украшенный изображениями из мифа об орлах Зевса[67].