Снимаем порно - Терри Сазерн

Борис не был расположен к воспоминаниям, но сейчас, устремив взор через стол на легендарную золотоволосую красотку с сияющими голубыми глазами, с влажными мерцающими при свете свечей алыми губами, он почувствовал, что эти странные отрывочные знания каким-то образом давали ему любопытное преимущество — как будто он мог шантажом заставить ее хорошо играть. По крайней мере, это рассеяло без следа обаяние маленькой девочки, которое временами распространялось, обволакивая всех вокруг. Не то, чтобы Борис сам был когда-либо ею одурачен, ведь случались и другие подобные истории, в которых прорывался ее божий дар, слегка отличный от придуманного ею и ее агентом и доведенный до совершенства отделом ПР в «Метрополитен». Было известно, что при подписании своего первого контракта после двух лет эпизодических ролей и сверхурочной работы она швырнула ручку на середину стола с хорошо отработанным вздохом облегчения и воскликнула:

— Наконец-то, это последний жидовский член, который я буду заглатывать! — Затем драматически подняла вверх правую руку и огромные голубые глаза. — Бог мне свидетель!

Хотя она и стала актрисой по контракту, она продолжала сниматься по своей специализации — пляжные и серфинговые фильмы, или «киносеансы-с-сиськами-и-задницами», как их называли, пока ее не «открыл» Лесс Хэррисон. Он, чтобы заполучить ее в постель, прошел через довольно условное Голливудское ухаживание — ланч в «Поло Лунг», обед в «Ла Скала» и у «Мателло», и наконец, вспомогательная роль южной красотки в костюмированном многосерийном приключенческом фильме о Гражданской войне.

С золотистыми распущенными волосами она оказалась столь восхитительной в сцене с подтягиванием кружевного корсета, что отец Лесса, сам старый Си-Ди (в то время еще 59-летний бодрячок) решил, просмотрев отрывки, рискнуть, догадываясь, однако, что его сынок покрыл ее уже не один раз. Его собственные ухаживания, в отличие от сыновьих, были совершенно формальными и откровенными, выразившимися фактически в виде прямого предложения — хотя и не от него самого (с ним она никогда не встречалась), но через ее агента, Эйба «Рысь» Леттермана.

— Он тебя славно отблагодарит, детка, — говорил Эйб с охрипшим от сигарет энтузиазмом. — Это именно та возможность, которой мы дожидались!

Предложение Си-Ди заключалось в том, что девушка проводит с ним уик-энд в «Сэндз Отеле» в Лас Вегасе, в обмен на что ей будет предоставлена главная женская роль в предстоящей романтической комедии; а партнером ее будет Рекс Мак-Гуир, в то время готовившийся, как всем было известно, стать «звездой».

— Как ты можешь быть уверен, что он не увернется, не заплатив? — добивалась Анжела.

Эйб решительно покачал головой.

— Послушай, ты не расстегнешь и пуговки, прежде чем мы не составим письменное соглашение! Я уже ему сказал, ни единой пуговки!

— Ну если так? — Великолепная бровь Анжи изогнулась с капризным любопытством, обнаруживая в ней проницательность и восхитительным образом лишая ее лицо того сиротского выражения, благодаря которому она стала живой легендой в сердцах мистеров и миссис по всем США.

— Что если он захочет, чтобы я всего лишь пососала его член?

— А?

— Тогда он получит меня, независимо от пуговок. Ведь необязательно раздеваться, чтобы сосать член, не так ли?

Эйб ханжески помахал пальцем и покачал головой.

— Ах-ах, не дотрагивайся. Я уже заявил ему: «нет контракта, «нет» и трогать хорошенькую девушку!» — и я там буду, чтобы проследить, трогает он тебя или нет.

— Кто может поручиться, что он просто не прижмет меня там и не начнет дрочить или еще что-нибудь?..

— И что? — Эйб пожал плечами, — он начнет дрочить — это всегда может случиться. Это опасность, которой ты подвергаешься каждый день, верно? Ты находишься с парнем в одной комнате, машине, в лифте, кинотеатре, самолете, где бы то ни было, он везде может подрочить. И что? Велика важность! Послушай, о чем я тебе говорю, бэби, ни одна пуговка не расстегнется, пока мы не заключим сделку в письменной форме, я лично составлю ее, и он подпишет, прежде чем я покину гостиничную комнату.

— А что если они никогда не возьмутся за этот фильм?

Эйб был возмущен.

— Ты что, думаешь, я полагаюсь на «авось»? Это называется играй-или-плати! Начиная с 7-го октября, в дождь или солнце, мы в течение 10 недель получаем по 3500 в неделю! Это не так уж плохо, ты знаешь.

В сцене, которая поразила воображение Папаши Хэррисона, Анжела в своей спальне одевалась к званому балу. В этот момент она все еще была в нижнем белье — длинных гофрированных панталонах и корсете, который сзади затягивала ее мать, заставляя ее делать гримасы от сильного неудобства.

— О, мама, — задыхаясь говорила она, — я просто не смогу дышать, тем более танцевать! — Будучи родом из Техаса, она могла изобразить сносный южный акцент со слишком гнусавыми звуками в нос, учитывая, что это Голливудский фильм о Юге.

Мать играла Луиза Ларкин, хорошо известная характерная актриса, работавшая в студии по контракту уже много лет и чьим амплуа была «идеальная американская мама», в стиле Уоспвилльской[19] матушки, пекущей традиционные яблочные пироги. Она была воплощением, почти до карикатурной степени, южной идиомы.

— А теперь не верти по сторонам своей хорошенькой головкой, детка, и имей в виду, что между танцами ты не будешь прогуливаться на веранде с теми парнями из Чарльстона! Ты слышишь?

— О, мама, право!

— Боже, посмотрите на это, — сказал Си-Ди исполнительному продюсеру, сидящему рядом с ним в проекционной комнате, — это белокурая Скарлетт О'Хара[20]. Вот настоящая Скарлетт О'Хара! Блондинка! В полном смысле — шикса[21]! С розовыми сосками… белокурая… южанка! Как, черт возьми, ее имя?

В договоренность между Си-Ди и Эйбом входил пункт, что Анжела будет одета в те же вещи — панталоны, корсет и длинный белокурый шиньон — которые были на ней в той сцене. Он настоял на том, чтобы предметы одежды были в действительности, те же самые.

— В какое время вы вчера прервались? — спросил Си-Ди у исполнительного, как только закончился отрывок фильма.

— В пять тридцать.

Он вздохнул.

— Тогда у нас нет шанса, — сказал он, снимая трубку телефона и давая сигнал отключить звук. Он позвонил в «Костюмерную», затем передал трубку исполнительному.

— Выясните, отправили ли уже в прачечную те вещи, что были на ней. Если нет, скажите, чтобы их задержали. Передайте, что это важно.

Исполнительный, дожидаясь пока ответят, серьезно покачал головой:

— Они никогда этого не сделают, даже если ничего еще не отослали, это единое правило. «Все костюмы должны быть вычищены сразу после носки».

Си-Ди протянул руку и взял трубку.

— Ты прав. — Он повесил ее. — О'кей, переснимите сцену. Это ничего, верно? Декорации еще на месте. — Это получасовая работа, самое большее, часовая.

Он наклонился и схватил собеседника за запястье.

— И я хочу те, которые использовались в фильме. И я хочу, чтобы ты, Клифф, я хочу, чтобы ты лично убедился в том, что те вещи, которые она надевала, отправились прямо в мой офис, как только она их снимет. И сделай несколько лишних дублей во время съемок — дай ей немного вспотеть, ты знаешь, выделить немного сока… потому что у меня есть чертовски замечательная идея, приятель, чертовски замечательная идея!

Его «идея», по крайней мере в самом элементарном аспекте, заключалась в том, что две женщины, Анжела и Луиза, одетые как на съемках, повторят сцену в гостиничной комнате Лас Вегаса, в точности так, как это должно было выглядеть на экране, но на этот раз сцена будет прервана. Прервет ее мародер, самоуправствующий кавалерист солдат-янки — грязный и небритый, прямо с поля сражения, грубый, похотливый, обуреваемый долго сдерживаемым желанием и размахивающий пистолетом. Он ворвется в комнату, откинет мамашу в сторону, кинет чистую в белых панталончиках дочь на кровать и, оставаясь в сапогах, жадно ее изнасилует… держа пистолет на подушке, дулом у ее виска, чтобы отбить охоту кричать у мамаши или же у ее насилуемой дочери.

Вторгнувшимся головорезом, конечно, будет Си-Ди, который вместо того, чтобы впрыгнуть в окно, в духе Эррола Флинна[22] просто выбежит из ванной, где он будет ждать своего выхода на сцену.

— Сегодня она никуда не пойдет, — зарычал он, наставив пистолет на Анжелу и плечом отталкивая Луизу в сторону, — пока ее не затрахают до полусмерти!

Обе леди открыли рот (по сценарию) от изумления.

— О, мамочка…

— Ах, вы этого не сделаете… — умоляла Луиза, и затем обращаясь к Анжеле. — Скарлетт? Это твое имя?

Анжела скромно опустила глаза и ответила тихим голосом:

— Да, Скарлетт… Скарлетт О'Хара.