Зелье моей судьбы - Виктория Серебрянская

уже не волновало. Я со страхом и нетерпением ожидала выхода наставницы из лазарета. Не представляла, как я буду ей рассказывать обо всем произошедшем, но говорить придется все равно. Хотя бы потому, что, несмотря на то, что ношу ограничитель, не снимая, мои силы сильно увеличились. И, кроме инцидента с ректором, я умудрилась едва не задушить плетями вьющегося туралина наглого Октаэля, который подкараулил меня вечером после занятий на следующий день, после того как я обнаружила на себе брачный браслет. Наверное, Октаэль всего лишь хотел поинтересоваться, как идут дела с зельем-противоядием. Но перед этим меня загнали в угол и пытали однокурсницы. И я была в несколько взвинченном состоянии. А туралин любезно отрастил несколько лишних плетей, чтобы примерно наказать нахала, покушающегося на девичью честь. И охотно спеленал боевика, предварительно показательно согнув его в одну очень красноречивую фигуру. И висеть бы потерявшему совесть сыночку наместника в кусте туралина, если бы не не вовремя проходивший мимо профессор Старски. Сильный маг легко распутал плети недовольно шелестящего растения и выпустил моего обидчика. Не даром в народе это растение называют Даром эльфийской девы.

– Именем короля! Требуем немедленно выдать преступника, покушавшегося на убийство члена королевского рода!

От громкой, убийственно-зловещей тирады, пронесшейся над территорией академии, подскочила не только я. Кто-то с грохотом уронил стул. У кого-то из рук выпал учебник. А я неудачно прикусила с испугу перо. И теперь у меня на груди красовались чернильные пятна. Я скривилась. Но оказалось, что это наименьшая из моих бед. Потому что внезапно распахнулись двери в аудиторию и на пороге появился важный и надутый как индюк господин в огромном малиновом берете со смешным куцым пером. Судебный пристав. Эту нелепую и зловещую форму хорошо знали во всех городах. В такой форме приходили обычно за чьей-то жизнью.

– Адалия Голлу! Вы арестованы по обвинению в покушении на жизнь…

Дальше я не слушала, в ужасе уставившись на ухмыляющуюся рожу Октаэля, который стоял позади судебного пристава. Почти не чувствовала боли, когда мне заломили руки под шокированными взглядами однокурсниц. Покорно пошла туда, куда повели. Словно все это происходило не со мной.

Но спокойствие мое разлеталось вдребезги, когда мы поравнялись с Октаэлем. И рогатый боевик гнусно ухмыльнулся:

– Вот и все, Далли. Ты попалась. И тебе теперь придется очень сильно постараться, чтобы наказание ты проходила не в Северных горах. А в моем доме.

Ярость накрыла меня с головой.

Я почти не соображала, что творю. Перекошенная рожа Октаэля, пятящегося от меня прочь, добавила мстительной радости.

– Ради Пресветлой, да наденьте на нее антимагические браслеты!  - Паника в голосе Октаэля доставила мне ни с чем не сравнимую радость. – Вы что, не видите: она же опасна!

Я мстительно ухмыльнулась. Хоть и в моем положении это было не очень-то просто. Двое, сопровождавшие пристава, заломили мне руки за спину и согнули меня почти под правильным прямым углом. Магометрики демоновы! Но даже из такого положения, не имея возможности сплести форму для заклинания, я шепнула несколько не известно как пришедших на ум слов. Раньше я их точно не знала. Но сейчас это было не важно. Потому что все в аудитории, до этого мига сидевшие в глубоком шоке, дружно охнули. А потом начали смеяться. Я тоже вместе со всеми рассмеялась. Не такого эффекта я хотела добиться. Но, что получилось, то получилось. В ярких лучах солнца, заливающих коридор перед аудиторией, и хорошо освещающих стоящего в дверях боевика, его крутые и острые рога матерого козлищи вдруг приобрели роскошный золотой оттенок. Мне никогда раньше при окраске ткани не удавалось добиться такого оттенка. Я моргнула. Чего-то не хватало. Под моим взглядом уши Октаэля начали расти в длину. И быть бы им эльфийскими, благородными, но… В этот момент Октаэль завизжал так, словно его гусь за задницу ущипнул. Я сбилась с настроя. И уши боевика приобрели самую простую, саму естественную для него форму. Нуууу…. Тоже неплохо. Но нужно украсить. А то слишком просто. Как у обычного дворового козла. Под моим пристальным взглядом ухо дернулось и порозовело. А между ним и золотистым рогом появилась ромашка. Вот теперь хорошо. Я удовлетворенно вздохнула.

Вокруг творился бедлам. Вся немаленькая аудитория, наплевав на едва не плачущего аспиранта, повскакивала со своих мест и столпилась у меня за спиной. Ведьмочки толкались и хихикали. Октаэль таращил глаза. Я раздраженно ожидала, когда меня отпустят. Стоять согнутой, знаете ли, то еще удовольствие. Поясницу уже ломить начинало. Но это были только цветочки. Ягодки пошли тогда, когда кто-то не особо умный подсунул Октаэлю под нос зеркало, и он рассмотрел свои козлиные, в придачу к рогам, уши. Как он после этого орал, любо-дорого было слушать! Если бы уши не закладывало. От него даже пристав отшатнулся.

Девчонки шушукались за спиной и злорадно хихикали. Кажется, боевик достал своей наглостью не только меня. Октаэль визжал и матерился, брызгая слюной во все стороны. Судебный пристав опасливо изучал новоприобретение боевика и меня. Когда над нашими головами раздался грозный взбешенный рык:

– Во имя небес, что тут происходит?!!

Затихли все мгновенно. Помощники пристава от неожиданности ослабили хватку. И я смогла выпрямиться из своей унизительной позы. Лорд-ректор обогнул Октаэля и, встав сбоку, так чтобы всех видеть, обвел толпу разъяренным янтарным взглядом:

– Повторяю еще раз: Что. Здесь. Происходит?

Под злым янтарным взглядом ведьмочки мгновенно стушевались и попятились в аудиторию. И дракон получил возможность увидеть красного и встрепанного аспиранта, едва не рвущего на себе волосы. Бровь ректора поползла вверх:

– После занятий, господин Варус, зайдете ко мне.

Аспирант пополотнел. Но лорд-ректор смотрел уже на судебного пристава и голос его был вкрадчиво-опасен:

– Господин судебный пристав, я не сомневаюсь, что любой может ошибиться. – Пристав надулся от важности еще больше и открыл рот, чтобы возразить. Но ректор ему не дал: – Вот ваши люди, например, сейчас удерживают мою невесту.

Вся важность с пристава слетела, как прошлогодняя листва и он в ужасе уставился на меня. Неужели городские чиновники знают о том, кем является ректор?

– Отпустите, ее, пожалуйста.  – Голос ректора был медово-приторным, и опасным, как черный яд, от которого нет и никогда не будет противоядия. Потому что делают этот яд на крови самой жертвы. Предварительно ее прокляв. – Дорогая, – убийственный янтарь драконьих глаз впился теперь в меня. И я ощутила, как по коже пробегает мороз. – Покажи господам судебным приставам браслет.

Каким-то невероятным образом