Фантастические повести и рассказы - Сергей Казменко

— Ну как? — спросил его Салдо.

— Значит, — посмотрев на меня, сказал Пак задумчиво, — это все-таки был Нэг-Ар. Я уж и не думал вас увидеть, Мэг.

— Нашли вы что-нибудь?

— Пока нет. Но ищем.

— Как следствие?

— Какое следствие, шеф? Смех один. Времени у нас сейчас слишком мало, чтобы серьезное следствие проводить.

— Я спросил — как следствие? — Эни Салдо в упор посмотрел на Пака неприязненным взглядом, и тот, несколько смутившись, ответил:

— Мы допросили уже пятнадцать человек — из числа тех, кто что-то слышал или считает, что знает что-то по делу. Сейчас допрашиваем четвертую пятерку. Но это же смех один, шеф, с нашей техникой сейчас следствие провести — дней пять потребуется, пока первые результаты получим. А потом еще перекрестные допросы…

— А вы поторопитесь, Ансио, может и раньше успеете. К тому же, не успеете закончить здесь — завершим на Континенте, дело стоит того. Работайте, работайте, Ансио.

Салдо повернулся к нам спиной и зашагал куда-то к дальнему концу площадки.

— А меня-то вы когда вызовете? — спросил я у Пака. Вид у него после полученного выговора был несколько смущенный, он даже не сразу среагировал на мой вопрос, потом как бы очнулся, вздрогнул и посмотрел на меня:

— А вы можете сообщить что-то существенное?

— Вряд ли. Правда, мне кажется, что я слышал крик еще до захода солнца, но я мог и напутать.

— Знаете, Мэг, чуть позже. Я сам вас найду. Сейчас, ей-богу, не знаю за что и взяться, голова кругом…

Он повернулся и скрылся за дверью. Умница он, этот Пак. Бывший инспектор образования при мэрии — это что-то наподобие министра в более населенном мире. Конечно, хорошо, что он уцелел при конфликте, но в такое время, как сейчас, гораздо больше пользы от заскорузлых фермеров вроде Эни Салдо. Там, где Пак и ему подобные станут сомневаться, Салдо будет действовать, организация прочесывания острова — во многом его заслуга.

Пока я раздумывал, чем мне теперь заняться, и не разумнее ли всего отыскать среди этого содома более или менее тихий закуток и снова завалиться спать, наплевав и на резидента, и на всех остальных, заработал динамик, установленный на метеовышке в дальнем углу площадки.

— Внимание! — раздался голос Эни Салдо. — В связи с чрезвычайным происшествием сегодня вечером, в отряде вводится осадное положение. С настоящего момента начинается срочная эвакуация на Континент. Запрещаются любые отлучки с территории виллы, старшие пятерок отвечают за своих подчиненных. Прошу всех без исключения собраться перед виллой и разобраться по пятеркам — немедленно. И пусть старшие групп доложат мне о том, кого нет.

Я отошел на несколько шагов в сторону, чтобы не оказаться на пути у тех, кто будет выходить из виллы. И тут раздался взрыв…

— Ну как? — спросил я, открывая дверь.

Онги пожал плечами.

— Пока ничего. Но мы же не знаем, что будет дальше.

— А может быть, все это пустое. И мы напрасно стараемся, — кивнул я в сторону контейнера, стоявшего в углу.

— Откуда я знаю? Может, и пустое. Меня не учили, что есть такая болезнь. Это все ваше, из Метрополии.

— Но вы же врач.

— Как врач я вам говорю — признаков болезни пока не обнаружено. И перестаньте ко мне приставать, в конце концов.

Я закрыл дверь, пошел дальше. Шесть дней прошло — и никаких признаков. Что-то странно все это. Неужели контейнеры Гэптоков — блеф? А я-то так радовался, когда их обнаружили. Это было просто подарком, это было самым надежным способом не оставить на острове никого, кто мог бы нас выдать — неужели все напрасно? И то, что мы уже шестой день подряд распыляем над островом вирус, ни к чему не приведет. Тогда плохо дело, тогда вывернуться будет очень трудно.

И тут я увидел вдали, в конце коридора, у стеклянной стены, выходящей в сторону сада, Эни Салдо. Казалось, что он просто стоит, любуясь садом хотя чем там теперь любоваться, кроме засохших деревьев и зарослей скхина, достигших уже метровой высоты? Но что-то в позе его настораживало, и я застыл, не закончив шага, схватился за стену, чтобы не упасть, и замер в неподвижности. До него было еще метров двадцать — слишком близко, черт меня подери, слишком близко! — но я не мог почему-то сделать и шага назад. И тут он оторвался от стекла, в которое упирался ладонями, и стал медленно поворачиваться в мою сторону. И где-то на середине этого поворота его вдруг всего затрясло, так, будто чьи-то невидимые могучие руки стали дергать его безо всякого порядка за многочисленные веревочки, привязанные к разным частям его тела, и он недолго выдержал эту тряску, не более секунды и не упал — рухнул на пол, так и не переставая трястись. Только теперь я овладел собой, повернулся и кинулся назад, в комнату Онги.

Я влетел туда, как таран, захлопнув за собой дверь и привалился к ней спиной — так, будто Салдо мог за мной гнаться. Онги сидел за столом, и при моем появлении даже не пошевелился — только поднял на меня глаза. Он сразу все понял.

— Кто? — спросил он тихо.

— Салдо.

— Где он?

— Там, в конце коридора. Он упал.

— Значит, заражение все-таки произошло. И кто может теперь гарантировать?..

— Шесть дней, как и сказано в инструкции. А он был ближе всех к месту заражения.

— Теперь это не имеет уже значения, вы же понимаете. Теперь это может сидеть во всех нас, нам теперь нет дороги на Континент.

Я все еще не решался отойти от двери, хотя и знал — Салдо уже не встанет. Лихорадка Крепта — я видел, как она действует. Давно, еще на Рикпосте. Когда это начинается, все происходит стремительно, в течении часа-двух. Поздно что-то предпринимать, бесполезно. Вирус теперь сидел во всех нас, даже в резиденте — если он среди нас, если он вообще еще жив. Салдо оказался ближе всех к месту взрыва — вполне закономерно, что он стал первой жертвой. Хотя, кто знает, возможно уже есть и другие.

Сначала никто не понял, что случилось — кто-то из дежурных через несколько секунд погасил все огни, решив, что началась атака. Все, кто был внутри виллы, высыпали наружу и залегли, кто-то неизвестно зачем сделал несколько выстрелов. Но атаки не последовало, все было тихо, и через несколько минут огни загорелись снова. Как выяснилось, мина взорвалась под днищем моей машины — очень удачно, поскольку она приняла на себя почти всю мощность взрыва, и теперь лежала, вся искореженная, на боку у дальнего края посадочной площадки. Остальные машины, стоявшие рядом, почти не пострадали. И никто из людей не пострадал. Но в моей машине — это стало ясно лишь через полчаса, когда кто-то вспомнил — уже был установлен контейнер с вирусом, так как наутро мы начинали заражение острова. И этот контейнер мог дать течь…

Мы, конечно, провели обеззараживание. Огнем. Мы опалили огнеметом землю вокруг места взрыва, опалили соседние машины, так что с них послезала краска, мы спалили то, что осталось от моей машины, и залили все это место пенопластом. Мы провели тщательную дезинфекцию, сбросили и сожгли всю свою одежду и переоделись — после мытья всякой гадостью в наспех разбитой санпалатке — во все новое, добытое из приготовленных к отправке контейнеров.

И начали заражать остров.

И ждали — ждали, когда вирус начнет действовать среди нас.

Конечно, мы сделали все, чтобы снизить опасность. Мы разделились на группы, которые не контактировали друг с другом — жили отдельно, питались отдельно, работали отдельно. Но все это было сделано слишком поздно. Если вирус уже проник в нашу среду, то наверняка все уже заражены. А вакцину Онги до сих пор не сумел получить, хотя начал работу еще тогда, когда мы нашли контейнеры. Неудивительно — лихорадка Крепта создавалась великолепными специалистами. Создавалась так, чтобы исключить саму возможность защиты от нее. И исправно служила Метрополии не одно столетие. Везде, где это было необходимо.

Наконец, я оторвался от двери. Я весь дрожал, зуб на зуб не попадал. Но это была не лихорадка Крепта — нервное. Офицеры Связи не умирают от боевых вирусов — перед выпуском нам делают прививку. Интересно, прививали ли вакцину резиденту?

— Что будем делать? — спросил я.

— Ждать. Что еще?

— Может, я ошибся.

— Проверь.

— Ну нет, туда я не пойду. Надо вылезти в окно.

— Надо, во-первых, предупредить другие группы.

Интересно, когда он почувствовал? Я так и не узнал этого. Но, во всяком случае, когда это началось, во взгляде его не было удивления. Он попытался встать — и не смог. Рука его — кажется, левая — как-то нелепо дернулась вперед. Вся, начиная от плеча, так, будто хотела отделиться от тела. С хрустом ударилась о край стола. И в мгновение вернулась на место.

— Вот ведь черт… — только и произнес Онги искривившимися губами. Больше он ничего не сказал. На лбу его выступил пот, все лицо исказилось, но некоторое время он еще просидел спокойно, в полной неподвижности. Потом — сдался.