Ежевичная зима - Сара Джио

– Знаешь, что самое забавное? – Я показала ей письмо из госпиталя. – Оно подписано фамилией Морландстид. На детском рисунке, который я нашла, та же фамилия.

Эбби просияла.

– Думаешь, есть какая-то связь?

Я пожала плечами.

– Может быть, это просто невероятное совпадение, – предположила я, но мое репортерское чутье уже напомнило о себе. – Хотя фамилия необычная. Кто знает?

– Продолжай работать, – Эбби направилась к двери. – Я здесь до шести, если я тебе понадоблюсь.

– Спасибо, – ответила я и вернулась к компьютеру, чтобы найти номер телефона госпиталя. Потом я взялась за телефон.

Когда мне ответили, я объяснила цель своего звонка.

– Здравствуйте, я хотела бы поговорить с вашей сотрудницей, которую зовут Кэти Морландстид.

– Минутку.

Через несколько секунд в трубке раздался звонкий голос:

– Это Кэти.

– Здравствуйте, Кэти. Меня зовут Клэр Олдридж, я корреспондент «Сиэтл Геральд». Видите ли, в чем дело… Сегодня я получила вашу посылку. Это коробка с…

– Да, Клэр, разумеется. Я надеюсь, вы не против того, что мы отправили ее вам на работу? У нас почему-то не оказалось вашего домашнего адреса. Мы действительно пытались связаться с вами в течение некоторого времени. Вы, возможно, думаете, что мы напрасно отправили вам вещи, оставшиеся после несчастного случая, но наша практика показывает, что пациенты быстрее выздоравливают после того, как увидят то, что напоминает о трагедии…

– Да, конечно, – я решила прервать поток слов, – я не против. Но я звоню вам по другому поводу. Надеюсь, вы сможете ответить мне на один вопрос. Нет ли у вас родственницы, которую зовут Ева Морландстид? Честно говоря, я позвонила вам просто наудачу…

– У меня действительно есть двоюродная бабушка по имени Ева.

Я на мгновение потеряла дар речи.

– В самом деле?

– Да, она живет в Сиэтле, рядом с рынком Пайк Плэйс. Тете Еве за восемьдесят, но этих лет ей никогда не дашь. У нее очень живой ум. Подождите-ка, а откуда вы ее знаете?

– Это довольно длинная история, – ответила я. – Я работаю над статьей и случайно нашла детский рисунок с ее именем на обороте. Мне бы очень хотелось поговорить с ней.

– Понятно. У меня есть ее номер в мобильном телефоне, сейчас я вам его продиктую. Она несколько десятилетий проработала библиотекарем, поэтому всегда поддерживает любые исследования. Я уверена, что тетя Ева не будет возражать, если вы ей позвоните.

Через несколько мгновений я уже записывала номер телефона.

– Спасибо, Кэти.

– Пожалуйста.

Я сразу же позвонила Еве. Один гудок, два, три.

– Алло?

– Мисс Морландстид? Ева Морландстид?

– Да, это я.

– Здравствуйте, – я откашлялась. – Меня зовут Клэр Олдридж. Я репортер из газеты «Сиэтл Геральд». Прошу прощения за то, что беспокою вас, но ваша племянница Кэти дала мне номер вашего телефона. Дело в том, что я работаю над статьей о снежном буране, который обрушился на Сиэтл в мае 1933 года. Случайно я обнаружила информацию о маленьком мальчике по имени Дэниел Рэй, – я замолчала, ожидая реакции Евы. Но в трубке было тихо. – Мисс Морландстид? Вы меня слышите?

– Да, – ответила она. – Простите меня. Я очень давно не слышала этого имени.

Я выпрямилась в кресле.

– Так вы его знаете? Или, вернее, вы его знали?

– Знала, но это было много-много лет назад.

Мое сердце заколотилось.

– Напомните, где вы нашли мое имя? – с подозрением переспросила старушка.

– На обратной стороне рисунка, – торопливо ответила я. – Мы нашли его в кафе «Лаванто».

– Я не уверена, что смогу помочь вам. – В голосе Евы чувствовалось невероятное напряжение. – Я была совсем маленькой девочкой, когда Дэниел пропал.

– Могли бы мы с вами встретиться? – Работая репортером, я давно выяснила, что люди рассказывают намного больше при личной встрече, чем во время разговора по телефону. Однажды во время интервью за ленчем сенатор признался мне, что изменяет своей жене. Нам как раз подали салат, и я только-только проглотила сочную зелень, когда он пустился в рассуждения об оттенке глаз своей любовницы. – Возможно, вы сможете что-нибудь вспомнить. Мне пригодилась бы даже мельчайшая деталь.

– Что ж, – голос Евы немного смягчился. – Думаю, это возможно. Не могли бы вы прийти завтра утром?

– С удовольствием.

– Я живу в доме престарелых, Брайтон Тауэрс, рядом с рынком.

– Тогда мы увидимся завтра.

– Вы знаете, – добавила старушка, явно предавшись воспоминаниям, – на прошлой неделе племянник возил меня в «Нордстром», и мы проезжали мимо старого дома, где они снимали квартиру.

– Вы говорите о Вере и Дэниеле?

– Да. У меня потеплело на сердце, когда я увидела, что он стоит на месте. Там ведь теперь кафе, верно?

– Да, кафе «Лаванто».

– Застройщики обращаются со старыми зданиями как с сорняками, – продолжала Ева. – Им не терпится их снести, чтобы построить дорогие кондоминиумы. Они не понимают, что их техника разрушает историю и воспоминания людей. Владелец этого здания хороший человек, раз сохранил его в неприкосновенности.

Я улыбнулась.

– Видите ли, я знакома с владельцем. Он действительно отличный парень.

– Хорошо, дорогая, – сказала Ева, – мы увидимся с вами завтра.

– До свидания.

Спустя мгновение на мой адрес пришло электронное письмо. В качестве темы значилось следующее: «Не могу дождаться, когда увижу тебя!» Я посмотрела на календарь, где синими чернилами в графе «после обеда» было написано «поездка к Эмили». Я давно обещала моей старой подруге Эмили Уилсон навестить ее. Она переехала на остров Бейнбридж несколько лет назад, где поселилась вместе с мужем Джеком в старом доме в колониальном стиле, принадлежавшем ее не слишком здоровой двоюродной бабушке. Я открыла письмо Эмили.

«Если ты успеешь на паром в 12:00, я смогу встретить тебя у терминала в 12:45. Ты не поверишь, как выросли близняшки».

Я видела ее малышек только однажды, когда им было всего две недели от роду. Мы с Этаном навещали их, тогда я только забеременела. Мы поделились радостной новостью с Эмили и Джеком. Я никогда не забуду, как взяла одну из девочек на руки и подумала о том, что скоро буду качать собственного ребенка. Малышка казалась такой хрупкой, такой легкой. Помню, как я испугалась, когда она заплакала, и подумала: а готова ли я к материнству? У Эмили все получалось так естественно. Она уверенно взяла дочку из моих рук, приложила ее к груди, как будто проделывала это тысячу раз. Я посмотрела тогда на свой живот, где рос мой малыш, и задумалась, буду ли я хорошей матерью, какой, казалось, была Эмили? Я крепко зажмурилась, загоняя воспоминания поглубже, в самый темный угол. Потом бросила взгляд на часы, стоящие на столе. Уже одиннадцать тридцать. Мне нужно бежать, если я хочу поймать такси и успеть на паром.

* * *

Я опустилась на сиденье парома и прислонилась к обитой винилом спинке, глядя на нос судна, разрезающий соленые волны. Чайки с криками летали вокруг старой посудины, как будто вызывая паром на соревнование. В конце концов птицы устали от этой игры и улетели прочь.

Этан любил остров Бейнбридж. У его родителей там был домик на пляже, и мы регулярно туда ездили. Дом с четырьмя спальнями стоял над Орлиной бухтой, и едва ли его можно было назвать «пляжным домиком» в привычном смысле этого слова. В нем была огромная ванная комната со всеми возможными удобствами, балкон в главной спальне и кухня, достойная шеф-повара, где Этан по утрам пек для меня оладьи на пахте. Но в последнее время он ездил на остров один. Когда к нам приехала моя мама, чтобы побыть со мной после несчастного случая, Этан провел в доме на острове шесть дней. И хотя я обиделась на него за это, в каком-то смысле я его понимала. Ему нужно было по-своему пережить горе. Домой муж вернулся небритый, с какими-то пустыми глазами.

Я потянулась за своим ноутбуком в черном кожаном чехле и воткнула шнур в розетку под сиденьем. Открыла файл под названием «Дэниел Рэй, очерк». В нем было только название «Ежевичная зима: история о мальчике, потерявшемся во время бурана в 1933 году». Я посмотрела на мигающий курсор, написала несколько предложений, потом добавила еще и еще. К тому моменту, когда прозвучал гудок парома, извещая о приближении к берегу, я успела написать вступление, которым была очень довольна. Смогу ли я дописать этот очерк до конца? Удастся ли мне выяснить, что случилось с Дэниелем Рэем?

Короткий путь по сходням до терминала, и я увидела Эмили. Она махала мне рукой, сидя за рулем зеленого «Фольксвагена»-«жука» 1963 года, принадлежавшего ее двоюродной бабушке.

– Ты все-таки приехала! – воскликнула она, ее голос приглушил звук мотора.