Ежевичная зима - Сара Джио

Женщина отступила назад. Мальчишка пожал плечами. Все остальные разошлись по своим делам.

– Мне жаль, что так получилось, – произнесла я, как только мы сели в машину. – Богатые редко заглядывают в эти кварталы. – Чарльз явно боролся с собой.

– Понятно. – Он медленно отъехал от тротуара.

Некоторое время мы ехали молча, потом Чарльз повернулся ко мне.

– Мне надо было дать ей что-нибудь.

– Кому?

– Той женщине. Я мог бы дать ей немного денег. Не знаю, почему я этого не сделал.

Я покачала головой.

– Видишь ли, несколько долларов не решили бы ее проблему.

Чарльз кивнул.

– Они ненавидят таких, как я?

– Конечно же, нет, – ответила я, обратив внимание на то, как в свете уличных фонарей сверкают его золотые запонки. – Ты просто из другого мира, вот и все. Из того мира, который им непонятен.

Чарльз снова покачал головой, как будто пытался осознать разницу между нами.

– Я в замешательстве, – наконец признался он. – Я настолько далек от проблем этих людей…

Я коснулась его руки.

– Ты – другой. – Я с восхищением посмотрела на него. Чарльз был добрым, а это редкое качество для людей его круга. Казалось, его сердце могло отозваться на боль бедняков. Редкость, поскольку среди представителей высших классов было принято просто игнорировать их.

Он остановил машину возле ресторана, у дверей которого стояла женщина в светлом креповом платье и курила сигарету. Она элегантно выпускала дым сквозь губы, накрашенные ярко-красной помадой. Потом она бросила сигарету на тротуар и затоптала окурок туфелькой на сверкающем черном каблуке.

– Я подумал, что мы с тобой перекусим в «Голубых пальмах», – Чарльз улыбнулся. – Если ты, конечно, хочешь есть.

Его добрые глаза выжидающе смотрели на меня.

– Да, – ответила я. – Это было бы мило.

Чарльз протянул ключи от машины служителю, потом подошел к моей дверце и открыл ее. Я почувствовала себя как наследница престола, выходя на тротуар и беря его под руку. Какие-то две женщины остановились и уставились на нас. Сначала они посмотрели на Чарльза, потом на меня, изучили меня с головы до ног, потом начали перешептываться. По их глазам я все поняла. Самозванка. Они видели, что я не из богатых. Глядя прямо перед собой, я вошла следом за Чарльзом в клуб.

Мне не терпелось заглянуть в зеркало на стене слева от меня, чтобы удостовериться в том, что в зеркальном отражении действительно я. Мы с Кэролайн мечтали пообедать в «Голубых пальмах». Мы были знакомы с официанткой, которая разносила здесь коктейли по выходным. Она рассказывала нам истории о светских людях и знаменитостях, которые бывали в этом клубе. Я прошла следом за Чарльзом в скупо освещенный вестибюль, где роскошно одетые пары отдавали свои пальто швейцару. Место было шикарное.

Чарльз прошептал что-то служащему за стойкой, и тот с нервной улыбкой вскочил.

– О, мы счастливы видеть вас снова. Ваш обычный столик ждет вас.

Я старалась не думать обо всех тех женщинах, которых Чарльз приводил в этот клуб до меня. Их наверняка было очень много. Мы направились вслед за администратором по темному коридору. Подсветка шла от пола, как в кинотеатрах, в которые я пробиралась еще ребенком. Множество любопытных глаз пристально смотрели на нас. Оркестр на сцене играл медленную мелодию, и я старалась ступать в такт саксофону. Шаг одной ногой, шаг другой ногой. Что, если я споткнусь? Что, если Чарльзу будет за меня стыдно?

Я почувствовала осторожное прикосновение руки к своей талии, теплое дыхание на шее.

– Я просто не могу удержаться, когда играют эту мелодию, а ты?

Мои руки покрылись гусиной кожей. Разумеется, я знала эту песню. Она называлась «Звездная пыль»[6]. Десяток раз мы с Кэролайн прослушали ее в магазине грампластинок, пока продавец не сказал нам, что мы должны либо купить пластинку, либо покинуть магазин. Но денег на покупку у нас не было, поэтому мы были вынуждены уйти.

Чарльз протянул мне руку.

– Потанцуем?

– С удовольствием, – ответила я и пошла за ним на площадку для танцев. Я чувствовала, что глаза гостей буквально просверливают мою спину, но когда Чарльз положил руку мне на талию и притянул поближе, вся моя неуверенность улетучилась.

– И ты говорила, что не умеешь танцевать, – прошептал он мне на ухо.

– Я и не умею, – ответила я, – это благодаря тебе я выгляжу достойно.

Чарльз покачал головой.

– Знаешь, ты действительно нечто, Вера Рэй.

Он кружил меня по площадке. Его твердые объятия и уверенные движения помогали мне чувствовать себя легкой и ловкой. Когда песня закончилась, он привлек меня к себе, мои щеки вспыхнули. Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза.

– Давай поужинаем, – предложил Чарльз, когда оркестр заиграл следующую мелодию.

Мы проскользнули в отдельный кабинет, из которого открывался великолепный вид на сцену. Мягкая пышная обивка напоминала облако. Из-за того, что Чарльз был рядом со мной, я чувствовала себя словно в другом мире, во всяком случае, этот мир был мне незнаком.

Чарльз заказал вино и выбрал несколько блюд из меню, продиктовав их официанту, стоявшему навытяжку рядом с нашим столиком с белоснежным полотенцем, перекинутым через руку.

– Ты пробовала устрицы? – обратился ко мне Чарльз. – А икру?

Я покачала головой. Зачем делать вид, что у меня изысканные вкусы, когда он знает, что у меня их просто нет?

– Отлично, – Чарльз повернулся к официанту, – мы возьмем и то и другое.

Через несколько мгновений официант вернулся с чашей из пьютера, в которой лежало нечто, похожее на сверкающие ягоды ежевики.

– Это икра, – с улыбкой объяснил Чарльз.

Я сморщила нос.

Потом официант принес блюдо со странным набором моллюсков, уложенных на льду. На втором блюде были мастерски расставлены различные соусы и блюдечко с ломтиками лимона.

– Итак, – начал Чарльз, – выжимаешь немного лимона на раковину, потом берешь ее. Смотри. А потом просто позволяешь устрице скользнуть к тебе в рот.

– Вот так просто?

– Вот так просто.

Мне вдруг пришло в голову, что вся эта изысканная еда – обыкновенная глупость. Зачем все эти хлопоты, когда можно просто съесть сэндвич с ветчиной? Но мне не хотелось разочаровывать Чарльза.

– Хорошо, – скептически откликнулась я, – попробую.

Я потянулась к блюду, взяла одну раковину, разглядывая ее неровную текстуру и любуясь острыми краями. Мой отец, рыбак, как-то принес раковину от устрицы домой. Я тогда была совсем маленькой и, взяв ее в руку, порезалась. Мама в тот день работала на фабрике в ночную смену, и перевязать порез было некому. Поэтому я оторвала полоску от кухонной тряпки и завязала ею рану покрепче, чтобы остановить кровь. Когда мама вернулась домой со своей второй работы – в течение дня она присматривала за детьми из привилегированных семей Сиэтла, – я показала ей палец.

– Ты сама во всем виновата! – рявкнула она, даже не взглянув на порез. – Тебе уже пять лет, надо было быть поосторожнее!

От усталости под ее глазами залегли темные тени. Она не хотела меня обидеть. После тяжелого рабочего дня мама и сама не понимала, что говорила. Я, как всегда, простила ее. А когда она уснула в кресле в гостиной прямо в своей рабочей одежде, я укрыла ее одеялом.

Я взяла раковину в руку, кожей ощутила острые края, разжала пальцы и бросила устрицу обратно на блюдо. Я потерла указательный палец и посмотрела на неровный шрам, который напоминал мне о прошлом.

– Все немного робеют, когда пробуют устриц в первый раз, – сказал Чарльз. – Позволь мне помочь тебе.

Я посмотрела ему в глаза. Его взгляд был теплым, доброжелательным. Я больше не та маленькая девочка. Он поднес раковину к моим губам, я приоткрыла рот, и прохладная, шелковистая плоть устрицы оказалась у меня на языке. Я ощутила соленый привкус моря, его горьковатый аромат с привкусом лимона. Я проглотила устрицу, она как будто разбудила меня, я оживилась.

– Удивительно вкусно, – сказала я и потянулась за следующим моллюском.

* * *

Мы ели. Мы пили. И мы танцевали. Чарльз вел меня, и мои ноги порхали по площадке с удивительной легкостью. Я даже не подозревала, что обладаю такой грацией.

Когда закончилась очередная мелодия, после аплодисментов оркестру к нам подошла пара. Женщина с идеально уложенными крашеными волосами цвета «бежевый блонд» приветственно помахала Чарльзу рукой, и на ее пальце сверкнуло кольцо с бриллиантом размером с серебряный доллар – она была помолвлена. Когда женщина протянула мне руку, оно ослепительно засверкало в свете люстр. Ее спутник, вероятно, жених, с любопытством рассматривал меня.

– Я Делорес, – промурлыкала дама и с оскорбленным видом повернулась к Чарльзу. – Ты не говорил нам, что у тебя новая подружка. Я думала, что ты все еще встречаешься с Ивонной. Вы были…