Последние 18 секунд - Джордж Шуман

– Когда они последний раз видели ее?

– Вчера, в восемь часов вечера. Девчонка отправилась на эстакаду прогуляться. В три ночи позвонил ее отец. С тех пор я у них.

– Что успели сделать?

– Все, что положено. Проверили амбулатории, больницы, приюты. Даже в притоны заглянули, но полуночники у нас по домам разбрелись. Вечером еще обход сделаем. Дневной смене мы оставили описание внешности пропавшей.

– Хорошо.

– Около двенадцати ее отец дважды проехал по Атлантик-авеню, до конца эстакады прошел. Я спросил, нет ли у них фотографии дочери. Оказалось, что с собой у них лишь непроявленная тридцатипятимиллиметровая пленка. Отдал проявить. Через час сделают. Хоть фотография будет.

– Правильно, – кивнула О'Шонесси. – Пришли мне несколько отпечатков, раздам патрульным, пусть на машины наклеят. В отдел по делам малолетних надо сообщить?

– Уже сообщили. Силия Дэвис едет к ее родителям.

– Похоже, ты ничего не упустил. Где семья Йоланд остановилась?

– В отеле «Над дюнами», номер 1212.

– Спасибо, Росс. Я попрошу Силию держать меня в курсе. Шестнадцатилетняя девчонка пошла прогуляться, познакомилась со сверстниками, налакалась пива, поганка, и сейчас дрыхнет в чужом доме. Вот и все.

О'Шонесси посмотрела на снимки, сделанные тем кровавым майским днем.

Она надеялась, что так оно и есть.

Четверг, утро, 26 мая

Барф, добывающий себе деньги бесконечными пляжными играми, поймал тарелку, сделав немыслимый пируэт, отправил ее назад и свалился ничком на влажный песок. Что и говорить, рывок для стокилограммового парня великолепный, если не считать того, что посланная противнику тарелка пролетела высоко над его головой и исчезла под эстакадой.

Ребята подались к своим лежакам и пивным запасам. Барф стряхнул песок и ракушки с тела и побежал к эстакаде. «Надо бы помазаться лосьоном», – подумал он на ходу.

Жуткая вонь заставила его остановиться. Над местом, куда упала тарелка, кружила туча мух. Солнце припекало дохлую чайку – или это маленькая акула? Если бы тарелка не стоила десяти баксов, Барф плюнул бы и ушел. Но десять баксов – это шесть с половиной банок пива. Барф решительно нырнул под эстакаду.

Его приятели потом рассказывали, что Барф выбрался оттуда и долго стоял на коленях, не оборачиваясь. Потом снова пополз в темноту.

– Эй, Барф, хочешь целый день там провести?

О'Шонесси смотрела на многоэтажные отели, протянувшиеся вдоль берега. Курортный сезон в самом разгаре. Кругом полно народу. Почему же никто ничего не видел и не слышал?

Через месяц девушке должно было исполниться шестнадцать. Как утверждают родители, она обещала вернуться домой к одиннадцати. Отсюда следует, что нападение на нее совершено между 20.00 – именно тогда родители видели ее последний раз – и 22.45, когда она скорее всего должна была направиться в отель. Ничто не указывает на то, что она намеревалась сдержать обещание, но предполагать обратное тоже нет резона.

Криминалисты собрали засохшие образцы человеческих экскрементов, куда ненароком сунул руку Барф. Он показал, что его едва не вырвало, и наверняка вырвало бы, если бы не взяло верх любопытство. Под своей тарелкой он увидел белый ремешок, покрытую блевотиной бежевую женскую сумочку, а над ней обрывок клейкой ленты с налипшими на ней длинными волосами. Кто-то ухитрился скотчем прилепить девчонку к доске.

Полиция оцепила соответствующий пятнадцатиметровый участок эстакады. Пешеходов возвращали на Атлантик-авеню. Барф – его настоящее имя Чарлз Дюбуа – признался, что он все-таки добавил к куче экскрементов свой утренний завтрак и лишь затем побежал к воде умыться. Вскоре по сотовому набрал девять-один-один.

Его быстро отыскали и препроводили в полицию для допроса, потом отпустили. Начали прибывать телевизионщики с камерами. Отошедший от дел медик заявил, что человеку, потерявшему много крови, срочно нужны доноры. Двадцать минут Барф грелся в лучах славы.

Семью Йоланд для допроса пригласили в небольшой конференц-зал, имеющийся в гостинице, а их сына в отделение полиции. О'Шонесси поехала в отель. Она не желала, чтобы они услышали по телевизору, как Барф натолкнулся на мертвое тело.

Через несколько часов она уже шла по пирсу Стрейер. Ей очень хотелось, чтобы у них с Тимом все было как раньше. Она рассказала бы, как ей нелегко сейчас – не для того, чтобы узнать его мнение или услышать совет, а чтобы выговориться. Келли чувствовала себя такой же беспомощной и убитой горем, как и близкие жертв совершенных преступлений.

На пирсе Стрейер было полно народу. Работали оба колеса обозрения и карусели. День клонился к закату, купальщики старались не упустить последних солнечных лучей.

О'Шонесси миновала магазин «Тип-Топ» с рядами цветастых футболок и кафе «Дом Джеймса Таффи», прошла жаровни, полные каштанов, и крохотный музей восковых фигур. У газетного киоска она остановилась и, обойдя стойку с сигаретами, приблизилась к старику, сидящему на складном стуле.

– Как жизнь, Вестник?

Тот прищурился исподлобья.

– А, это ты, сержант, что-то тебя с прошлого лета не было видно. – Он кивнул на ее гражданскую одежду: – Тебя уволили?

Вестник был в плотной фланелевой рубашке и замызганных джинсах. Седая щетина покрывала щеки. Он всегда видел ее в форме.

– Повышение получила, – сказала Келли и, взяв с подставки упаковку жвачки, бросила пластинку в рот.

– Лейтенантом стала? Вот это да!

– Чего тут новенького?

– Парни тут новенькие, если ты об этом. Хулиганье мелкое. У Мойши раньше ребята покруче были. А эти только шум в «Якоре» поднимают. А ты кого-нибудь конкретно ищешь?

– Какой-то подонок затащил девчонку под эстакаду.

– Ага, я утром листовки видел. Родители чего смотрят? Зачем пускают свой выводок в таком виде?

О'Шонесси поняла, что старик говорит о фотографии, которую отобрал сержант Диллон. Он в отделении был самый старший по званию, когда из фотомастерской принесли отпечатки. На той карточке Трейси заснята в полный рост и в бикини. Сказал, что на этом снимке она больше всего на себя похожа.

– Мало ли в каком девчонка виде. Зачем ее трогать?

– Так-то оно так, но сама знаешь, как это случается.

О'Шонесси посмотрела на ряды пачек с сигаретами.

– Ты когда-нибудь курил, Вестник?

– А как же! Когда я мальчонкой был, все курили.

– Бросил?

– Давно. Лет тридцать назад.

– Я вот тоже стараюсь бросить.

– Трудно это – бросить курить. Сигарета – как наркотик. Раза два попробовал – и пропал.

– Ну ладно, я побежала. Сообщи, если что узнаешь. – Келли сунула пятидолларовую бумажку под кассовый аппарат.

О'Шонесси пошла за эстакаду и присела на скамейку. Сюда, пока не стемнело, высыпали любители пробежки и скорого шага. Она оглядела ближние заведения: сосисочная, кафе-мороженое, кондитерская. Здесь обычно и собираются подростки. Сюда должна была прийти Трейси Йоланд, если намеревалась познакомиться со сверстниками. Или хотела купить травки? Завтра надо послать Макгира с ребятами потрясти мелочь Мойши. Пусть знают, что от полиции не уйдешь.

Мимо Келли трусцой в одних трусах пробежали двое симпатичных мужчин среднего возраста. Один из них свистнул ей, и она улыбнулась ему, как улыбаются девчонки озорнику-мальчишке.

О'Шонесси оглядела берег. Спасатели возились около лодки. Собака играла с потерянной тарелкой. Она вспомнила о собаке, которая учуяла кровь Энн Карлино, представила, как закатывается под эстакаду, туда, где исчезла Трейси Йоланд, тарелка Барфа. Если работа не приносит результатов, хорошо, что существуют собаки и летающие тарелки. О'Шонесси остро ощутила свою беспомощность.

Она еще раз оглядела эстакаду. Вчера вечером он стоял тут, увидел Трейси Йоланд. Она ему понравилась.

17

Уайлдвуд, штат Нью-Джерси Четверг, вечер, 26 мая

Пробежка, как у настоящего футболиста, у Джереми не получилась. Он споткнулся, упал и растянул лодыжку. Зато в переулке за супермаркетом заметил коробочку с чайными пакетиками, и поскольку отдавать находку было некому, Джереми положил ее в карман и подумал, что после ужина побалуется чайком.

В десять вечера он разделся, сел, скрестив по-турецки ноги, на свой замызганный матрац и стал доедать остатки риса и фасоли. К щетине на подбородке прилипали крупицы красного перца. Рядом с ним на полу на электроплитке кипятилась вода. Домовладелица запретила Джереми пользоваться микроволновой печью, поскольку она берет слишком много электричества. На какие шиши он сможет купить микроволновку, она подумала? Но насчет электроплитки она ничего не говорила, а электроплитки в мусорной куче всегда есть.

На постели рядом с ним стояла большая кастрюля. Он держал в ней разные вещицы, которые иногда раскладывал на одеяле, – сережки, металлические пуговицы, наручные часы, кольца, два перочинных ножа, крошечный, с ноготь, компас, много незнакомых монет, запачканная пара белых женских трусиков, ключи, зажигалки, два лифчика, пакетик с презервативами.