Последние 18 секунд - Джордж Шуман

– Скажу, что имеющихся улик недостаточно и на данном этапе он проходит в качестве свидетеля.

– Хорошо, действуй. Да, еще вот что. Зачем Диллон связался с Джейсоном Карлино?

О'Шонесси откинулась на спинку стула.

– Когда Макгир приехал, Карлино уже находился там. Диллон позвонил, чтобы сказать о кольце дочери.

– И он ударил Смайлза?

Она кивнула.

– Ничего ему не повредил?

– Синяк под глазом поставил.

– Намерена привлечь его к ответственности?

– Не все сразу, шеф.

– Вот и молодец. С Диллоном и Карлино я сам разберусь. Твое дело – преступника ловить.

О'Шонесси налила себе еще чашку кофе.

– Пройдем ко мне?

– Хорошо.

Они направились в ее кабинет.

– Что все-таки произошло со Смайлзом в детстве?

– Он попал в автокатастрофу. Осенью 1976 года группа мальчишек, он и еще семнадцать человек, возвращалась домой после футбольного матча на Кэп-Мэй. Какой-то лихач, удирая от полицейского патруля, врезался в автобус. Такого несчастья в городе никогда не случалось.

– Мой отец в ту пору шефом полиции был.

– Да, он важную роль сыграл. Защита пыталась утверждать, что в происшедшем виноват полицейский, гнавшийся за лихачом. Но твой отец убедил окружного прокурора выдвинуть обвинение в убийстве, правда, со смягчающими обстоятельствами, а не в убийстве по неосторожности, как предлагал адвокат. Подсудимого приговорили к двум срокам пожизненного заключения. Первый случай в нашем штате.

Они вошли в ее кабинет. О'Шонесси опустила створки в окнах и, достав из ящика письменного стола пачку сигарет, произнесла:

– Курите, а я посмотрю.

В управлении знали, что шеф курит лишь на месте преступления, и то, если кто-нибудь предложит сигарету, и может целый год обходиться без табака. Келли безумно завидовала ему.

– Господи, как же хочется закурить, – мечтательно проговорила она. – Гас сообщил, что маленький Смайлз был единственным, кто выжил. Вы сказали, вопрос в том, мог ли он похитить человека. А сами как думаете?

Лаудон пустил к потолку несколько колечек дыма.

– Надо его освидетельствовать.

О'Шонесси нахмурилась:

– То есть как?

– Пусть его посмотрит толковый психиатр. Институт психиатрии в Уинленде выполняет заказы судебных органов. Пусть проверят его психофизические возможности, способность различать добро и зло и все такое прочее.

О'Шонесси одобрительно улыбнулась. В дверь кабинета постучал Рэндалл.

– Вас к телефону, лейтенант. Гас звонит.

Лаудон встал.

– Хорошо, что ты не куришь, Келли, – улыбнулся он и ушел.

О'Шонесси взяла трубку:

– Гас, я хотела, чтобы ты кое-что сделал.

– Слушаю, Келли.

– Можешь раздобыть списки общественного грузового транспорта в нашем городе?

– Зачем это тебе?

– Вчера на пожаре мы задержали одного подозреваемого – у него кольцо Энн Карлино нашли. Он в управлении общественных работ служит. Я пообщалась с его боссом. Так вот он на оранжевом грузовике приехал.

– Ладно, я перезвоню.

О'Шонесси целый час ездила по городу. Она жевала жвачку и думала о Джереми Смайлзе.

Вещицы, которые нашли в кастрюле, оказались в основном побрякушками. Были и исключения: кольцо, сережка, часы, но никаких признаков, что их украли. Смайлз не сумел объяснить, где он находился во время обоих похищений. У него нет друзей, которые могли бы поручиться за него, никто не видел, как он приходит домой или уходит из дома, ни одна живая душа не знает, как он вообще проводит время.

Давая интервью «Патриоту», Джейсон Карлино назвал Смайлза главным подозреваемым. Полиции и властям с каждым днем становилось все труднее игнорировать его заявления.

Да, у Смайлза нашли кое-какие вещи, принадлежащие одной из жертв, но его объяснения достаточно весомы, заявила О'Шонесси репортерам. Он показал полиции место, где он их обнаружил, и это то самое место, где О'Шонесси сама наткнулась на часы. При первом осмотре их просто не заметили, вот и все.

Полицейские, расследующие смерть Трейси Йоланд, постоянно патрулировали эстакаду, показывали людям ее фотографии и фотографии Энн Карлино, спрашивали, не видел ли кто подозрительный оранжевый грузовик.

О'Шонесси с огорчением узнала, что родители Трейси Йоланд в Небраске развелись. Смерть дочери может не только расстроить брак. Келли часто сталкивалась с похожими случаями.

Она остановилась около закусочной, стоявшей рядом с конторой Тима. Они часто обедали здесь вместе, и ей почему-то подумалось, что вот она войдет, а он уже там. Они выпьют по несколько чашек кофе, и лед тронется, а может, и совсем растает.

Дело закончилось тем, что О'Шонесси одна принялась без аппетита жевать сандвич с яичным салатом и смотреть на дверь, когда она открывалась. Келли проклинала себя за то, что тоскует по Тиму, и трижды на чем свет держится кляла себя за то, что вообще отпустила его. Так продолжаться не может. Ей надоело быть одной. Девчонки тоже соскучились по папе. Шел две тысячи пятый год. Президенты делали глупости, астронавты летали в космос, священники проповедовали, иные предсказывали конец света, спортсмены завоевывали кубки… Нет, слепая привязанность ей не нужна, в противном случае она довольствовалась бы лабрадором, а не живым человеком.

О'Шонесси понимала, что Тиму было трудно признаться в том, что он сделал. Она знала, что он был откровенен со своей матерью, которая не давала ему спуска. Но человек он совестливый, и за это она тоже его любила.

Сейчас Тим недалеко от нее, надо лишь пройти несколько домов. Келли купила плитку арахисового шоколада.

Когда они были молодыми, они сооружали из большого одеяла шалаш, забирались туда вместе с девочками и поочередно отламывали от плитки по кусочку. Глупая забава, но на протяжении многих лет кто-нибудь из них приходил домой с плиткой арахисового шоколада. Они целовались перепачканными губами и ложились в постель.

О'Шонесси бросила на сиденье машины пачку «Никорета» и увидела перемигивание сигнального огонька на телефоне. Первое сообщение было от Гаса. Он раздобыл списки грузовиков и ждет ее звонка. Второе – от Тима, который хотел знать, не могла бы Келли завезти девочек к бабушке, а не к нему. У него деловая встреча. Знаем мы эти деловые встречи. Если выразиться попросту, свидание.

Третье сообщение поступило от Кларка Гамильтона, он спрашивал, желает ли Келли совершить небольшое путешествие по побережью. Разумеется. Никаких деловых встреч у нее не назначено.

Когда О’Шонесси приехала, Гас Мейерс уже ждал ее. Выглядел он ужасно, будто не спал целую неделю. Подтверждались самые дурные опасения. Жить Агнессе оставалось месяца три-четыре.

Гас достал из кармана конверт с листком бумаги внутри. О'Шонесси прочитала:

«В Уайлдвуде зарегистрировано пять грузовиков, соответствующих описанию, если, конечно, какой-нибудь из них не пустили на металлолом за последние три месяца, прошедшие после последней инвентаризации. Это, однако, не означает, что они выкрашены в ту краску, следы которой я нашел на часах. Это свидетельствует лишь о серии и годе выпуска».

– Следовательно, для сравнения необходимо поскрести краску с грузовика.

– Да, если имеешь в виду конкретный грузовик. Но вообще-то надо бы со всех. Тебе дать кого-нибудь в подмогу? Пока не будем разглашать нашу затею… Как долго придется ждать результатов анализа образца краски?

– Несколько недель. Может, даже месяцев, – ответил Гас. – Бюро работает прежде всего над серьезными делами. Укажи в запросе имя подозреваемого. Это, надеюсь, подтолкнет их.

– Спасибо, Гас. – Келли была разочарована.

Несколько месяцев…

Вторник, 31 мая

– Слышал, будто на пляже кто-то пентаграмму изобразил, – хмуро произнес Лаудон, идя за О'Шонесси в ее кабинет.

– Вчера как-никак был День поминовения. Может, по этому случаю? – Она заглянула в комнату, куда доставляется почта, и взяла стопку писем, адресованных ей. – Мне позвонили, и я поначалу встревожилась.

– Что же она означает, эта фигура?

– Пентаграмма нарисована на самом видном месте. В центре написано слово «шлюшки», а на внешних пяти углах инициалы ЭК и ТЙ. По-моему, это какие-то ненормальные забавляются. Хотят прочитать о себе в газетах.

– Что-нибудь еще около фигуры было?

– Пара песочных замков и одинокая чайка.

– В полицию звонки поступали?

– Множество. Видимо, все звонили, кто мимо проходил. Звонки в пять начались и только час назад прекратились. Некоторые уверяли, будто это сатанисты в город нахлынули.

– Первый раз слышу, чтобы сатанисты на песке писали.

– Звонили также с Маршланд-роуд, жаловались, что там кто-то шабаш устроил. Я послала туда наряд. Мои приезжают, видят в одной развалюхе окна настежь, и там три пары. Насчет чернокнижников ничего не могу сказать, а у этих черные ногти, черная губная помада, все черное, и волосы торчат, как иголки у ежа. И пахнет от них нехорошо, им бы под душ. А в остальном ничего, нормальная молодежь.