Добро пожаловать на Марс! - Ричард Уилсон

хрупким, потому что рядом не будет никого, чтобы починить его или заменить, если он сломается, и еще потому, что Дольфу предстояло подняться с ним на вершину кратера. Во время подъема он мог не раз упасть и ударить обо что-нибудь свой аппаратик. В худшем случае, Дольф мог уронить его и ударить о камень, но тут уж ничего не поделаешь — ему не построить противоударное устройство даже в условиях пониженной тяжести на Марсе. Производство Дольфа было ограничено такими материалами, как монеты, стекло и старые нитки, а камень есть камень даже на Марсе.

Конечный продукт выглядел безделушкой, как и все творения Дольфа, но это было лучшее, что они с Наннет могли смастерить. Дольф считал, что устройство будет работать. Сигналы оно подавало на антенну, один конец которой уходил в шпульку, где находилось само устройство, а другой Дольф планировал закрепить на утесе, как только окажется наверху.

Все это было упаковано в коробку размером с ящичек для сигар и весило меньше фунта. При испытании даже при слабом ветре в оазисе в наушниках слышался слабый, скрипучий свист, тональность которого зависела от скорости ветра. Наннет посчитала этот свист столь же раздражающим, как маяк, и вместе они производили вопли, которым позавидовал бы сам Данте.

— Я не смог бы делать вид, что не замечаю его, — сказал Дольф, — Если сигнал маяка важен для его создателей, то мое устройство станет для них источником раздражения.

— Он производит слишком мелкие неприятности, — возразила Наннет, — Как москит. Трудно полагать, что они обратят на него внимание.

— Москиты победили Римскую империю, — сказал Дольф, — Гиббон знал, о чем писал. Надеюсь, что мы не причиним слишком большой вред. Но, во всяком случае, мое устройство работает. Теперь осталось отнести его туда, где могут услышать его гудение.

— Это меня и пугает. Дольф, будь осторожен! — воскликнула Наннет.

— Конечно, — мягко сказал Дольф. — И ты тоже. И начнем беречь себя прямо сейчас. Ложись-ка спать. Тебе все еще нужно побольше отдыхать. А я пока упакую вещи и приготовлюсь. Хочу отправиться в путь, как только стихнет утренний ветер.

— Ладно, — сказала Наннет.

По каким-то причинам она выглядела подавленной, хотя очень старалась не показывать этого.

Однако, утром, перед тем, как он надел кислородную маску, собираясь выйти из дома, Наннет ошеломила его, поцеловав на прощание. До сих они тщательно избегали даже самых незначительных прикосновений, хотя часто нуждались в них. В ответ Дольф лишь быстро коснулся ее плеча, надел маску и отвернулся, потому что он чувствовал, что иначе вообще никуда не уйдет. И еще Дольф подумал, что с этого момента все может стать гораздо труднее.

Но на практике, трудным оказались лишь первые пятьсот шагов подъема на гребень кратера.

Пятьсот шагов составляли, примерно, одну десятую мили, а миля была половиной пути, который должен был пройти Дольф, поднимаясь, чтобы достигнуть плоского плато марсианской пустыни… две мили, если считать по прямой, но вместе с неизбежными обходами это расстояние могло удвоиться.

Однако его нужно было пройти, и Дольф прошел.

Не считая опытных спортсменов, все горы кажутся людям похожими друг на друга. Именно это заставляет романистов обогащать подъемы в горы снежными людьми, мантикорами и другими монстрами, настоящими или мифологическими. Дольф не столкнулся ни с чем подобным, однако, его подъем не был из-за этого более унылым или менее отчаянным, а кроме того, он был, по разным причинам, уникальным.

Серьезным неудобством была необходимость непременно подняться на самый верх, однако, появились другие особенности ландшафта, которые, к удивлению Дольфа, действовали в его интересах. Одним из них было то, что он поднимался не на гору, а вылезал из дыры, пробитой когда-то каким-то астрономическим телом. Следовательно, он поднимался не по ровным, местами становящимся отвесными, стенам, а по неровному, но более мягкому лимониту, где было можно найти больше опоры для ног и рук. Как и лунные кольца, стенки кратера было относительно пологие. Располагались они тоже террасами, образовывающими естественные площадки, на которых можно было останавливаться, чтобы поесть и отдохнуть, а большинство таких террас были достаточно широкими, чтобы на них можно было спать, не боясь скатиться с края. А еще, в отличие от лунных террас, выступы их были обкатаны ветром и расколоты разнообразными трещинами.

Также, в отличие от лунных террас, их соединяли наносы из песка. По ним, как и по растрескавшимся скалам было легче идти, хотя легче было и поскользнуться, так что Дольф, однажды чуть не свалившись вниз, поднимался по ним с осторожностью муравья.

Геология — точнее, здесь ее нужно было называть ареологией, — приготовила ему и ловушки. Лимонит, например, был не такой рассыпчатый, как песчаник, но и не очень связанный. Он казался твердым, но, когда Дольф уже шел по краю террасы, обнажение под его рукой вдруг превратилось в валун размером с бочонок. Дольф испытал отвратительное чувство, когда внезапно у него из-под руки исчезла опора, но он метнулся вперед и все же успел благополучно остаться на краю.

Благополучно? Несколько секунд Дольф не был в этом уверен. Он замер, успокаивая дыхание и нервы, и смотрел, как падал вниз валун, опасаясь, как бы за ним не покатились другие. Но из-за более слабой тяжести на Марсе, этого не случилось. Когда валун ударил в стенку кратера и высоко подпрыгнул, его примеру последовала лишь еще пара других. Они падали со сказочной медлительностью, это было красивое зрелище, но у Дольфа кровь застыла в жилах, когда он увидел внизу свой дом, выглядящий с этой высоты двумя маленькими спичечными коробками. Дольф испугался, что валуны налетят на них и сотрут в порошок. Но, когда пыль от их падения улеглась, было видно, что спичечные коробки целы и невредимы. Валуны прошли гораздо правее. Вероятнее всего, Наннет даже не узнала об опасности, потому что падение валунов было не таким тяжелым, чтобы сотрясти землю, а в разреженном воздухе прошло практически беззвучно.

Кроме того, Дольф уже сообразил, что его подъем проходил не по прямой, а под углом от лачуги, так что, даже если бы вниз покатилась настоящая лавина, она все равно прошла бы в сотнях футов от Наннет. Но это происшествие сделало Дольфа более осторожным, и замедлило продвижение.

А затем, внезапно — когда Дольфу уже казалось, что он будет вечно взбираться на эту гору, — он поднялся с очередной террасы и оказался на самом гребне, и под ним распростерлась залитая солнечным светом второй половины дня пустыня.

Несмотря на ее неподвижность, ослепленным глазам Дольфа казалось, что она все же движется каким-то странным