Стена плача - Владимир Колотенко

Вдруг ясно услышал в ответ:

- ...не беси меня... небеси...

Мурашки по коже...

С вами тут чокнуться можно!.. В ваших песках, с вашими солнцами и плечами принцесс...

С вашими танцующими в глазах миражами...

Миражами?!

Но разве это мираж - эти плечи, эти запахи, эти стремительно семенящие смелые ножки?..

Это «хай»!.. Эта отягощающая руку, прохладная округлость в ладони!

Не оглох же я, не ослеп!..

Вдруг вот ещё:

И ловлю тебя на острый кончик

В тонкую раздвоенность пера...

Да поймала уже, поймала... Нанизала... Отцепись!..

Ага... Как же, как же...

Расскажу потом, когда захочешь,

Из чего мой лаковый мираж

Соткан был...

Расскажешь-расскажешь... Потом... Когда захочу!..

Да никогда, никогда я уже не захочу тебя слушать! Слушайте, это же... Это какой-то... Неужели нет мне спасения от этих её миражей с раздвоенностью перьев?!

С раздвоенностью мыслей...

Я бродил целый день, целый божий день... Под палящим безжалостно злым, заживо сжигающим, хохочущим и белеющим солнцем...

Босиком...

Совершенно голым... До ниточки...

По бескрайним пескам бесконечных пустынь...

Совершенно осипше-немым...

Часами...

Прислушиваясь к заунывному пению песка, выискивая взглядом потускневших глаз тот рассветный мираж... Страдая от жажды ещё хоть разок... Хоть в прищуре зрачка...

Отчего так ничтожен улов у песочных часов?

Вот уж сказано, так сказано: «Ничтожен улов!». Тютелька в тютельку!..

Я спросил себя, до сих пор ещё сомневающегося: Бог есть?..

И вы ещё смеете спорить со мной - нет Его и в помине!..

Слышал благую весть?

Бог есть. Кто-то узнал и случайно сказал другим.

Вышел из храма, шёл по снегу босым,

и заметала следы

метели седая месть...

Я звал и звал Его: «...если Ты есть!..». «Слышал благую весть? Бог здесь. Кто-то встречал, даже пил с ним зеленый чай...».

Слепая седая месть заметала Его следы... Я искал... Я не оставлял надежду хоть краем глаза разглядеть Его след. Весь мир у Его ног, но я в этой бескрайней пустыне, где нет даже кустика, чтобы спрятаться от палящего солнца, ни столбика, где ты перед Ним, как на ладони, я искал и надеялся... Ну, хоть бы слезинка какая упала из Его глаз, хоть бы волос из Его святой бороды...

Шаром покати...

Жди чудес!..

Кто-то уже строгает ему по росту крест.

Ставит на ложный донос судьбы печать.

Слышал благую весть? Скажи другим!

Если ты жив, нельзя о таком молчать

И выходи из дома его встречать!

Я вышел и так ждал чуда, чуда...

Свет зажигают усталые этажи...

Если ты жив - живи по законам живым.

Тоненько плачет запутавшийся во лжи

И не нашедший Господа херувим.

Неужто и я запутался?

Эти тонкие тихие херувимьи слёзы...

- Не разрыдайся, - говорит Лена.

Вот это и есть вам судьбы печать!

- Наконец, я вспомнил... Я разжал пальцы правой руки, на ладони...

- Что, что, - спрашивает Лена, - что там было на твоей ладони?

- Ты не поверишь...

Я и сам тогда знать не знал!

- Что же?

- Ты не поверишь! Я и сам тогда знать не знал... И вот недавно... Это был круглый фиолетово-бурый комочек-камушек, напоминающий перезрелую сливу, только абсолютно круглый, как инжирина, только гладкий и блестящий, как зеркало и такой тяжеленный... Как ведро ртути...

- Как ведро?

- Только плотный, как гранит, как мрамор...

- Как мрамор?

- Как булат!..

- Что же это было? - спрашивает Лена.

- Ну... та... самая... никем до сих пор не открытая и не обнаруживаемая, скрытая от нас самим Солнцем... Я ж рассказывал...

- Ну?!

- Глория... Ну, ты помнишь, я говорил, что...

- И это была Тина?

- Ну!.. Это стало известно только теперь, совсем недавно... Я ж рассказывал...

- Здоров врать-то! Ничего подобного ты не говорил.

- Говорю!..

Глава 24

- Да кто такая эта твоя Тина?!

Лена просто набрасывается на меня с кулаками!

- Ты можешь мне в конце концов внятно...

- Внятно - нет! ...

- Пора бы уже хоть знать, с кем имеешь...

- Дело! - говорю я.

- Ну хоть на кулаках, на пальцах... Хоть проблей... Рест, ну нельзя же так! Вот уже скоро новое лето кончится, а ты мне до сих пор... Да кто она такая эта ваша...

Это - вопрос! В самом деле - Ти, ты кто? А давай-ка я попытаюсь уяснить это и для себя! Давай мы попробуем тебя вылепить. Или нарисовать! Суриком или охрой. Рыжая! Представляю себе: я - Леонардо да Винчи! «Мона Тина»! Или «Тина в гроте». А что! Или Рафаэль? «Сикстинская Тина». Или Брейгель Старший. «Тина на строительстве Вавилонской башни». Наверняка, она бы взяла на себя этот славный труд - руководить строительством: «Э-гей, вы там что расселись?!». Или - «Мою статую тащите на самый верх, на макушку! Золота не жалейте! Я должна венчать эту башню. Сюда же, в лоно шпиля и мой трон! Здесь я буду разговаривать с Ним!». А может, Суриков? Или Гоген? «Тина и таитянки». Нет - «Тина и таитянец»! Наверняка, появись она на Таити, у неё тотчас появился бы и охранник. Что если Босх? Ты будешь не только рыжая, но и немного с приветом... Ну так, чтобы было за что зацепиться... Или Ван Гог: «Тина без уха»! А как бы расписал тебя сам Эль-Греко? Или Гойя? Вот-вот - Гойя! «Тина - картина - паутина - ундина - ...». Путина! Тина - как омут, как трясина!.. Это по силам разве что Дали: «Тина и гибкая конструкция с жаренными бобами. Предчувствие гражданской войны». Тина - как предсказатель!

Или, скажем, Никас...

А автопортрет у тебя есть? Есть у Леонардо, есть у Ван Гога, есть у... Даже у Пушкина (кажется) есть! А у тебя есть?

Я бы рассмотрел хоть как следует...

- Рестик, - говорит Лена, - перестань жужжать.

- Да, - говорю я, - конечно...

Или высечь из мрамора... Я - Фидий! Или Пракситель! Может, Микеланджело? Ну хотя бы, на худой конец - Роден! «Весна Тины». Или «Её поцелуй». На худой конец...

А если вылить из бронзы? Не только рыжая, но и бронзовая... Можно и из мрамора или хрусталя... Как рюмка или фужер... Высечь! Ага, высечь! Как искру!

Или - как Эйфелева башня... Только из хрусталя... Вся в бриллиантах и бриллиантиках... С лучом света во лбу - как клинок, как кинжал или меч...

Или сваять бетонную! Как кремень, на века! Как «Свобода» Америки... Или как Иисус в Рио!

- Ты собираешься что-нибудь делать? - спрашивает Лена.

- Да. Вот только выстрою...

А если как Пирамиду Хеопса? Из глыб твоих стихов... Пирамида - полная тайн и тайночек... Сфинкс читает Твои стихи! Лев! Львице о её стихиях: «За окнами чьи-то шаги: надо зажечь свечу. Может быть, это враги? В полночь... Я не шучу... Надо пойти за дверь, проверить свои посты. Может быть, это зверь? А может быть, это ты?».

Как же - жди... Припрусь я к Тебе среди ночи!..

- Идёшь уже? - спрашивает Лена.

- Бегу, - говорю я.

Тина, путина, быстрина, тишИна... Я пробую рифму на слух: пружина, вощина, пучина, малина... И еще: плотина, вершина, турбина, резина... Перина! Родина! Пуповина...

Кстати, о Родине... Она прекрасна! Но там сейчас не с кем поговорить: у власти банда, а народу не до разговоров. Уж и не вспомню, к чему это я.

Рифма, да-да, рифма! Ищу ее, даю...

Сейчас поэтов - хоть шаром... Разве что я и Тина.

- Ты - поэт? - спрашивает Лена.

Хмельная... опьяненная тобою...

читай меня губами по губам...

раздвоенностью сути волком вою -

лови меня по буквам: «Н.Е.О.Т.Д.А.М!»

в твои покои - верною рабою,

гребцом твоих безжалостных галер,

княжною, амазонкой, крепостною,

ребенком вне конфессий, храмов, вер....

Просто прекрасно!

Лови меня княжною, амазонкой...

Тебя поймаешь!

Кстати, о вере: ты в Бога-то хоть веришь? И Кто Он, твой Бог?

...из поцелуев тонкую финифть...

волной по коже - теплое дыханье...

расставь на теле знаки препинанья:

‟помиловать

нельзя её

казнить».

Помиловать, миловать... Расставь на теле! Пожалуйста, расставь...

Или казнить? Рррраз! И - голова с плеч! Такая голова... Круглая как футбольный мяч... как Земля, как Солнце... Лысая, как у Нефертити, не такая, правда, малюсенькая, но правильная, как шар. Идеал красоты! Не то, что у Нефертити - с вылупленным яйцеобразным затылком. Как у Эхнатона! Если эту рыжую копну волос, львиную гриву, состричь напрочь, долыса, содрать скальпом - тшшшшть или тссссть... чтобы рассмотреть череп белой-пребелой кости, который, как крепость, как какая-то там камера узника, хранит в себе эти золотые и серебряные, и хрустальные россыпи букв и слов, и промежутков между ними, и даже внутри них, и даже в чёрточках, завитках и линиях, из которых они состоят... буковки... азы и буки... и точечки и тире и тире... натоптанные в этот белый череп как шрапнель в ядро, чтоб бабахнуть...

Разззз!..

И в дамках!

И голова б не болела - кто Ты?..

- Рестик, я серьёзно, - ты не заболел? - спрашивает Лена.