Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

class="p1">— Что же это такое?

— Похоже, три слова, написанные карандашом. Грин, г-р-и-н, потом хен, х-е-н, и последнее — Ло, обрати внимание, с большой буквы.

— Попробуем догадаться. Грин — это про Чеширского кота, который вечно улыбался[178]; хен — из другой сказки, помнишь, была такая про курочку Хенни-Пенни. А вот Ло…

— Да, — сказала Таппенс, — с этим Ло мы прочно застряли.

— «Ло» — это все равно что «чу», «прислушайся», — сказал Томми. — Никакого смысла.

Таппенс быстро заговорила:

— Миссис Хенли, «Эпл-Три-Лодж», я еще с ней не говорила, она сейчас в «Медоусайд». Итак, что мы имеем? Миссис Гриффин, Оксфорд и Кембридж; пари на лодочных гонках, перепись, Чеширский кот, Хенни-Пенни — какая-то сказка, в которой эта курочка куда-то отправляется, вроде даже сказка Андерсена, — и, наконец, это Ло. Может, это какое-то предостережение? Да, наверное, это именно так. Имеется в виду либо Оксфорд и Кембридж, либо лодочные гонки, либо пари.

— А мне кажется, что мы просто глупы, ничего не понимаем. Однако под этой кучей ерунды может в конце концов обнаружиться жемчужина великой ценности. Точно так же, как среди кучи старых книг, которые валялись наверху, мы обнаружили одну-единственную нужную.

— Оксфорд и Кембридж, — задумчиво проговорила Таппенс. — Это мне что-то напоминает. Никак не могу припомнить.

— Матильда?

— Нет, не Матильда, но…

— «Верная любовь»? — предположил Томми. Он широко улыбнулся. — Где ты, верная любовь?

— Перестань смеяться, дурачок. Нужно еще разобраться с этой последней головоломкой. Грин-хен-Ло. Ничего не приходит в голову. И все-таки… Что-то у меня забрезжило. Вот!

— Интересно, что означает это «вот»?

— Ах, Томми, у меня появилась идея. Конечно же!

— Что именно?

— Ло, — сказала Таппенс. — Ло. Меня навела на мысль твоя улыбка, совсем как у Чеширского кота. Улыбка, усмешка, грин, хен, а потом Ло. За этим непременно что-то кроется.

— О чем ты говоришь, никак не пойму.

— Лодочные гонки между Оксфордом и Кембриджем.

— Почему, собственно, эти слова грин-хен-Ло навели тебя на мысль о лодочных гонках между Оксфордом и Кембриджем?

— Даю три попытки.

— Сдаюсь сразу, потому что никак не понимаю, какой во всем этом смысл.

— А вот и есть смысл.

— Лодочные гонки?

— Нет, к самим гонкам это не имеет никакого отношения. Только цвет. Я имею в виду цвета.

— Да что ты хочешь этим сказать, Таппенс?

— Грин-хен-Ло. Мы неправильно это прочли. Нужно читать наоборот.

— Как наоборот? Ол, потом н-е-х? Никакого смысла не получается, даже если прибавить к этому н-и-р-г.

— Нет, надо брать слова целиком и читать их в обратном порядке. Так, как делал это Александр в той первой книге, которую мы обнаружили. «Ло-хен-грин».

Томми нахмурился.

— Все еще непонятно? — спросила Таппенс. — Подумай, на что это похоже. Конечно же, на «Лоэнгрин». Лебедь. Опера Вагнера, ты же знаешь.

— Но какое отношение все это имеет к лебедям?

— А вот имеет. Лебеди из фарфора, которых мы с тобой нашли. Помнишь? Скамеечки для сада. Один был синий, а другой — голубой. Помнишь, что сказал тогда старый Айзек? «Вот этот — Оксфорд, а тот — Кембридж».

— И один из них мы разбили, кажется, это был Оксфорд.

— Верно. Но Кембридж все еще цел. Голубой. Неужели ты не понимаешь? Лоэнгрин. Что-то было спрятано в одном из этих лебедей. Томми, следующее, что нужно сделать, — это пойти и посмотреть на этот Кембридж. На голубой. Он ведь все еще стоит в КК. Пойдем сегодня?

— Что, в одиннадцать часов вечера? Нет, сегодня не пойдем.

— Значит, пойдем завтра. Тебе завтра не нужно в Лондон?

— Нет.

— Значит, отправимся завтра и посмотрим.

— Просто не знаю, что делать с огородом, — сказал Альберт. — Я там немножко покопался, но ведь я ничего не понимаю в овощах. Кстати, вас ожидает какой-то мальчик, мадам.

— Ах, мальчик, — сказала Таппенс. — Этот рыжий?

— Нет, другой, беленький, тот, у которого грива до самых плеч. Имя у него еще такое глупое. Похожее на отель. Знаете, есть такой — «Роял Кларенс». Вот так его и кличут — Кларенс.

— Но он ведь просто Кларенс, а не Роял Кларенс.

— Верно, — согласился Альберт. — Он ожидает у парадной двери. Говорит, что может вам помочь, мадам.

— Понятно. Насколько я понимаю, он иногда помогал старику Айзеку.

Таппенс нашла Кларенса сидящим в плетеном кресле на веранде — или на лоджии, если угодно так ее называть. Он, по всей видимости, завтракал картофельными чипсами, а в левой руке у него была плитка шоколада.

— Доброе утро, миссис, — сказал Кларенс. — Пришел спросить, не нужно ли помочь.

— Ну конечно, нам всегда нужна помощь в саду и огороде. Ты, как мне кажется, работал одно время помощником старого Айзека.

— Не то чтобы работал постоянно, а так, иногда помогал ему. Я не слишком много понимаю в этих делах. Да и он, похоже, не слишком много знал. А разговаривали мы много, он все рассказывал про старые времена, как тогда было все прекрасно. Говорил, например, что был старшим садовником у мистера Болинго. Знаете, у того самого, что жил дальше по реке. Огромный дом у него был. Теперь там школа. Так вот, уверял, что служил там старшим садовником. Только бабка моя, бывало, говорила, что ни одному его слову верить нельзя.

— Ладно, неважно, — сказала Таппенс. — Мне просто хотелось достать кое-что из этой так называемой оранжерейки.

— Вы говорите про тот сарай, что со стеклянными стенами? Этот КК?

— Совершенно верно, — подтвердила Таппенс. — Так ты, оказывается, даже знаешь ее название?

— Да его завсегда так называли. Все это знали. Говорили, что это на японском языке. Не знаю только, верно это или нет.

— Ну пошли, — сказала Таппенс. — Пойдем туда.

Отправились целой процессией: Томми, Таппенс и пес Ганнибал, а в арьергарде следовал Альберт, который оставил не мытую после завтрака посуду ради более интересного занятия. Ганнибал был совершенно счастлив. Досконально исследовав по дороге все заманчивые запахи, он присоединился к ним у дверей КК, продолжая заинтересованно принюхиваться.

— Привет, Ганнибал, — сказала Таппенс. — Ты хочешь нам помочь? Расскажи нам что-нибудь.

— Что это за собака? — спросил Кларенс. — Кто-то говорил, что таких собак держат потому, что они охотятся на крыс. Это верно?

— Да, совершенно верно, — подтвердил Томми. — Это манчестерский терьер, черно-коричневый, старинная английская порода.

Ганнибал, понимая, что говорят о нем, вилял всем своим телом и с необычайной энергией постукивал хвостиком. Потом уселся на землю и огляделся по сторонам.

— Он, наверное, кусается? — спросил Кларенс. — Все так говорят.

— Это настоящая сторожевая собака, — сказала Таппенс. — Он меня охраняет.

— Совершенно верно, когда меня нет дома, он тебя опекает, — подтвердил Томми.

— Почтальон говорит, что он его чуть было не