Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

— Ты меня заинтриговал, Пинхас, — произнёс Сэмюэл, держа в руке наполненный соком бокал.

— Прежде я участвовал в разных инициативах. Когда являлся президентом Национального комитета, предлагал один свой план. В апреле, когда начались беспорядки, присоединился к инициативе Магнеса. Совсем недавно заключил соглашение с эмиром.

— Ты мне о нём рассказал в одном из писем, — заметил Сэмюэл.

— Но у меня всегда было какое-то ощущение недоговорённости. В этих планах чего-то недоставало. И тут я вспомнил твою идею о конфедерации. И подумал, что без желания авторитетного арабского правителя достичь процветания все наши планы обречены на провал.

— Я, кажется, начинаю тебя понимать, Пинхас. Если не привнести в них экономические стимулы, они останутся только добрыми пожеланиями.

— Именно. Ты же предлагал создать таможенный союз государств. Но, по-моему, достаточно осуществить это в рамках мандатной Палестины. Абдалла заинтересован в развитии Трансиордании, и он хочет подружиться с евреями.

— Мне нравится твой план. Он всеобъемлющий и логичный. Я организую встречу с министром колоний. Я думаю, мы его убедим.

— Ты пойди к нему один, Герберт.

— Не понимаю, почему?

— Я предлагал правительству Британии всякие планы. И каждый раз меня преследовали неудачи. Хотя в каждом случае власти вначале выражали одобрение. Но появлялся какой-то фактор, и дело заканчивалось ничем. Ты опытный политик и член парламента, Сэмюэл. У тебя есть важные связи и авторитет. Значит, твои шансы добиться успеха велики. А обо мне лучше не упоминать.

— Весьма убедительно, Пинхас. Хорошо, на встречу с министром я пойду один. В Палестине нужно навести порядок. И как можно быстрее. А теперь предлагаю поужинать. Ведь я пригласил тебя не только для разговоров.

Рутенберг улыбнулся и вышел из библиотеки вслед за ним. В просторном салоне стол уже был накрыт на троих. К ним сразу присоединилась миловидная жена Герберта Беатрис Мириам.

На следующий день они беседовали ещё раз и обсудили каждый пункт. Важно было сформулировать чёткий и логичный план. Сэмюэл договорился о встрече с министром колоний Ормсби Гором восьмого сентября. А накануне в газетах Лондона появилось сообщение о постановлении правительства Эрец-Исраэль. Оно объявило о введении военного положения. Рутенберг знал, что Верховный комиссар Ваучоп готовит такое решение. Он и сам советовал ему применить силу для установления порядка в стране. Это вызвало у Сэмюэла беспокойство. Он попросил Рутенберга зайти к нему в кабинет.

— Ты слышал о военном положении? — спросил он.

— Да, читал в «Дейли телеграф».

— Не нравится мне это. Насилие может вызвать у арабов нежелание договариваться с нами.

— А я уверен, что усадить их за стол переговоров можно только силой. Сейчас в Палестине большинство вооружённых отрядов возглавляют молодые радикалы. Они отвергают любые соглашения с евреями.

— Ладно, ничего не поделаешь. Жаль, что мы всегда опаздываем, Пинхас.

— Думаю, с нашим планом мы не опоздали, Герберт.

Министр колоний Гор познакомился с Сэмюэлом ещё до Великой войны и знал о его работе Верховным комиссаром Палестины в двадцатые годы. Он уважительно принял его и вежливо выслушал. Он не стал его огорчать и объяснять, что у правительства другое мнение о том, как навести порядок в доверенной Британии стране.

Самюэль не удовлетворился разговором с министром колоний. Он понимал, что его предложение требует поддержки представителями арабов в Британском парламенте. Только с их помощью он надеялся проложить путь своей инициативе. Рутенберг с ним не согласился. Он считал, что кроме эмира Абдаллы, с которым у него сложились отношения, никто не нужен. Однако Самюэль всё же обратился к своему коллеге лорду Уинтертону. В палате лордов он лоббировал интересы арабов. Уинтертон сразу же согласился присоединиться к инициативе. Министр колоний предложил им поговорить с арабскими лидерами как политики, предложения которых не отражают официальную позицию правительства Британии. Ради этого они даже отправились в Париж, где находился тогда представитель Ирака Нури Саид. Как и предполагал Рутенберг, собеседник их предложение отверг. Сэмюэл вернулся из Франции озадаченный.

Вскоре Рутенберг осознал и причину неприятия его плана министерством колоний. Он нашёл Сэмюэля в канцелярии совета директоров.

— Я вначале не мог понять, что происходит. Сегодня утром меня осенило. Дело в том, что недавно правительство решило послать в Эрец-Исраэль государственную следственную комиссию. Её должен возглавить лорд Пиль.

— Ну и что с того, Пинхас?

— Оно опасается бойкота комиссии со стороны арабов и отказа от сотрудничества с ней. Правительство, скорей всего, рассматривает её, как инструмент, посредством которого можно решить проблемы Эрец-Исраэль. Как единственный канал, которым оно желает воспользоваться.

— Вот оно что? — произнёс Сэмюэл. — Наша инициатива может серьёзно этому помешать и испортить министру репутацию.

— Конечно, Герберт. Её поощрение Ормсби Гором истолкуется, как протест против решения Британского правительства. Поэтому министр был заинтересован в вашей встрече с Нури Саидом. Ему было важно направить вас по пути, на котором вы бы столкнулись с ещё одной проблемой.

— И что делать теперь? — спросил Сэмюэл.

— Ну, наверное, приобрести новых союзников. Приобщить Вейцмана. Нам могут пригодиться его связи и влияние.

— Я, пожалуй, встречусь с ним, — произнёс Сэмюэль.

Он пригласил Вейцмана на беседу. Вейцман, заинтригованный неожиданным обращением известного политика, от предложения не отказался. Высокий, представительный президент Сионистской организации знал его уже многие годы. Сэмюэл с молодых лет разделял его взгляды. И это ему очень импонировало. Они встретились в одном из небольших залов Вестминстера, где по обыкновению проходили заседания комиссий Британского парламента.

— Господин Вейцман, я бы хотел посвятить Вас в инициативу, которая сегодня представляется мне весьма актуальной. Её цель способствовать наведению порядка в Палестине и примирению между евреями и арабами.