Незалеченные раны. Как травмированные люди становятся теми, кто причиняет боль - Ахона Гуха

id="id22">

Глава 4

Задачи восстановления после отношенческих травм

В этой главе мы поговорим об основных задачах исцеления от отношенческих травм и обсудим возможности лечения, включая различные виды терапии и главные качества психотерапевтов. Как у травмированных людей, так и у психотерапевтов есть множество заблуждений о лечении, и обе стороны могут быть ошеломлены количеством проблем, имеющихся у жертвы.

Работа над травмой может показаться слишком сложной при наличии множества трудностей и диагнозов, и она поначалу может состоять в основном в тушении локальных психических возгораний (т. е. управлении кризисами повседневной жизни). У многих жертв работа ограничивается этим этапом, и люди могут годами говорить на психотерапии о повседневных проблемах, например о ссорах с друзьями, трудностях в отношениях, употреблении запрещенных веществ, неприятностях на работе и т. д., даже не углубляясь в работу над травмой. Если застрять на этом этапе, может возникнуть ощущение, что терапия застопорилась, и такая проблема может возникнуть, если психотерапевт, не обучавшийся работе с травмами, имеет дело с травмированным человеком и не исследует отношения между абьюзом и трудностями, которые привели человека в психотерапию. Очень важно держать в голове глобальные задачи восстановления, анализировать, как «локальные возгорания» связаны с масштабным пожаром травм, и открыто обсуждать замеченные проблемы.

Не все, о чем я говорю ниже, имеет отношение ко всем травмированным людям. У некоторых моих клиентов на момент обращения ко мне бывают вполне здоровые отношения и жизнь в целом, поэтому нам не требуется проделывать большую работу. Вместо этого мы концентрируемся на их обусловленных травмами реакциях, чтобы понять, почему им так сложно противостоять токсичным членам семьи, например. Этот список не линеен, и он также не является чек‑листом. На психотерапии люди обычно прорабатывают несколько этих задач одновременно и переключаются между ними. Конкретной последовательности действий не существует, но, как правило, один из первых шагов – это признание травмы. Даже это может показаться пугающим некоторым травмированным людям, поэтому психотерапевтам нужно действовать осторожно.

Восстановление выглядит по‑разному для каждой жертвы. Процветание не является императивом (хотя я желаю его каждому, кому причинили боль), и не существует ни конкретного пути, которым следует пойти, ни конкретного типа психотерапии, который требуется человеку для исцеления. Жертвам вовсе не обязательно публично обвинять обидчика или бороться за справедливость. Иногда достаточно лишь спокойного существования. В конце концов, работа с каждым травмированным человеком немного отличается, и жизнь после исцеления тоже. Кто‑то рассказывает свою историю и использует свою боль, чтобы изменить мир, кто‑то стремится оставить прошлое в прошлом, а кому‑то достаточно просто спокойно жить. Все эти варианты имеют равное право на существование.

Восстановление после межличностных травм требует различных мер поддержки и выполнения всевозможных задач. Этот процесс может быть длительным, а травмированному человеку нужно как‑то продолжать жить. Именно в деталях повседневной жизни, например контроле над настроением, обретении уникального смысла своей жизни, принятии, что простого существования иногда уже достаточно, в моментах радости, в доброте, стабильности на работе, надежных друзьях и родственниках, а также минутах смеха и единения, травмированные люди часто видят ту устойчивость, которая необходима им для движения вперед.

Иногда исцеление является активным процессом, но в некоторых случаях мы по‑настоящему растем в невспаханных пространствах между психологической работой. Поиск смысла жизни, который перевешивает травму, помогает, хотя я признаю глобальность этой задачи для тех, кто столкнулся с жестокостью в раннем возрасте.

Называние и принятие травм

Важно признавать свой опыт, а также абьюзивные и травматические события, вместо того чтобы прятаться за диссоциацией и отрицанием. Жертвам иногда очень сложно принять то, что с ними произошло, и значительная часть работы заключается в борьбе с такими мыслями, как: «Если бы я дал(-а) отпор, этого бы не произошло», «Если бы я не впустила его в свою комнату, этого бы не произошло», «Если бы я рассказал(-а) об этом быстрее, этого бы не произошло». Подтекст редко формулируется четко, однако именно он препятствует исцелению многих жертв. Знание задним числом и вера в то, что плохого события могло бы не произойти, если бы мы сделали то‑то или то‑то, защищают нас от принятия того, что страшные вещи иногда случаются, однако они также вселяют в жертв чувства вины и стыда. Знание задним числом – это одна из форм когнитивных искажений. Из‑за него нам кажется, что ситуация была более предсказуемой, чем это было на самом деле. Вообще, травму можно получить в любое время, и плохие вещи все же случаются с хорошими людьми, однако они не происходят постоянно, и над восприятием угрозы необходимо тщательно работать.

Как правило, мы очень мало можем сделать, чтобы контролировать причинение первоначальной травмы, поскольку это связано в основном с поведением и выбором обидчика, а не жертвы.

Принятие травмы не означает, что вы признаете ее заслуженной или нормальной, но оно является важной частью восстановления. Прошлое невозможно изменить, и, чтобы двигаться вперед, мы должны признать причиненный вред и проработать его. «Радикальное принятие» полезно; этот термин происходит из диалектической поведенческой терапии. Он означает принятие того, что произошло, но без одобрения.

Обработка травматических воспоминаний

Какой бы ни была природа причиненного вреда, жертва, скорее всего, сохранит о нем крайне болезненные воспоминания. В случае комплексных отношенческих травм или событий, произошедших в раннем детстве, бывает сложно назвать конкретные ситуации или воспроизвести все подробности. То же самое может касаться одиночных событий, например изнасилования, поскольку в состоянии сильного стресса мозг обрабатывает информацию по‑другому и может формировать воспоминания иначе. Мои клиенты описывали свои воспоминания так:

«Я помню только ее голос».

«Я помню ощущение ремня на своем теле и крики, но не помню, что я сделала, чтобы он ударил меня».

«Каждый раз, когда я вижу синий цвет, я вспоминаю рубашку, которая была на нем».

«Я не могу думать об этом. Каждый раз, когда я это вспоминаю, я выпиваю».

«Черная дыра… внезапные вспышки, наступление которых я не могу контролировать».

Некоторые воспоминания могут быть кристально ясными и возникать часто и в неконтролируемой манере. Они также могут быть фрагментированными и связанными только с одним аспектом полученного опыта. Четкой последовательности событий может не быть. Воспоминания могут быть крайне болезненными или не сопровождаться никакими эмоциями. Со временем у нас может появиться больше воспоминаний. Мы можем сомневаться, действительно ли это произошло или мы просто себе это представляем. Все это нормально.

Существуют разные мнения о том, следует ли жертвам обсуждать и исследовать свои воспоминания. Я добивалась прекрасных результатов с помощью когнитивно‑процессуальной терапии, при этом чрезмерно