Незалеченные раны. Как травмированные люди становятся теми, кто причиняет боль - Ахона Гуха

оказываются в кабинете специалиста по травмам, они часто годами принимают антидепрессанты, имеют несколько диагнозов и успевают посетить нескольких терапевтов с разной степенью успеха.

Каждый безуспешный эпизод лечения может усугубить ощущение неудачи.

«Мне кажется, что я даже в лечении потерпела неудачу», – сказала мне одна клиентка, которая несколько лет посещала специалиста по энергетической терапии и регрессии в прошлые жизни. Правда, она немного воодушевилась, когда я объяснила ей, что она даже не приступала к грамотному лечению травм.

Существует множество прекрасных специалистов и доступных видов лечения, но очень важно сначала понять, что ваши трудности связаны с травмами, а затем начать поиск подходящей терапии.

Вообще, психиатры, психологи и психиатрические/клинические социальные работники – это самые распространенные профессионалы в сфере психического здоровья в Австралии, США и Великобритании. Эти профессии находятся под надзором регулирующих органов, например, это Австралийское регулирующее агентство работников сферы здравоохранения, и они требуют регистрации в национальных регулирующих органах. Это обеспечивает постоянство оказания помощи, базовые стандарты обучения и профессиональной практики, а также этический кодекс, которому специалисты обязаны следовать. Специалисты работают в государственных службах психиатрической и психологической помощи, а также ведут частную практику. Первые в основном занимаются клиентами, имеющими тяжелые психические расстройства.

В настоящее время в Австралии «Медикэр[10]» оплачивает пациентам до 20 сеансов психотерапии при наличии направления от врача общей практики. Раньше оплачивали 10, но этого было недостаточно для лечения большинства серьезных проблем с психическим здоровьем (особенно травм), поэтому их число увеличили до 20 во время пандемии COVID-19. Неизвестно, как долго это продлится. В Великобритании преобладают психиатры и лицензированные клинические психологи, и доступ к психотерапии обычно осуществляется через Национальную службу здравоохранения. В США психотерапия либо является платной, либо предоставляется сетями провайдеров, заключивших контракт с организациями психиатрической помощи, а также лицензированными профессионалами, включая психиатров, психологов, клинических социальных работников и профессиональных консультантов.

Психиатры – это высококвалифицированные медицинские специалисты, имеющие право назначать препараты. Хотя препаратов непосредственно от травм не существует (ничто не устранит все проблемы с чувствами, мышлением и поведением), они могут быть полезны для управления эмоциями, а также борьбы с подавленным настроением, тревожностью, ночными кошмарами и бессонницей. Я часто работаю в тандеме с коллегами‑психиатрами и врачами общей практики, чтобы предоставить комплексную помощь клиентам со сложными нуждами. Врачи общей практики составляют основу австралийского здравоохранения, и я благодарю судьбу, когда нахожу того, кто интересуется психическим здоровьем и придерживается сострадательного подхода.

Психологи и клинические социальные работники обучены различным видам разговорной терапии, которая заключается в том, чтобы в процессе беседы совместно разбирать травму и ее последствия. Проверенными и одобренными методами лечения ПТСР являются пролонгированная экспозиция (ПЭ), когнитивно‑процессуальная терапия (КПТ), а также десенсибилизация и переработка движением глаз (ДПДГ). Рескриптинг в воображении – еще один многообещающий метод лечения ПТСР, но он до сих пор тестируется. КПТ подразумевает изменение убеждений, которые мешают человеку двигаться вперед в процессе восстановления после травмы («Он изнасиловал меня, потому что на мне была короткая юбка» или «Теперь я не доверяю мужчинам»), а также помогает нормализовать выражение эмоций и управление ими. ДПДГ и ПЭ связаны с обсуждением травмы с психотерапевтом по специальному протоколу, что позволяет мозгу изменить способ обработки и хранения воспоминаний и убеждений, связанных с травмой. ПЭ подразумевает длительное изучение травматических воспоминаний с разных углов, а ДПДГ – короткое воспроизведение воспоминаний одновременно с билатеральной стимуляцией (психотерапевт водит пальцами перед глазами клиента). Считается, что активизация рабочей памяти человека с расщепленным фокусом позволяет мозгу переработать и интегрировать травматические воспоминания.

В случае межличностных и комплексных травм схема‑терапия и диалектическая поведенческая терапия (ДПТ) тоже могут быть очень полезны. Я уже говорила о схема‑терапии, и я часто применяю ее в своей практике, однако это не травма‑специфическая терапия, поэтому людям с ПТСР требуется иное лечение. ДПТ хорошо подходит людям, имеющим серьезные трудности с эмоциональной регуляцией, а также межличностные проблемы (например, пограничное расстройство личности). Она включает развитие определенных навыков, осознанности и межличностных компетенций. Большинство специалистов комбинируют эти методы лечения, однако некоторые из них, например КПТ и ПЭ, должны применяться строго в соответствии с протоколом. Некоторым людям помогают когнитивно‑поведенческая терапия, сфокусированная на травме, терапия, основанная на привязанности, а также терапия принятия и ответственности (ТПО). В целом, лечение комплексных травм требует относительно интенсивной и длительной работы, а также применения различных вмешательств, направленных на удовлетворение уникальных потребностей конкретного клиента.

Не существует лучших или худших видов терапии (в пределах разумного), и выбор необходимо делать совместно с учетом проблем, предпочтений и стиля отношений клиента. Например, я бы выбрала когнитивно‑процессуальную терапию для клиентов, которые руководствуются логикой и имеют определенные проблемы, например идентифицируемую тревожность с конкретными триггерами. Клиентам, получившим тяжелые травмы в раннем детстве и имеющим проблемы с отношениями, хорошо подходит схема‑терапия. Если у клиента наличествует ПТСР в сочетании с другими диагнозами, я начинаю с ПТСР-специфичного лечения, например когнитивно‑процессуальной терапии, а затем перехожу к другому методу, чтобы облегчить оставшиеся симптомы.

Нельзя забывать, что травма требует таргетированной терапии, а не недирективной психотерапии. Большинство опытных психотерапевтов могут объединять элементы разных методов лечения, но некоторые предпочитают работать исключительно в рамках выбранной модальности.

Сенсомоторные виды терапии, подразумевающие использование тела и движений для выздоровления, набирают популярность. Они варьируются от хорошо изученных (йога) до более эзотерических и малоизвестных (ребёфинг). Хорошо зарекомендовавшие себя методы прекрасно подходят некоторым клиентам и являются отличным подспорьем для исцеления. Однако, поскольку травма отрицательно влияет на мышление, понимание и обработку информации, языковые стратегии, способствующие осознанию ситуации и ее изменению, остаются моим главным терапевтическим выбором. Я использую сенсомоторные методы, например поливагальную активацию, позволяющую успокоиться в моменты дистресса (поливагальная система – это естественная регуляторная система организма, которая активизируется и успокаивается, и ее модулирование стало общепризнанной составляющей лечения травм), но в основном полагаюсь на тщательно изученные психологические разговорные методы. Я разрешаю клиентам пробовать сенсомоторную терапию, если она их интересует, но рекомендую им держаться подальше от диких и странных окраин терапевтического ландшафта. Некоторым моим клиентам нравятся другие виды терапии, например садотерапия, музыкальная терапия, художественная терапия, иппотерапия и йога, которые могут стать замечательным подспорьем в процессе лечения.

Лечение травм должно быть последовательным, а сеансы – регулярными и частыми. Я предпочитаю встречаться с большинством своих клиентов, имеющих отношенческие травмы, раз в неделю или две в одно и то же время, если это возможно. Жизнь многих травмированных людей хаотична, и внесение в нее регулярности может быть полезным. Я стараюсь быть гибкой с клиентами, поскольку не у всех есть свободное время