Лабиринт искажений - Валерий Филатов

во второй и третий раз.

— Так, товарищи, ищем таксистов, кто работал в дни второго и третьего нападения на инкассаторов. И, на всякий случай, сверяем их с днем убийства Шмелёвой.

Оперативники сникли. Они поняли, что проделали почти бесполезную работу, но другого варианта пока не было.

Полковнику стало их жалко. Они выглядели очень уставшими и измотанными.

— Хорошо. Майор, закругляемся на сегодня. Продолжим завтра утром.

Андрей Викторович уже не удивился, встретив у себя в доме Хмеля.

— Полковник, я доел борщ, а курицу оставил вам. Там в печке, ещё горячая. Чай тоже готов.

— Вы получили материалы по Шмелёвой? — вместо «спасибо» спросил Ткачёв.

— Конечно, — улыбнулся Хмель, вынимая большой конверт. — Вы смотрите, а я вздремну. Весь день на ногах.

Полковник не стал возражать, налил чаю, включил настольную лампу и принялся читать под мерное сопение агента.

Елена Петровна оказалась непростой «штучкой». Родилась в Тюмени, а потом с родителями переехала в Сургут. Там закончила школу с золотой медалью и поступила в Новосибирский филиал Плехановского института на финансовый факультет. После защиты диплома ушла в аспирантуру. Её работой заинтересовались в Москве. Два раза она ездила в столицу, но что-то не сложилось. По справке, составленной в КГБ одним из информаторов из высших экономических кругов СССР, её работа, по мнению светил финансовых наук, была слишком прогрессивной и касалась перестройки в работе Госбанка.

Ткачёв ничего не понял в терминах, что фигурировали в справке, но понял, что девушка кому-то перешла дорогу своей работой. Но кто-то её и поддержал.

Из аспирантуры её попросили, но кто-то влиятельный помог Елене Петровне устроиться на работу в филиал Госбанка в Сургуте. Там она потихоньку продолжила заниматься научной деятельностью, что следовало из справки первого отдела филиала. Работала прилежно, активно занимаясь общественным делом.

Но тут всё и началось. Родители Елены Петровны замёрзли в тайге. В вездеходе что-то сломалось, и их группу искали почти две недели. Морозы стояли под минус пятьдесят. Никто из группы не выжил.

Елена Петровна ушла в себя после похорон и, чтобы она хоть как-то сняла стресс, отправили её на месяц в санаторий Геленджика. Там она и познакомилась с будущим мужем.

На этом месте Ткачёв задумался. Было странно, что в документах никак не говорилось о её личной жизни. Судя по той внешности, что была изображена на фото в деле об убийстве, Елена Петровна могла свести с ума любого мужчину, да и Шмелёв упомянул о неких её способностях в хм… интимном деле. Где же она этих способностей нахваталась?

Раздумывая, Ткачёв вытряс из конверта с документами фото Елены Петровны. Изображение было так себе, видимо снимали в неподходящих условиях. Потом полковник достал фото Шмелёвой, которое он носил с собой. Две фотографии положил рядом и присмотрелся. Затем достал из своего портфеля увеличительное стекло…

На двух фотографиях женщины были похожи. Очень похожи. Но это были две разные женщины.

Ткачёв выпрямился на стуле и приставил к подбородку край лупы, рассматривая в окно начавшийся снегопад. Мысли его хаотично закрутились, выстраивая цепь умозаключений.

Судя по всему, иностранные разведки каким-то способом получили данные о работе Елены Петровны в рамках аспирантуры. Их аналитики посчитали, что если русским не нужна её работа, то за границей может понадобиться. И неким способом вышли на контакт с женщиной. Скорее всего, подсунув ей мужчину и пообещав рай за кордоном. Понятно, что наши спецы, пойдя на поводу у завистливых «мужей финансовых наук», просто не обратили внимания на контакты Елены Петровны.

Выходит… надо разбудить Хмеля.

Агент от прикосновения Андрея Викторовича даже не дернулся, а только приоткрыл вопросительно один глаз.

— Вам стоит на это посмотреть, — спокойно предложил полковник, отхлебывая из кружки чай.

Хмель сел и взглянул на две фотографии. Опытный взгляд агента тут же обнаружил разницу.

— Ах ты, чёрт! — не сдержался он. — И что теперь с этим делать?

— Звонить Трефилову и выпрашивать допрос первого секретаря. А ещё узнать кто Шмелёву направил в Зареченск. Подполковник говорил, что перед назначением она заезжала в Москву.

— Куда в Москве она заезжала мы знаем, — задумчиво сказал Хмель. — На Главпочтамт. Она отбила телеграмму в Сургут, чтобы собрали её вещи и переслали в Заре… Вот, чёрт! Вот это мы проворонили! Тут масса мелких нестыковок, а мы не додумались их проверить.

— А что такое? — недоумевал Ткачёв.

— Её телеграмма в Сургут была сигналом. Надо срочно узнать, кто из Сургута отправлял её вещи. И понятно, что в Геленджике Шмелёву заменили. Значит, необходимо прошерстить всех, кто отдыхал в пансионате.

— Кстати, Шмелёв там тоже отдыхал, — улыбнулся Ткачёв.

Хмель нахмурился. В его логике что-то не стыковалось.

— Выходит Шмелёв не может быть Главарём банды? Но тогда кто?

Полковник пожал плечами.

— Версию со Шмелёвым выдвигали вы. И мне до этого момента она казалось стройной, но теперь выяснив, что Шмелёва и есть агент иностранной разведки, версия мне не кажется рабочей. Хотя…

Андрей Викторович не стал говорить Хмелю, что попросил местных чекистов «пробить» замначальника ГУВД.

— А что с таксистами? — поинтересовался Хмель.

— Похоже, что тянем пустышку. Очень трудно вычислить из двадцати человек того, кто нам нужен. Остается только одна зацепка к нему — купленный после Нового года автомобиль. Но ГАИшники не торопятся давать нам сведения. Нет распоряжения прокурора. С городским прокурором вообще сложно, он даже порвал мой рапорт об объединении всех дел по убийству в одно.

— Прокурор тут, да, — согласился Хмель, — тот ещё фрукт. Но у Трефилова нет связей в прокуратуре СССР. Не наработал ещё.

— Так что делать будем? — вяло поинтересовался Ткачёв.

— Звоните Трефилову. Докладывайте. А потом уже будем решать.

Полковник вздохнул и пошёл к телефону, но Хмель его остановил:

— Минуту…

Агент подсоединил к телефонному проводу небольшой прибор с клавишей.

— Это шифратор, — пояснил он. — Мало ли, кто этот телефон слушает.

Ткачёв набрал номер. Этот номер генерал назвал ему при прощании, объяснив, что по нему его соединят с Ткачёвым в любое время. И передал код