Лабиринт искажений - Валерий Филатов

отношения с женой были такие натянутые?

Шмелёв усмехнулся.

— А я не говорил, что были натянутые отношения, полковник. Их просто не было.

— Почему их не было?

Подполковник вальяжно сел на диване, закинув ногу на ногу.

— Любовь, знаете ли, прошла. Вот и не стало отношений.

Андрей Викторович понял, что от Шмелёва ему ничего не добиться, но спросил:

— Не для протокола: почему вы не хотите упомянуть об отношениях вашей жены с первым секретарём горкома?

— Отвечу не для протокола. Не хочу участковым в Анадырь, а Лену уже не вернуть.

— Глупо, Василий Ефремович. Намекните, где я могу увидеть того, кого не пошлют в Анадырь? Наверняка, вы следили за их встречами.

Шмелёв задумался, потом кивнул:

— Козырев мужик неглупый, но пару мест могу подсказать. Недалеко от Зареченска есть скромное место отдыха с романтичным названием «Утренняя роса». Там они бывали часто с наступлением холодов. А в сентябре почти на каждые выходные выезжали на заимку к егерям. Партработники, знаете ли, любят ходить на охоту.

— Он же туда не возил Елену Петровну на свой машине?

— Нет, конечно. Он вызывал ей такси…

Теперь вздрогнул Ткачёв. Опять такси!

— Распишитесь в протоколе.

Глава 8

Ткачёв был вне себя от ярости. У него ничего не получалось и следствие топталось на месте. Желание прокурора не светить без веских оснований фигуру секретаря горкома было понятно — при наличии связи Шмелёвой с бандой, секретарь тут же становился соучастником, если его связь со Шмелёвой будет доказана. Понятно, что сверху за десять убийств в городе никто по головке не погладит — головы полетят, как перезревшие яблоки. Но прокурор и Гладышев очень хотели оставить свои головы на месте. И задницы в креслах, в том числе. Тем более первый секретарь метил в Москву. Если что, так и заступится за друзей. Даже если их отправят куда-нибудь в глушь, то пересидят там, максимум год. И все эти ежедневные «совещания» только ради того, чтобы выбрать оптимальный путь «отхода» и найти козла отпущения. Кем, несомненно, и выгодно для всех, был Шмелёв. Или Ткачёв.

Андрей Викторович подумал, что правильно то, что он не стал звонить из управления Трефилову. Надо лучше подготовиться к разговору с генералом и набрать как можно больше информации. Очень жаль, что опера местного ГУВД такие нерасторопные. Но их тоже можно понять. А Ткачёву и некого подключить, только Хмеля. Но у Хмеля своё задание.

Нет, не зря Шмелёва крутилась возле первого секретаря. Ох, не зря! Вот «прощупать» бы её прошлое тщательнее. Глядишь, и найдется ниточка. А это хорошая идея, как повод просить ещё времени для расследования. Пусть чекисты тоже землю роют. Плохо, что постоянной связи нет с Хмелём, а то сейчас бы и дал указания. До вечера ждать — только время терять.

Ладно, надо ехать в таксопарк и шоферам показывать фото Шмелёвой. Прошло не так много времени, а шофера, наверняка, запомнили такую яркую женщину. Да и адрес — откуда забирали и куда возили. И Поплутин там с операми… должен быть.

Прежде чем поехать в таксопарк, Ткачёв решил перекусить. В столовую не хотелось, да и деньги нужно экономить — десятка на коньяк пошатнула его командировочный бюджет. А в доме еда оставалась с ужина. Хмель всё съесть не смог.

Не без труда добравшись до дома, автобусная остановка была не близко к Советской улице, полковник открыл калитку и зашёл на двор. В двери увидел листок бумаги, засунутый в щёлку.

«Андрей, я видела, как вы уходили рано, и подумала, что вы не завтракали. Я принесла вам борщ и курицу. Мария».

Ткачёв нежно улыбнулся. Такого от прекрасной соседки он не ожидал. Но, войдя в дом и повернувшись, чтобы закрыть дверь, почувствовал на затылке холод металла.

— Не двигайся… Чёрт! Это вы полковник!

Щелкнул предохранитель, холод с затылка исчез.

Обернувшись, Ткачёв увидел Хмеля, засовывающего оружие за пояс брюк.

— Что так неожиданно? Поесть спокойно не даете.

Полковник остолбенел от такой наглости.

— А что вы здесь делаете?! — наконец, спросил он.

— Обедаю, ёпрст! А вы врываетесь.

— Может вы ещё и поселитесь у меня?

— А неплохая идея! Я подумаю…

Разгневанный Ткачёв прошёл в комнату. За столом Хмель вовсю работал ложкой в тарелке с борщом.

— Присоединяйтесь, полковник. Тут целая кастрюля. А ваша соседка вкусно готовит. Курица так пахнет, что я не сдержался. Простите.

— Вы слопали всю курицу?!

— Нет, — улыбнулся Хмель, вытирая губы рукой. — Только борща налил. И кусок хлеба отломил. Давайте быстрее присаживайтесь. Ещё всё горячее — она приходила минут десять назад.

— И она вас видела?!

— Нет. Я её видел. Хорошая женщина, правильная.

Ткачёв удивился такой оценке.

— Что значит правильная? — он налил в тарелку борща, сел и вдохнул аромат.

— Симпатичная, фигура хорошая, готовит вкусно и вопросов не задаёт лишних. А если ещё и…

— Не надо пошлить, поручик Хмель!

— А вы о чём подумали, Андрей Викторович?

И они рассмеялись, чувствуя, что их отношения немного смягчаются в дружескую сторону. Делить с соратником кусок хлеба — многое значит.

— Ну, что ваша беседа с первым секретарём? — Хмель отставил тарелку в сторону.

— А вы откуда знаете, что я пытался с ним поговорить?

— Я наблюдал, как вы вошли в здание горкома.

Ткачёв поперхнулся хлебом, откашлялся.

— Вы следили за мной?

— Нет, наблюдал. Полковник, вы до сих пор не представляете, что такое агент иностранной разведки, засланный для диверсии. Это убивец. Если он почувствует, что вы представляете угрозу, то уберёт вас без малейшего сожаления. Хотя ваш поход в горком его немного расслабил.

— Это почему?! — Ткачёв быстро выхлебал порцию и потянулся за добавкой.

— Потому что, посчитал, что направил вас по ложному и запутанному следу. А вы купились.

— Разве отработка связей Шмелёвой это ложный след?

— Поиск