Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней - Лейбин Валерий Моисеевич

Личное знакомство Юнга с Гроссом состоялось в 1907 году на Международном конгрессе по психиатрии и неврологии в Амстердаме, то есть на том конгрессе, на котором он излагал случай лечения Сабины Шпильрейн. Изложенные Гроссом идеи не только не вдохновили его, но, напротив, вызвали у него осуждение.

Свое первое впечатление о Гроссе Юнг выразил в письмах Фрейду, написанных в сентябре 1907 года после завершения работы Международного конгресса.

В одном из них он писал о том, что на психологической секции Международного конгресса выступал Гросс из Граса, который подробно говорил о значении учения Фрейда, особенно в той части, где оно касается вторичной функции. По его мнению, Гросс большой умница, а его идеи о вторичной функции были с одобрением восприняты рядом психологов, принимавших участие в работе данного конгресса. Жаль только, что Гросс, как выразился Юнг, «психопатический тип».

В другом письме Юнг поделился с Фрейдом информацией, полученной непосредственно от Гросса. Этот психоаналитик сказал ему, что стремится превратить пациента в сексуально аморального человека. Гросс полагает, что перенос пациента и его жесткая фиксация являются не чем иным, как проявлением его моногамии, и как таковые представляют собой регрессивные симптомы. Поэтому подлинно здоровым состоянием для невротика может быть только сексуальная распущенность. При этом он сослался на Фрейда, соотнеся его идеи с философией Ницше.

В своих письмах друг другу Фрейд и Юнг неоднократно касались личности Гросса, его идей и болезненного состояния. Фрейд ценил интеллектуальные способности Гросса и в этом отношении сравнивал его с Юнгом. Так, в последних числах февраля 1908 года он писал, что размышления швейцарского психиатра о паранойе задевают в нем чувственную струну и что Юнг действительно является единственным, кто может внести оригинальный вклад в психоаналитическое понимание данного заболевания., за исключением, пожалуй, Отто Гросса. К сожалению, добавлял Фрейд, Гросс не совсем здоров.

Весной 1908 года отец Гросса, обеспокоенный беспорядочной жизнью сына и его наркотической зависимостью, вновь обратился с просьбой к Блейлеру. Он полагал, что повторное лечение сына в клинике Бургхольцли может дать положительный результат.

Блейлер передал просьбу отца Гросса Юнгу, но тот, не испытывая к полигамному психоаналитику никакой симпатии, не спешил брать его на лечение. Скорее, напротив, он не желал видеть Отто Гросса в качестве своего пациента. И если бы не настоятельная просьба Фрейда к Юнгу о необходимости оказания помощи Гроссу, швейцарский психиатр вряд ли бы взялся за лечение последнего.

Фрейд просил Юнга поработать с Гроссом с целью освобождения того от наркотической зависимости. В апреле 1908 года он написал Юнгу о том, что Гросс срочно нуждается в медицинской помощи. Фрейд выразил сожаление по поводу того, что такой «одаренный, решительный человек» попал в зависимость от кокаина и находится, вероятно, на ранней стадии токсической паранойи. Он также заметил Юнгу, что питает симпатию к жене Гросса, являющейся одной из немногих тевтонских женщин, которые ему нравятся.

Несколько дней спустя Юнг написал Фрейду, что вскоре должен по делам поехать на встречу со своим архитектором в Мюнхен, где встретится также с проживающим там Гроссом, который передаст ему свою медицинскую карту. При этом он сообщил, что Гросс, как ему известно, употребляет не только кокаин, но и опиум, причем в значительных дозах.

В начале мая 1908 года Фрейд написал Юнгу о том, что Эрнст Джонс (английский психоаналитик, будущий официальный биограф Фрейда), восхищавшийся способностью Гросса раскрывать бессознательные мысли людей, собирается поехать в Мюнхен для оказания помощи своему коллеге. При этом он просил Юнга сделать так, чтобы Гросс не узнал, что Джонс лечит его жену.

Чуть ранее, на прошедшем в апреле 1908 году в Зальцбурге первом Международном психоаналитическом конгрессе, Фрейду удалось уговорить Гросса согласиться на лечение у доктора Юнга. В мае того же года Гросс приехал в Цюрих, и Юнг начал его лечение в клинике Бурхгольцли, считая, что у того начинает развиваться обсессивный невроз.

Фрейд согласился с диагнозом, поставленным Юнгом Гроссу. Этот диагноз подтверждался, на его взгляд, тем разговором, который состоялся между ним и Гроссом на Международном конгрессе в Зальцбурге, где Фрейд излагал клинический случай, известный под названием «человек-крыса». В беседе с мэтром психоанализа Гросс поделился своими переживаниями, связанными с воспоминаниями об инфантильных страхах по поводу того, что отец может укусить его.

Предполагалось, что Юнг проведет первоначальный курс лечения Гросса с тем, чтобы попытаться избавить его от наркотической зависимости. После этого Фрейд сам хотел заняться Гроссом и провести с ним более полный курс психоаналитического лечения.

Пребывание Гросса в клинике Бургхольцли было недолгим – чуть больше месяца. За это время Юнг предпринял усилия по снижению доз сильнодействующих наркотиков, принимаемых Гроссом. Опиум был заменен кодеином, дозировка которого тоже уменьшалась. Психическое состояние Гросса было подчас таковым, что Юнг с оптимизмом оценивал возможность его выздоровления. Не случайно в конце мая того же года Юнг сообщил Фрейду об улучшении состояния пациента и о том, что «будущее выглядит перспективным». При этом он добавил, что дни и ночи проводит анализ с Гроссом, этим «славным парнем», с которым через некоторое время Фрейд может плодотворно поработать дальше.

В действительности поведение Гросса в клинике не было безупречным: у него наблюдалась инфантильная раздражительность, его легко можно было довести до крика, он мог рычать, как животное, и кататься по полу.

Юнг был свидетелем подобных сцен, поскольку стал уделять много времени лечению своего пациента. Он был заинтересован в успешном исходе лечения, так как оно могло поднять его авторитет в глазах Фрейда.

Но, сообщая об успехах лечения Гросса, Юнг не писал ему об агрессивном поведении пациента, выражающемся в его проявлениях вспыльчивости и ярости, когда в порывах гнева он мог даже крушить мебель. В своих клинических записях Юнг отмечал неадекватное поведение Гросса, но в силу понятных причин, связанных с желанием предстать перед Фрейдом молодым, но опытным специалистом, не сообщал последнему об истинном положении дел.

Мэтр психоанализа с удовлетворением воспринимал данные о прогрессивном ходе лечения Гросса. В ответ на слова Юнга о пациенте как «славном парне» он заметил ему:

«Гросс такой прекрасный человек, с таким блестящим умом, что Ваша работа должна быть вознаграждена той пользой, которую Вы приносите обществу. Это должно быть прекрасно, если дружба и сотрудничество между вами обоими только возрастут от этого анализа. Я должен сказать, что поражен тем, как Вы, молодой человек, работаете. Такая непростая задача и такой результат всего за две недели. У меня бы это заняло больше времени. Но исход остается неопределенным до тех пор, пока пациент использует наркотики для преодоления своего сопротивления. ‹…› Я никогда не имел такого пациента, как Гросс; работая с таким пациентом, аналитик должен быть способен правильно видеть суть дела».

19 июня того же года Юнг послал Фрейду письмо, в котором подробно описал свою работу с Гроссом. Он сообщил, что ради своего пациента приносит в жертву не только все дни, но и ночи, на протяжении которых удается поработать с очень ранним инфантильным материалом.

По словам Юнга, подчас Гросс впадает в меланхолию, так как выражает сомнения по поводу того, что его инфантильные комплексы могут быть полностью описаны и поняты. Хотя пациент начинает обращать внимание на свои комплексы, они по-прежнему сильны и только благодаря усилиям с обеих сторон их фиксация дает определенный эффект. Глубокая эмпатия не достигается, инфантильные комплексы остаются тенями прошлого. События сегодняшнего дня воспринимаются так, как будто пациент является шестилетним мальчиком. Для него жена всегда является матерью, каждый желающий ему добра или зла человек – отцом, а окружающий его мир – мальчишеской фантазией, наполненной ощущением того, что вокруг находятся различные монстры.