Похвала подлости - Борис Поломошнов

Солдаты были поставлены под ружье. Вдоль Сены, по улицам, около жилища адмирала, согласно приказу короля (курсив — Б. П., Е. П.), был расставлен отряд из 1200 стрелков. Марселю, городскому голове, позванному в Лувр, король сам, лично, в присутствии своей матери, Гизов и итальянцев, дал приказ вооружить горожан (курсив — Б. П., Е. П.). Городские ворота должны быть заперты, лодки — прикреплены цепями к берегу реки, артиллерия — стоять наготове на Гревской площади. При звуке набатного колокола все должны быть готовы. Горожане с ружьями в руках, с белым платком на руке и таким же крестом на шляпе должны выйти на улицу. Все окна осветить, на улицах зажечь факелы.

К часу ночи все приготовления были завершены. Приказ короля о вооружении горожан, разосланный по всем кварталам и конфрериям Парижа, был исполнен во всей точности» [59, с. 2–3].

«Громадно было число жертв. В одном Париже воля короля погубила более десяти тысяч человек, а во всей Франции гугеноты насчитали до ста тысяч убитых своих собратьев» [59, с. 8].

«Но король не решился сразу взять на себя ответственность за совершение «великого дела» (уничтожение гугенотов. — Б. П., Е. П.). 24-го августа он разослал повсюду, к губернаторам, мерам и консулам городов, к иностранным дворам письма, в которых заявлялось, что несчастье (курсив — Б. П., Е. П.), случившееся в Париже, произошло вследствие возбужденного Гизами (вот, оказывается, кто виноват в учиненной резне! — Б. П., Е. П.) волнений в народе. Он «умыл руки» в совершении столь «плачевного» события» [59, с. 9].

Третий рейх. Из «последнего слова» Юлиуса Штрейхера — гауляйтера Франконии, заместителя генерал-губернатора польской территории, генерала войск СА [72, с. 152] на Нюрнбергском процессе: «Господа судьи, в начале этого процесса господин председатель спросил меня, не считаю ли я себя виновным в предъявленных мне обвинениях. Я ответил на этот вопрос отрицательно. Проведенный процесс и представленные доказательства показали правильность моего ответа. Установлено, что, во-первых, массовые убийства все были произведены по приказу главы государства Адольфа Гитлера (курсив — Б. П., Е. П.); во-вторых, проведение массовых убийств происходило без ведома немецкого народа, в совершенной секретности, причем проводилось это рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером (курсив — Б. П., Е. П.)…

Если я и участвовал в каких-то мероприятиях, то их приказал проводить Геббельс (курсив — Б. П., Е. П.)» [76, с. 281].

Как видим, действительно, какой может быть спрос с маленького генерал-губернатора оккупированной не такой уж большой страны?

То ли дело — Альфред Розенберг — рейхсминистр всех оккупированных территорий, имперский руководитель НСДАП по вопросам идеологии и внешней политики, генерал войск не только СА, но и СС [73, с. 145–146]!

Однако оказывается, и он ни в чем не виноват. В своем заключительном слове на Нюрнбергском процессе Розенберг произносит следующее: «Вскрытая здесь на процессе практика германского государственного руководства в период войны была совершенно отличной от моей точки зрения. Адольф Гитлер (благо — покойник, а с покойника какой спрос? Главное — не встанет и не отомстит. — Б. П., Е. П.) все в большей степени приближал к себе таких лиц, которые были не моими товарищами, а моими противниками (еще немного, и выяснилось бы, что рейхсминистр оккупированных территорий являлся активным антифашистом. — Б. П., Е. П.). Об их пагубном влиянии я хочу немного сказать. Это было вовсе не осуществлением национал-социализма, а просто извращением, которое я целиком осуждал» (если бы была учреждена медаль «За осуждение извращений национал-социализма», то Альфред Розенберг стал бы претендентом № 1 на ее получение. — Б. П., Е. П.) [76, с. 278].

Там же весьма занимательное заявление сделал Фриц Заукель: «Я происхожу из совершенно иной среды, чем лица, сидящие со мной вместе на скамье подсудимых. В душе и мыслях своих я остался моряком и рабочим» (как видим, важно не то, что он работал гауляйтером и наместником Тюрингии, генеральным уполномоченным по использованию иностранной рабочей силы, в конце концов — просто генералом СА и СС, а то, что душа-то у него, оказывается, была рабоче-моряцкой — как такого не пожалеть?) [76, с. 290].

И, наконец, в завершение приведенного здесь ряда, процитируем «последнее слово» на Нюрнбергском процессе Функа — имперского министра экономики, президента рейхсбанка, экономического советника фюрера [73, с. 149]: «Гиммлер обманул меня, обошел меня. Вплоть до этого процесса я не знал и не подозревал, что среди переданных рейхсбанку ценностей находилось колоссальное количество жемчужин, ценных камней, украшений, различных золотых вещей: оправы для очков и золотые зубы. Этого мне никогда не сообщали, и никогда я об этом не знал. До этого процесса также ничего не знал о том, что происходили убийства миллионов евреев в концентрационных лагерях и силами эйнзатцкоманд на Востоке. Ни разу ни один человек не говорил со мною о подобных случаях. Мне было неизвестно о существовании таких лагерей уничтожения. Я не знал ни одного из названных здесь лагерей. То, что часть полученного рейхсбанком золота сдавалось концлагерями, я все-таки предполагал, но… меня подробно не знакомили (курсив — Б. П., Е. П.) со способом и объемом этих поставок» [76, с. 283].

По-видимому, этот человек предполагал, что золотые зубы могут изыматься из челюстей у заключенных концлагерей некими альтернативными способами, нежели традиционными и общеизвестными.

22. Кичись своим невежеством и вандализмом

Первый рейх. Реальным основанием для приговора, вынесенного Нероном Музонию Руфу, «стала его слава философа» [24, с. 275].

— «Коммод с раннего детства выказывал отвращение ко всем умственным и благородным занятиям и находил удовольствие только… в боях гладиаторов и в травле диких зверей» [20, с. 196].

Второй рейх. Дезидерий (Эразм из Роттердама, письмо Томасу Грэю, август 1497 г.): «О многих богословах можно и должно сказать: «Нет более смрадной гнили, чем их скудные мозги, нет ничего грубее их языка, ничего тупее их разума, ничего дремучее их учености, ничего мерзее их нравов, ничего лицемернее их жизни, ничего ядовитее их речей, ничего «чернее» их сердца. Они плодят лишь призраков… Свое невежество они отстаивают с таким же упорством и высокомерием, с каким презирают чужую ученость» [66, с. 162].

— «Сочинение, в котором Мигель Сервет говорит о легочном кровообращении (за сто лет до Гарвея) было истреблено инквизицией» [69, с. 8].

Третий рейх. Генри Пикер, личный секретарь и стенограф Гитлера: «Гитлер учился в детстве плохо, о чем впоследствии не раз говорил с какой-то странной гордостью. Он не получил систематического образования даже в объеме средней школы и не имел аттестата зрелости» [78, с. 14].

— Адольф Гитлер, «Mein Kampf»: «Так называемая интеллигенция, как известно, всегда смотрит сверху вниз на каждого пришельца, который не имел счастья пройти через учебные заведения всех надлежащих степеней и «накачаться» там всеми надлежащими знаниями. Ведь обыкновенно у нас не спрашивают, на что годится этот человек, что умеет делать, а спрашивают, какие учебные заведения он кончил. Для этих «образованных» людей любой пустоголовый малый, если только он обладает нужными аттестатами, представляет собой величину, тогда как самый талантливейший молодой человек (интересно, кого здесь Гитлер имеет в виду? — Б. П., Е. П.) в их глазах ничто, если ему не удается преодолеть всю школьную премудрость» [21, с. 12].

Тот же. Там же. «Я благодарен своей судьбе за то, что она уберегла мои глаза от шор, раздаваемых в привилегированных государственных заведениях путем так называемого научного образования» [21, с. 174].

— Второе лицо Третьего рейха было вполне достойным поддерживателем идей и действий своего патрона и так же, как он, так и не получило среднего образования: «Герман (Геринг. — Б. П., Е. П.) возненавидел школу. Скрипка, на которой его пытались учить играть, вызывала в нем отвращение. Напоследок, прежде чем покинуть школу, он разбил свою скрипку и порвал струны на всех остальных инструментах школьного оркестра» [25, с. 25].

Лицо, на протяжении всей своей карьеры жаждавшее стать если не первым, то хотя бы вторым в Третьем рейхе, изо всех сил старалось. По приказу Йозефа Геббельса 10.05.1943 г. было организовано грандиозное публичное сожжение книг, «проникнутых негерманским духом»: Гейне, Гете, Шиллера — см. историю немецкой классической литературы. После этого тем же самым Й. Геббельсом было дано указание изъять из библиотек 14 тысяч названий 141 немецкого автора.