А кому сейчас легко? - Люся Лютикова

– Не обращайте внимания на беспорядок, квартиру мы снимаем и ремонт не делаем из принципа. Нечего хозяйку баловать, она и так регулярно квартплату повышает.

Да, ремонт здесь делали еще при жизни Леонида Ильича Брежнева. Но дело было не только в выцветших обоях и потрескавшемся линолеуме. Здесь элементарно давно не убирались. Плинтуса почернели от грязи, в углах собрались хлопья пыли, кухонный «фартук» покрыт ровным слоем жира, так что оставалось загадкой, какого цвета изначально был кафель – розового или желтого. Если честно, у меня в голове не укладывалось: как человек может носить шелковое белье и при этом жить в помойке?

Табуретка была относительно чистой, я села на нее почти без сомнений. Брезгливо оглядев грязный стол, положила блокнот себе на колени.

– Вы работаете? – задала я первый вопрос.

– Да, – кивнула девушка и тут же поправилась: – То есть нет, не работаю. Я домохозяйка.

Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Домохозяйка она! Наверное, даже не знает, как пылесос включается.

– Тогда назовите источник вашего дохода.

– Что?

– За чей счет вы живете?

– У меня есть муж! – хвастливо заявила Татьяна.

– Где работает ваш муж?

Она заюлила:

– Я точно не знаю, у него когда-то был свой бизнес…

– Где работает ваш муж в данный момент?

Девица опять захлопала глазами:

– То там, то сям… Я не лезу в его дела.

Я нахмурилась:

– Что же получается? Вы – домохозяйка, а у вашего мужа нет постоянной работы. Боюсь, я вынуждена отказать вам в членстве в нашем клубе. Я должна быть уверена, что у вас достаточно средств и вы не выставите на обмен какие-нибудь обноски, понимаете? Наш магазин дорожит своей репутацией!

Татьяна уязвленно взвилась:

– Как вы смеете меня оскорблять?! Кто дал вам такое право?! У меня нет обносков! Я покупаю только фирменные вещи! И ношу их очень аккуратно! И очень мало, потому что люблю обновлять гардероб!

Я поняла, что наступила на больную мозоль, и примирительно сказала:

– Да не волнуйтесь вы так. Нынешний мировой кризис ударил по многим. Люди сейчас вынуждены вести совсем не тот образ жизни, к которому привыкли. И ничего постыдного в этом нет. Да и вообще, если разобраться, в нашем государстве рядовые граждане никогда не жили хорошо. Последние десять лет – приятное, но случайное исключение из правила. Знаете такую шутку: «Что такое техника третьего поколения? Это техника, на которую копили два предыдущих поколения»? При социализме люди годами копили деньги на холодильник или телевизор, копеечка к копеечке, с каждой зарплаты. Вот и сейчас так будет. Мы просто возвращаемся в наше обычное состояние.

Собеседница упрямо замотала головой:

– Неправда, на мне кризис нисколько не отразился! Я живу даже лучше, чем до него. И кстати, буквально на днях у моего мужа дела пошли в гору, ему предложили отличную должность, вот так-то!

Я напряглась. Убийство Елены Михайловны тоже произошло «буквально на днях».

– Что за должность? Продавца, что ли?

– Нет, не продавца, а заместителя генерального директора! Не хухры-мухры!

– И в какой же фирме, если не секрет?

– Газету «Работа» знаете? Вот в этом издательстве. Между прочим, много лет назад мой муж основал эту газету, потом ему пришлось уйти, и вот теперь директриса приглашает его к себе в заместители. Предложила высокую зарплату, служебную машину и даже с квартирой обещала помочь. Даст беспроцентный заем или что-то в этом роде. Так-то вот! А вы говорите – «кризис»!

Я во все глаза таращилась на Татьяну Лавочкину. А та самодовольно улыбалась, решив, что я завидую ее счастью. Я и правда чувствовала себя уничтоженной: моя версия рушилась, как замок из песка! Если Елена Михайловна обещала взять Иннокентия Лавочкина на работу, то ему не было резона ее убивать.

– Так что я без пяти минут жена менеджера высшего звена, а вы так и останетесь курьером. Посмотрим еще, кто из нас будет ходить в обносках!

На хамский выпад следовало отвечать. Я уже предвкушала, как больно будет этой нахалке падать с небес на землю.

– Не хочется вас разочаровывать, – притворно ласковым тоном начала я, – но, боюсь, эту должность ваш муж не займет. Дело в том, что владелица газеты «Работа»…

Договорить фразу я не успела, поскольку на кухне появился мужчина. Седой, полноватый, он явно разменял пятый десяток, и тем не менее в его облике ощущалось нечто молодежное. Он был похож на аспиранта, живущего на грошовую стипендию. Возможно, такое впечатление производила его одежда – потертые синие джинсы и черная водолазка. Или взгляд, не затуманенный мелочными денежными подсчетами.

– О чем секретничаете, девочки? – весело поинтересовался он.

– Кеша, ты уже пришел?! – Татьяна вскочила с табуретки. – Который сейчас час?!

– Четверть шестого.

– Господи, я чудовищно опаздываю! – Татьяна заметалась по кухне. – Я записана к маникюрше на шесть! А мне еще надо накраситься!

Она умчалась в комнату и прокричала оттуда:

– Дорогой, ответь пока на вопросы этой девушки! Это очень важно!

Иннокентий приветливо улыбнулся:

– О чем же вы хотите меня спросить?

– О газете «Работа», Елене Михайловне Кирилловой и должности заместителя генерального директора, которую вы не получите, – сказада я напрямик.

Иннокентий Лавочкин повел себя странно. Вместо того чтобы удивиться: «Почему не получу?» – он сделал страшные глаза:

– Т-с-с! Молчите, умоляю вас! Танюша не должна об этом знать! Говорите на любую тему, только не о Кирилловой!

– О погоде устроит?

– Чудесная тема! Как вы думаете, в новогоднюю ночь ударит мороз? Или снег будет падать такими же чудесными пушистыми хлопьями, как сегодня?

Какое-то время мы вели светскую беседу, потом из комнаты появилась Татьяна, уже при полном параде.

– Ну что, – обратилась она ко мне, – я получу доступ в ваш интернет-клуб?

– Мне бы хотелось еще кое-что уточнить у вашего мужа.

– Уточняйте, – милостиво разрешила она. – Милый, можно тебя на минуту?

Она увела мужа в коридор, откуда вскоре послышался приглушенный разговор, шелест купюр и звук закрываемой двери.

Когда Иннокентий вернулся на кухню, вид у него был подавленный.

– Я не смог сказать Тане, что работы не будет. Она так давно ждет, надеется, что скоро мы разбогатеем. Я не могу ее разочаровывать…

«А сама она работать устроиться не пробовала?» – подумала я, но промолчала.

– А вы, собственно, кто? – спохватился мужчина. – Откуда знаете, что Кириллова не берет меня на работу?

– Позвольте представиться: Людмила Лютикова, сотрудник издательства.

Мужчина махнул рукой:

– Да я уже сам догадался, что у Елены Михайловны мне ничего не светит! Странно, что она специально прислала человека, чтобы сообщить мне эту новость, можно сказать, честь оказала. Вполне могла отмолчаться. Знаете, я вообще-то не рассчитывал опять с ней сотрудничать, но раз она сама пригласила меня на корпоратив, то затеплилась надежда…

– Сама пригласила?

– Ну да, прислала открытку по почте.

Выяснилось следующее. Еще в начале декабря Иннокентий получил на адрес матери приглашение на корпоративный новогодний вечер от издательства «Работа». Лавочкин никогда не забывал о Елене Михайловне – Елене Прекрасной, как он ее называл, – и немного жалел, что тогда поспешил продать ей свою долю в общем бизнесе. Но что сделано, то сделано, не воротишь.

Однако в последнее время, когда приходилось перебиваться случайными заработками, у него затеплилась надежда: а что, если попросить Елену взять его на работу?

Он неосторожно поделился этой идеей с женой, Татьяна сразу же раскатала губу: мужу дадут должность заместителя гендиректора, огромную зарплату, служебный автомобиль, может быть, даже и квартиру купят! Иннокентий осторожно поддакивал супруге, не решаясь разрушить ее фантазии. Он слишком любил Таню, понимал, что у них большая разница в возрасте, и если не обеспечивать молодую жену, она может сделать ноги. На руках обычно носят женщин, которые легко могут убежать…

В общем, вскоре Иннокентий и сам уже почти поверил в то, что у него того и гляди появится замечательная высокооплачиваемая работа. На корпоративе он бросился к Елене Прекрасной, намереваясь закинуть удочку насчет какой-нибудь должности в издательстве. Однако директриса его даже не узнала! Неужели он так изменился?

Когда Лавочкин назвал себя, Кириллова рассеянно протянула:

– Да-да, я вас помню…

Ни дружеского «ты», ни радостной улыбки узнавания – ничего!

Позднее, выпив два бокала вина (кстати, очень хорошего), Иннокентий осмелел и снова подошел к Кирилловой.

– Елена… Михайловна, я хотел бы предложить себя… свои знания и опыт нашему… то есть уже вашему издательству… Если бы у вас нашлась какая-нибудь вакансия для меня, я был бы очень вам благодарен.

Директриса сухо ответила:

– Я подумаю, Илларион.