Катуков против Гудериана - Виктор Прудников

Через несколько часов бригада начала сниматься с позиций, чтобы двинуться к Москве.

НА ПОДСТУПАХ К МОСКВЕ

Непогода — частые дожди и туманы — сдерживала продвижение танковой колонны и колонны автомашин. Дороги пришлось выбирать с твердым покрытием, хотя путь по ним был не самым коротким. И все же двух дней хватило, чтобы добраться до Кубинки.

Бригада вошла в резерв командования Западного фронта. Катуков уже начал разворачивать свой КП в районе разъезда Татарка, как неожиданно появился представитель штаба фронта с приказом: следовать на волоколамское направление, в район Чисмены. С Кубинкой не повезло второй раз. Чтобы не застрять в дороге, часть транспортных машин Катуков вынужден был отправить кружным путем через Москву, танки же пошли своим ходом. Только к вечеру 19 октября, ровно через сутки, бригада прибыла к месту назначения и поступила в распоряжение 16–й армии, которой командовал генерал—лейтенант К.К. Рокоссовский.

Не раз в годы войны судьба сводила Катукова с Константином Рокоссовским. Узнав, что воевать предстоит под его командованием, Михаил Ефимович обрадовался. Кульвинскому сообщил:

— А ведь мы вместе начинали войну на западной границе. Рокоссовский тогда командовал мехкорпусом, я — танковой дивизией. Как—то теперь сложатся наши отношения?

16–я армия занимала линию обороны в районе сел Чисмена, Покровское, Гряды. На правом фланге противник вклинился в ее оборонительный рубеж. Немцы заняли Можайск, Малоярославец, подошли к Наро—Фоминску. Бои шли на реках Протве и Наре, после чего оставлены Детчино, Таруса, под угрозой находился Серпухов. 20 октября 1941 года в Москве и прилегающих к городу районах вводится осадное положение.

4–я танковая бригада, находясь в резерве, оседлала Волоколамское шоссе. Рядом находились части 316–й стрелковой дивизии генерал—майора И.В. Панфилова и кавалерийская группа генерал—майора Л.М. Доватора. По распоряжению штаба 16–й армии Катуков вынужден был выделить три танковых экипажа для прикрытия звенигородского направления, а на наро—фоминское направление передать мотострелковый батальон. Сил стало меньше, но участок бригада должна держать.

С утра 20 октября комбриг с начальником штаба трудились над планом обороны участка. Перед ними на столе лежала карта, испещренная различными пометками, обозначавшими расположение подразделений — артиллерийских и зенитных батарей, танковых засад, различных вспомогательных служб. Работая, они изредка обменивались мнениями, но на душе у каждого было тревожно. Ведь от Чисмены до Москвы было немногим более сотни километров.

На волоколамском направлении сложилось угрожающее положение. Гитлеровское командование планировало прорвать здесь оборону Западного фронта и выйти к Истринскому водохранилищу, а затем на ближние подступы к Москве. Разворачивались тяжелые бои.

22 октября части 258–й пехотной дивизии противника начали наступление на Маурино, Тащирово и Наро—Фоминск. Наступали они небольшими группами, но на отдельных участках фронта сосредоточивалось до 60 танков. Командующий 16–й армией поставил перед Катуковым задачу: уничтожать мелкие группы противника, прорвавшегося на северный берег реки Тарусы и к реке Наре, войдя слева в связь с 222–й стрелковой дивизией и справа с 1–й гвардейской мотострелковой дивизией, не допустить немцев на участок Крюково — Тащирово.[52]

Обсудив с работниками штаба поставленную задачу, Катуков решил создать три танковых группы. Группа Бурды (7 танков Т–34 с десантом пехоты) должна была действовать в направлении Кубинки, Акулова, Маурина, Тащирова, оборонять мост у Маурина. После ликвидации прорыва немцев мост через реку Таруса у Дрюково и Маурино предписывалось взорвать; группе Воробьева (3 танка «Т–34» с двумя отделениями десантников и саперами) предстояло вести бой с противником на северном берегу Тарусы и Нары. После выполнения задачи ей также предстояло взорвать мост у Любакова; у группы Кукарина — задание особое: поддержать огнем действия 1–й гвардейской мотострелковой дивизии при штурме деревни Тащирово, нападать на противника из засад, не допустить его к Кубинке.

Из 15 боевых машин, находившихся в это время в строю, в резерве у Катукова оставалось два тяжелых танка «КВ». Но и им нашлось применение. Эта небольшая группа под командованием майора А.Я. Еремина стала в засаду на опушке леса у деревни Акулово, держала под обстрелом шоссе по направлению к Наро—Фоминску.[53]

23 октября в 6.00 группы ушли на боевое задание. Проводив их, Катуков возвратился в штаб, чтобы всерьез заняться организацией разведки. Пока немного было известно о противнике, о его планах, о численности групп, прорвавшихся на север. Ясно одно: используя преимущество в технике, немцы будут стремиться развить успех на всех направлениях, особенно на волоколамском, кратчайшем пути к заветной цели — Москве, реализуя свой план под громким названием «Тайфун». Крайний срок захвата советской столицы Гитлер определил — 7 ноября.

Комбриг вызвал командира разведывательной роты капитана П.Е. Павленко. Пантелеймон Евстафьевич — уроженец Киевской области, в 1937 году окончил Ульяновское бронетанковое училище, в бригаду попал с момента ее формирования, имея за плечами четырехгодичный срок службы в танковых войсках. Это его разведчики под Мценском добывали ценнейшие сведения о противнике, его численности, направлениях предстоящих ударов. Благодаря этим сведениям Катуков мог маневрировать мотострелковыми и танковыми силами, огневыми средствами.

Разведчик, переступив порог штаба, доложил комбригу:

— Капитан Павленко прибыл по вашему приказанию!

Катуков рукой показал на табуретку:

— Садись, Пантелеймон Евстафьевич. Есть серьезный разговор.

Вошли Кульвинский и Никитин. Беседа длилась более сорока минут. Штабу нужны были сведения о наступающих немецких частях: их номера, численность, откуда прибыли. Вести разведку, используя мотоциклы, в осеннюю грязь стало невозможно. Танки — две—три машины — в глубокий тыл противника не пошлешь. Их ждет верная гибель. И тут Павленко осенила мысль:

— А кони на что?

Предложение озадачило и комбрига, и работников штаба.

— Где же мы возьмем коней? — вслух произнес Катуков, обращая свой вопрос ко всем присутствующим. — На обозных клячах далеко не ускачешь.

Тут уж и Кульвинский загорелся идеей конной разведки:

— А что, если обратиться к Доватору? Его кавгруппа находится по соседству. Мне кажется, поможет: одно дело делаем.

Вскоре разведчики бригады располагали десятком добрых коней с седлами, и каждый вечер группы, снаряжаемые Павленко, уходили на задание. Их ждали как манны небесной. Возвращались они, как правило, с ценной информацией, иногда — с «языком». Если же разведывательных данных о противнике не хватало, к тому же требовалось добыть их в спешном порядке, Катуков разрешал в отдельных случаях использовать легкие танки.

Противник вот—вот должен начать крупное наступление. Это чувствовалось по его поведению. Немецкая авиация часто совершала облеты нашего переднего края, проводила воздушную разведку. Катуков предполагал, что это случится не позже 27 октября. Так и получилось. Вечером два батальона пехоты при поддержке 15 танков нанесли удар в стык обороны 1074–го и 1073–го полков 316–й стрелковой дивизии и заняли Горки и Колистово. Об этом сообщил прибывший от генерала Панфилова офицер связи.

Несколько дней танкисты Катукова и пехотинцы Панфилова сдерживали немцев, прорвавшихся к Горкам. Бои были короткими, но ожесточенными. В сводках Совинформбюро их называли боями местного значения, но они играли немаловажную роль. Каждый сдерживающий удар не давал противнику накапливать резервы в районе Горок, Колистово, Волоколамска, Щепино, Ивановское, Быково, чтобы развернуть более мощное наступление.

Танковая бригада готовилась дать противнику отпор. Катуков отдает приказ: «Для организации обороны широко применять обман противника устройством ложного переднего края, ложных окопов, постановкой чучел. Ложный передний край оживлять отдельными группами бойцов».

Тут же даются рекомендации, как лучше оборудовать ложный передний край. Каждый батальон создает его на своем участке: устанавливаются макеты противотанковых орудий, станковых и ручных пулеметов, во время боя ставилась задача увлечь танки противника на минные поля.

В этом приказе — весь Катуков со своей стратегией и тактикой, с его неустанными поисками новых форм боя. Обратим внимание на фразу: «Ложный передний край оживлять отдельными группами бойцов». Что тут, казалось бы, нового? И все—таки есть. Под Орлом и Мценском передний край обороны был «бутафорским» и преследовал исключительно одну цель — вызвать по нему огонь противника. В боях же на волоколамском направлении комбриг приходит к мысли, что ложный передний край может нести и другую нагрузку — обороняться. Нередко немецкая разведка, дав рекомендации своему командованию, попадала впросак. На ложном переднем крае наступающие войска противника получали достойный отпор и несли ощутимые потери.