Охота пуще неволи ; Трудный сезон - Эрнст Кудусов

Когда пищи нет, соболь вынужден много ходить в поисках ее. Но в этом поиске он не теряет бдительности и ко всякому неестественному запаху или предмету относится с опаской и осторожностью. Он предпочтет лучше пройти лишние несколько километров, чем отважится взять непривычную для естественных условий пищу. Все-таки он не дурак и разбирается, что естественное, а что искусственное. Так он поступает в этом году. Но когда ареал поиска его ограничен, когда неподалеку ходит такой же голодный собрат, готовый посягнуть не только на твою территорию, но и на тебя самого, выбирать не приходится. Голод — не тетка, и соболь берет все, что подвернется съедобного на его пути. Так было в прошлом году, когда на той же территории плотность соболей была в десять раз выше. И хотя мышей и птицы тогда было немало, но охотников на них было еще больше. Каков же выход? А все тот же. Я по-прежнему считаю, что надо ловить лишь ходового соболя, то есть лишь в местах их обилия, в местах высокой плотности. А в такие годы как нынешний, в наших угодьях делать просто нечего, незачем терять время. Брать же с собакой, пока она идет, — значит подрывать естественный ресурс. И нечего изощряться, чтобы, как-то обмануть зверька и заманить его в ловушку. Это только приведет к падению общей численности соболей в стране что и происходит (и происходило в прошлом) в районах, где хитрых охотников больше, чем несчастных ценных зверьков.

Вот что я отвечу Андрею с Володей. Но я не уверен, что меня поймут правильно. Хоть я и пекусь о сохранении фауны но и я, и Андрей, и многие другие промысловики должны на что-то жить. Ничего другого пока не придумано. Поэтому нам нужны соболя, чтобы дотянуть до следующего сезона. Такова проза жизни. Она противоречит моим убеждениям, но, чтобы жить, я должен все-таки добывать, отбросив в сторону всякие умствования…

Безысходное положение

Ребята пришли через день, то есть 14 декабря. Я спросил их о результатах охоты и узнал, что у них та же картина, что и у меня. Андрей и без меня пришел к выводу, что охоту в этом году пора кончать. Володя еще колебался. Он новичок. Придан Андрею в этом году в качестве стажера. Возвращаться в первый же сезон ни с чем ему обидно. Да и вложил он в это предприятие слишком много. Не говоря о затраченных средствах на экипировку и всевозможное оборудование, куда вошли и бензопила, и лодка, и многое другое, он распрощался и с прежней профессией, и с работой. Для городского человека это большая жертва. Впрочем, мы с Андреем уже прошли через это и, когда Володя еще прошлой осенью, сплывая в качестве туриста по Вахте, разговорился с Андреем, тот его предупредил. Так что пенять не на кого. Такова жизнь. Без риска не бывает авантюр. А уход в трапперство для современного человека равносилен авантюре. Поэтому все идет нормально.

К моему приходу у них на двоих было всего два соболя. Правда, впереди еще почти полмесяца. А в декабре зверьки все-таки должны зашевелиться. Ведь чем сильней мороз и глубже снег тем, с одной стороны, больше пищи нужно зверю, а с другой — тем труднее ее добыть. Значит, соболя начнут теснить друг друга, и появятся наконец ходовые экземпляры. Пусть не в большом количестве, но все равно они должны быть. И надежды терять не стоит.

Однако Андрей решил уезжать домой, в Москву. Он заявил, что суровые и опасные условия нынешнего сезона не окупятся, даже теми 10–15 соболями, которые, может быть, и появятся, к концу зимы. Эта зима и для ребят оказалась трудной, хоть им и не пришлось изведать прелестей купания в ледяных ваннах. Но уже одно отсутствие дичи и зверя в тайге не вдохновляло на дальнейшие испытания в условиях морозного и снежного стресса. Одна из их избушек находится тоже в 20 километрах от соседей, и переход к ней всякий раз сопровождался риском и огромными трудностями: каждый раз лыжня заносилась начисто, а засечки удавалось найти не всегда, так как, во-первых, они тоже заносились, а во-вторых, подходить приходилось в сумерках, когда и без того плохо все видно. Такой же собаки, как мой Мальчик, у них нет, хотя собак четыре. Они быстро выбиваются из сил и не хотят идти впереди. В общем, горя хлебнуть ребятам тоже пришлось. А ведь они ходили все время вдвоем. Но, видно, легче от этого было не намного.

Итак, мы собрались все вместе в одной избе. Несмотря на то, что изба большая и нар хватало на всех, теснота все же ощущалась. Ведь было еще и пять собак, из них три кобеля, вечно рычащих друг на друга. У Андрея были все те же собаки: Рыжий (старый «друг» Мальчика) и сучка, а Володя купил двух собак у вдовы погибшего в прошлом году охотника. Это те самые собаки, что полмесяца лежали у трупа хозяина, пока их не подобрали спасатели с вертолета.

Я боялся возвращаться к себе из-за все той же воды и морозов, которые могли запереть меня надолго, и я не успел бы подойти к самолету, который садится зимой только здесь, на базе. Пока мы жили вместе, морозы отпустили, снова повалил снег, и на реке вновь выступила вода. Я все-таки попытался раз пробиться, но безуспешно, и после этого не предпринимал более попыток. А надо было проверить капканы и рассторожить их. Ведь я тоже намеревался улететь в Москву.

Убедившись, что пробиться к себе невозможно, я стал охотиться в окрестностях базы, на территориях, не занятых путиками ребят. Но эти походы мало что давали. Я в основном убивал время, чтобы не скучать. Правда, в эти дни удалось подстрелить с дюжину птиц и поймать в капканы двух зайцев, по-моему, единственных на всю округу. Как-то обнаружив у поваленной березы массу заячьих следов, я замаскировал там капкан и на следующий день принес одного зайца. Тогда я повалил еще одну березу. А когда убедился, что и здесь появился зайчишка, снова поставил капкан и снова поймал белоснежного грызуна. После этого свежих следов больше не появлялось.

Ребята же тем временем сходили в одно из своих зимовий и принесли двух соболей. Все-таки соболь появился, как и ожидали. Но такой хилый подход не изменил решения ребят прекратить сезон. Возможно, на моих путиках тоже застряла пара-тройка соболей. Но как их достать?

Последние дни декабря сидели дома в ожидании самолета. Ребята рассторожили все капканы на своих путиках, спрятали в лесу ценные вещи до следующего года и отдыхали, предаваясь размышлениям о превратностях жизни. Мы с Мальчиком тоже отдыхали. Если было жарко, Мальчик залезал под мои нары; ночью же, когда изба остывала, он забирался ко мне наверх и храпел, как мужик, бесцеремонно развалившись. Я его не гнал, потому что он согревал меня. Конечно, вставать и подтапливать печь приходилось. Но мы обычно тянули до последнего, и делал это тот, кому было холоднее всего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});