Акбар Наме. Том 4 - Абу-л Фазл Аллами

— наместника столицы Божественной власти, постоянно уделяет свое внимание таким делам и считает их более насущными, нежели все постановления, и более достойными, нежели все прочие добрые деяния.

Как только содержание посланий военачальников стало известно Его Величеству, он — отпирающий мир ключ — решил, что колючее древо мятежа необходимо мощным порывом суровости вырвать с корнями и ветвями, прежде чем оно вознесет свою вершину до небес и прочно укоренится. Итак, было велено собрать войско, и

во избежание опоздания Муним-хана с отрядом доблестных мужей отправили вперед. В продолжение этих немногих дней Шахиншах лично занимался обеспечением снаряжения для армии с раннего утра до заката дня. Вскоре подготовили войско, какое быстрый конь воображения не в силах исчислить, скача по арене подсчетов. Когда отряды воинов один за другим стеклись под сень касающихся небосвода знамен, Его Величество повелел, чтобы на поле вывели боевых и прочих слонов. 2 000 из них отобрали для сопровождения армии.

Когда у Шахиншаха появилось свободное время для необходимых дел, он вверил правление Агры Тарсун-хану, и в день тир, 13 хурдада, Божественного месяца, что соответствовал четвергу, 23 шаввала [972 г.х.] (24 мая 1565 г.), вложил стопу верховной власти в стремена удачи и переправился через Джамну. Так как погода стояла чрезвычайно жаркая, войско шло в ночное время и, двигаясь переходами, достигло Канауджа. Муним-хан Хан-ханан, шедший впереди, засвидетельствовал там свое почтение. Кийя-хан, под влиянием несчастливой звезды примкнувший к шайке бунтовщиков, по заступничеству Хан-ханана удосто- 252 ился привилегии облобызать подножие трона. Поскольку дарить жизнь в характере Его Величества, его [Кийя-хана] многочисленные преступления были брошены в пучину прощения, а он успокоен милостями и восстановлен в прежнем положении доверия. Оттуда Шахиншах отправился к берегу Ганга, и десять дней ушло на переправу войска. В это время царские разведчики принесли известия, что Искандар-хан, заслышав отзвук поступи царской армии, укрепился в Лакхнау. Услышав об этой дерзости, Его Величество в гневе решил тотчас двинуться туда и лично покарать мерзавца. Поэтому оставил в лагере Ходжа Джахана, Музаффар-хана, Муин-хана и иных военачальников и в полночь отправился в путь верхом. Он провел в дороге ночь и день, и на рассвете второго дня пыль войска заклубилась на земле Лакхнау, став целебной мазью для глаз судьбы. Был дан приказ, чтобы Юсуф Мухаммад-хан Кокалташ, Шуджаат-хан и прочие герои шли в передовом отряде. Си-кандар-хан, по неразумию и опрометчивости засевший в Лакхнау, пришел в замешательство, узнав о царском походе, и, посыпав пеплом позора свою голову, обратился в бегство. Его Величество простер тень удачи над Лакхнау и остановился там. Он поручил нескольким отважным

и умелым мужам продолжить погоню, и эти храбрецы преследовали

253

беглецов и, где только им удавалось настичь тех, сверкающим мечом швыряли землю в чаши их черепов. Сикандар-хан, полумертвый, ускользнул и присоединился к Али Кули и Бахадур-хану. Пленным5 пришлось остановиться, так как лошади их страшно устали. Али Кули-хан и Бахадур-хан, стоявшие лицом к лицу с Маджнун-ханом и Асаф-ханом, были потрясены, когда узнали о происшедшем. И прекратив осаду Маникпура, в смятении направились к Джаунпуру. Перед собой везли свои семьи и пересекли Ганг у переправы Нархана6. Они укрылись на другом берегу в труднодоступных местах7. Его Величество ожидал в Лакхнау, пока обоз не добрался [до города]. После того медленно и неторопливо двинулся в Джаунпур. Когда путь оказался очищен от камней [преткновения], Асаф-хан и Маджнун-хан, а также прочие военачальники, противостоявшие Али Кули-хану, пошли путем преданности и соединились с войском Шахиншаха в двух переходах от Джаунпура. Они поднесли подобающие дары. Среди таковых одобрение Его Величества вызвали дары Асаф-хана, состоявшие из диковинок области (Гарха) и боевых слонов, а также персидских и турецких лошадей, и сияние Высочайшей милости осветило поле его на

дежд. Со времени, когда Асаф-хан удачей Шахиншаха завоевал земли

Гархи и завладел сокровищами Чаурагархи, он так вымуштровал вой

ска, что те стали достойны смотра Его Величества. Теперь же просил

[дозволения] показать их ему, и, поскольку Повелитель Века имел

великолепное обыкновение удовлетворять просьбы верных, просимое было даровано, а его надежды исполнились.

На следующий день, когда Принц Востока (то есть солнце) воссел на престоле четвертого неба и излил свет на землю, а воины ночи рассеялись, Асаф-хан расположил свои войска числом почти 5 000 бойцов посреди долины, широкой, как ладонь духа стоика, и открытой, словно лоб щедрого человека. Его удостоили царских милостей, и на следующий день [ардибихишт], 3-й день тира, Божественного месяца, что соответствовал пятнице, 14 зу-ль-хиджжа [972 г.х.] (13 июля 1565 г.), знамена развернули в Джаунпуре. Кварталы внутри крепости обрели удачу благодаря царскому прибытию, и Его Величество занялся улучшением того края, опустошенного гнетом бунтовщиков. Поскольку Али Кули-хан и прочие бежали и переправились через Ганг, Асаф-хан и некоторые известные военачальники, подобные Маджнун-хану и Шах Мухаммад-хану Кандагари, были посланы за ними вслед. К вящей осторожности и дабы поддержать славу верховной власти, царские регалии8 передали Вазир Джамилу и отправили его для содействия армии удачи, чтобы [сирдары] выполнили корниш, и изъявили надлежащее почтение, и явили пыл в служении. Али Кули-хан и враждебные [Акбару] военачальники отступили в гористую местность (джаи-калб)‘9 близ Хаджипура и укрепились. Они обратились за помощью к черносердечным афганцам, таким, как Сулейман Карарани, ставший правителем Бенгалии, Фатх-хан Патни (?)10 и его брат Хасан-хан, управитель Рохтаса. Пока велись переговоры о подмоге, Его Величество решил послать одного из доверенных [людей] к Сулейману Карарани, чтобы удержать его от объединения с теми. Хаджи Мухаммад-хан Систани, известный обходительностью и красноречием, был послан для этой службы. Когда же приблизился к Рохтасу, множество строптивых афганцев, заключивших союз с мятежниками, не позволили ему ехать в Бенгалию, а привели к Али Кули-хану. Так как Хаджи 254 Мухаммад-хан имел давние связи с Али Кули-ханом и последний желал переманить его, он обошелся с ним с почтением. Убедившись, что нет никакой надежды привлечь того на свою сторону, взял его под стражу. Хаджи Мухаммад-хан не выпустил нить верности и служения, но постоянно давал ему добрые советы. Первым следствием его пребывания среди мятежников стало то, что он удержал Али Кули от опасных шагов и подвигнул его вступить на прямую стезю послушания. И, в конце концов, [Ходжи Мухаммад-хан] привез его [Али Кули] и его мать к возвышенному порогу, что будет описано ниже.

Важным событием явилась отправка Хасан-хана Хазанчи (казначея) в Ориссу