Ужас в Белом Доме - Уоррен Мерфи

– Вы работали в массажном кабинете? Просто замечательно!

– Ну, – кивнула Виола, досасывая из стоявшего перед ней бокала остатки вина. – Три года работала. Там и познакомилась... стоп, никаких имен!

– О, я понимаю вас, милочка. Вполне, вполне понимаю. Из массажного кабинета – в Конгресс! Потрясающе!

– Точно. Хотя деньжат в массажном было побольше. Ничего, я теперь тоже огребу будь здоров. Вот напишу свою книгу... Еще плесните, пожалуйста!

– Ваша книга, без сомнения, будет необычайно интересной.

Монтрофорт опорожнил бутылку в бокал Виолы; вина оставалось ровно на полглотка.

– Ну так. Знаете про что? Про асиси... асасину, которые за деньги стреляют, режут и прочее.

– А-а, да-да! Ассасины!

– А вы-то мне будете помогать? – оценивающе прищурилась Виола.

– О-о, днем и ночью! В будни и в праздники! Мы с вами можем посетить все места, которые так или иначе связаны с деяниями ассасинов. Вдвоем. Я и вы. Восхитительно!

– Лучше возьмем с собой еще кого-нибудь. Чтобы он вас возил. А то, хрен, я с вашим креслом управлюсь.

Виола подняла бокал и, хихикнув, выпила.

– Разумеется, моя милая, – кивнул Монтрофорт.

– Мне вот так нужно, чтобы вы помогли – я пишу-то вообще неважно; а вы так говорите – сразу видно, что можете писать, и про всякое такое тоже знаете.

– Я не только помогу вам с книгой, милочка, но когда вы заработаете миллион, то научу вас, как распорядиться этим богатством!

– Ну, это лажа, – Виола махнула рукой. – Я ведь в Конгрессе работаю и знаю все-все про эти счета в швец... швиц... как их... швейцарских банках.

– Разумеется, но это только начало. Для того, чтобы за вашими финансами действительно не могли проследить, вам придется сначала перевести их в Швейцарию, а потом – на разные счета в другие дружественные страны. Особенно рекомендую вам страны Африки – их банковское законодательство с легкостью меняется сообразно нуждам клиента, и за пять долларов вы можете купить министра финансов любой страны!

– Класс! Я все поняла. Мы еще поговорим об этом, – кивнула Виола.

– О, ну конечно! Сначала – книга, деньги – потом! – подмигнув Виоле, Монтрофорт заметил, что веки мисс Пумбс слипаются.

Она уже два раза роняла подбородок на грудь. Пора было приступать к делу.

– Почему бы нам не продолжить обсуждение вашей книги в моей студии, милочка? – тон мистера Монтрофорта стал на редкость елейным. – Мы могли бы решить, чем конкретно каждый из нас будет заниматься.

– Угу, – кивнула Виола – П... показывайте. – Зевнув, она кавалерийским жестом воздела над головой руку. – Вперед! Все за мной! Я говорю, все за мной, слыхали?

– Пойдемте, милочка. Я провожу вас.

Выкатившись из-за стола, Монтрофорт направил кресло к боковой двери. Открыв ее, он обернулся, чтобы пропустить Виолу вперед. Но Виолы рядом с ним не было. Сидя за столом и уронив голову на тарелку, она крепко спала, приоткрыв рот и тихонько всхрапывая.

Оставив дверь открытой, Монтрофорт подъехал к ней. Дыхание Виолы было глубоким и ровным.

Протянув руку, Монтрофорт осторожно дотронулся пальцем до ее правой груди, угрожающе нависшей над подлокотником.

– М-м, – не открывая глаз, отрицательно замычала Виола. – Играем в гляделки... не в трогалки...

– О, прошу вас! – мистер Монтрофорт умоляюще смотрел на нее.

– Ну в касалки... лапать не дам... б-буите приставать – задвину в камин, так и знайте...

– О, конечно, дорогая, – сдавленно прошептал Монтрофорт.

Направившись к передней двери столовой, он открыл ее и царственным движением указательного пальца подозвал Раймонда.

– Уберите ее отсюда, – Монтрофорт кивнул на спящую за столом женщину.

– Вызвать леди такси?

– Нет, просто выведите на улицу, – Монтрофорт устало смежил веки. – А я отправлюсь спать...

Выходит, эта сучка просто посмеялась над ним. Ничего, посмотрим, кто будет смеяться в субботу. Ответ на этот вопрос мистер Монтрофорт знал заранее.

Глава двенадцатая

Когда Римо вернулся в отель, черное небо на востоке уже стало серым. Чиун сидел на соломенной циновке в углу комнаты, уставясь на дверь.

– Сработал ли твой замечательный план? – поднял он глаза на Римо.

– Не будем об этом говорить, папочка.

– Этот человек глуп, Римо.

– Кого ты имеешь в виду?

– Того, с кем ты говорил. Вашего императора со смешными зубами.

– А откуда ты знаешь, что я говорил с ним?

– Откуда я знаю? Я знаю тебя! После стольких лет бесплодных попыток сделать из тебя человека. – Неужели я не знаю, что одно лишь безрассудство движет твоими поступками?

– Он не согласится со мной. И собирается выступать в субботу.

– Вот почему я и говорю, что он глуп. Лишь совершенный глупец ищет встречи с опасностью, размеров которой не представляет. Нет, я до сих пор не пойму, как смогла эта страна дожить до своего столетия.

– Двухсотлетия, – поправил Римо.

– Неважно. Все равно все это время ею правили глупцы, вроде нынешнего. А вы, американцы, ведете себя так, будто вас и вправду оберегают свыше. Давите друг друга вашими жуткими смрадными автомобилями. Травитесь тем, что именуете пищей. В деревне Синанджу есть коптильня для рыбы – но и внутри нее воздух лучше, чем в ваших городах. И, несмотря на это, вы дотянули до двухсотлетия! Впрочем, Бог всегда печется о недоумках.

– Тогда, может, он и о президенте позаботится.

– Надеюсь. Хотя как ему удастся отличить одного недоумка от сотен других – нет, это выше моего понимания. Вы же все на одно лицо.

– Кстати, президент заверил меня, что безгранично верит в искусство Мастера. И доподлинно знает, что препоручил свою жизнь в самые сильные и ловкие в мире руки.

– Даже самым сильным и ловким рукам нужно, чтобы было за что схватиться.

– И он надеется, что ты защитишь его.

– Напрасно надеется.

– И уверен, что ты не остановишься ни перед какой опасностью.

– Кроме той, о которой ничего не знаю.

– И еще сказал, что если ему будет суждено остаться в живых – он устроит по телевидению специальную передачу, в которой расскажет всем-всем, что выжил только благодаря искусству Дома Синанджу.

Чиун вынул руки из рукавов и уронил на колени.

– Он так сказал?

– Именно так, папочка. Я даже запомнил все – слово в слово. Президент сказал: «Если я выживу, то выступлю по телевидению и расскажу, что обязан всем лишь единственному в мире, храбрейшему, внушающему страх врагам, необыкновенному...»

– Достаточно. И так понятно, что он говорил обо мне.

– Разумеется, – кивнул Римо. – Наконец-то твои заслуги будут признаны.

– Да, я беру свои слова назад. Этот человек не глуп. Он коварен и низок.

– Он же надеется на тебя.

Римо в недоумении пожал плечами.

– Я должен был понять это, еще когда беседовал с ним. Горе тому, кто окажет ему доверие!

– Да с чего вдруг ты это взял? Он ведь наговорил тебе таких комплиментов!

– Да потому что, если ваш зубастый император расскажет по телевидению, что его охраняем мы...

– «Мы» – это уже кое-что, – заметил Римо.

– ...Расскажет, что мы охраняем его, а потом с ним вдруг что-нибудь случится – что, по-твоему, будет тогда с добрым именем Дома Синанджу? О, низкое вероломство коварного императора!

– Боюсь, нам все-таки придется его спасти, – вздохнул Римо.

Чиун удрученно кивнул.

– Ты говорил, он из Джорджии?

– Да, а что?

– Сталин был тоже из Джорджии.

– Это другая Джорджия, Чиун. Та – в России, они называют ее Грузия, – ответил Римо.

– Это совершенно неважно. Все, кто родился там, одинаковы. Сталин был также вероломен и низок. Истребил миллионы, не обратившись ни разу к нам. Я никогда не был счастлив так, как в тот день, когда он погиб от рук собственной тайной полиции.

– Ничего не поделаешь. Придется на сей раз поработать на уроженца этой страны – и поработать как следует, папочка. И ты мне в этом поможешь.

Чиун снова кивнул. В комнату через тонкие розовые занавеси проникали уже первые лучи солнца, разрисовывая угловатое желтое лицо Чиуна светлыми полосками.

Чиун зажмурился от света и, повернувшись к Римо спиной, тихо произнес:

– Яма.

– Что, что?

– Ты не помнишь уже совсем ничего? Я говорю о яме. Они хотят заманить президента в яму – и там напасть на него. И нам придется отыскать эту яму.

– А почему ты думаешь, что они собираются именно так поступить?

– Убийцы были во все века – но весь их опыт, ошибки, удачи и поражения становились достоянием Дома Синанджу. Я знаю, что они поступят именно так, потому что эти убийцы кажутся мне чуть менее бестолковыми, чем все остальные в вашей стране. А значит, они станут подражать Синанджу – а мы бы прежде всего вспомнили притчу о яме, конечно же.

– Ну ладно, – Римо обреченно вздохнул, – значит, будем искать эту яму.

* * *

На другом конце города Сильвестр Монтрофорт подъезжал в своем кресле к двери своего кабинета в здании компании «Палдор Сервисез». Нажав кнопку на правом подлокотнике, он въехал в распахнувшуюся перед ним раздвижную дверь. В кабинете мистер Монтрофорт увидел посетителя. Тот стоял у огромного, от потолка до пола, окна, глядя сквозь тонированное стекло на простиравшиеся внизу кварталы Вашингтона. Посетитель был высоким мужчиной с густыми черными волосами – такими черными, что они, казалось, отливают синевой. Ростом примерно шести с половиной футов; пиджак, широкий в плечах и сильно зауженный в талии, сидел на нем, как влитой, – очевидно, портной, изготовивший его, понимал, что в данном случае ему нужно лишь упаковать во что-нибудь соответствующее добротную работу матушки-природы.