Фантом страсти, или Шестьдесят оттенков синего - Луиза Дегранж

С Томаса, ее Томаса нисколечко бы не убыло.

Если он простил механика из авторемонта, покусившегося на девственность его невесты…

Если он простил рекламного агента, научившего его суженую неимоверным сексуальным штучкам…

То наверняка Томас, ее Томас проигнорировал бы и случайное перепихивание с Ральфом.

Да и связь с призраком строптивого юноши тоже не вызвала бы приступа ревности.

Диана не забывала изредка повизгивать.

Пусть Томасу, ее Томасу вспоминается пресловутая точка – «Джи-Спот», а не идиотская «Цзу-сань-ли», отвечающая за продление жизни.

А супруг тем временем без малейшего постороннего звука наполнял презерватив семенной жидкостью.

И у Дианы снова и снова возникали странные, но так и не высказанные мужу вопросы.

Зачем Томас, ее Томас предохраняется?

Скорей всего, от старческих живчиков не забеременеть.

Зачем привязывает руки жены к медным кольцам и не пользуется ее беспомощным положением?

Может, просто не хочет, чтобы в порыве страсти женушка порвала его любимую фланелевую рубашку?

И с рассветом все повторялось – до поры, когда старинные часы пробьют очередную полночь.

Завтрак.

Обед.

Ужин.

Половой акт.

Завтрак.

Обед.

Ужин.

Половой акт.

Диане, втянувшейся в этот странный, однообразный, несовременный ритм, навеянный историческим прошлым замка, порой казалось, что ее законное супружество длится, по крайней мере, три века, если не все четыре.

И Томас, ее Томас давно превратился в призрака в ночной фланелевой рубашке и в пока не использованном презервативе.

И Диана также стала привидением, навсегда привязанным к изголовью кровати, навсегда распятой под балдахином, навсегда оставшейся неудовлетворенной.

И три погибшие юные жены тоже, наверное, где-то там, далеко-далеко, превратились в фантомов и пугают по ночам необразованных индейцев, аспирантов-серфингистов и богатеньких горнолыжников.

Одна, раздавленная лавиной, требует свою шапочку.

Вторая безуспешно ищет купальник, изодранный акульими зубами, – шестьсот остро отточенных шипов на одну челюсть.

Третья гоняется за обкурившимся шаманом, вымогая перчатку с левой руки.

А что будет, если хотя бы одна из них доберется до замка?

Интересно, умеют ли привидения ревновать?

Ночами Диане бывало немного страшновато, и только тайные посещения кухни с не санкционированной мужем булимией дарили покой.

Молодая супруга пожилого джентльмена почему-то была уверена, что его предыдущие жены никогда бы не оценили как надо этот сумрачный замок, эти сбалансированные трапезы, эти соития по твердому, ненарушаемому графику.

Томас, ее Томас, наверное, рад, что навсегда избавился от взбалмошных, избалованных, пресыщенных фифочек, не умеющих ценить простое семейное бытие.

Завтрак.

Обед.

Ужин.

Половой акт.

А призрак несчастного Ральфа, не пожелавшего отдать жизнь ради укрепления здоровья сумасшедшей баронессы, определенно присутствовал и в спальне, и на кухне, и в библиотеке, и даже в зимнем саду.

И все, конечно, видел.

И, наверное, завидовал семейной паре, наслаждающейся добровольным отшельничеством.

Завтрак.

Обед.

Ужин.

Половой акт.

Диана с каждым часом, отмеченным курантами башенных часов, все больше и больше втягивалась в то, что должно было называться медовым, по крайней мере – для нее, месяцем.

Завтрак.

Обед.

Ужин.

Половой акт.

Завтрак.

Но постепенно месяц стал терять свою медовую сладость.

Может, из-за слишком пресной, идеально сбалансированной по жирам, аминокислотам, белкам и углеводам, пищи.

Ни острого, ни соленого, ни перченого…

Может, из-за нудного и мерного распорядка дня.

Ни поездок в город, ни прогулок по ближайшим окрестностям, ни официальных визитов, ни местных развлечений.

Месяц утрачивал медовую сладость.

Утрачивал медленно и бесповоротно.

На кухне.

В мрачных лабиринтах коридоров.

Под сенью декоративных растений в зимнем саду.

И особенно в спальне.

При исполнении полуночных супружеских обязанностей муж не проявлял даже минимума эротических фантазий.

Всегда в ночной рубашке.

Всегда с заранее надетым презервативом.

Всегда как полагается и куда полагается.

Всегда сверху.

Всегда в одном неспешном ритме.

Без страсти.

Без азарта.

Без обоюдного кайфа…

2. Незапланированный перерыв

Но ровно через неделю после авантюрного бракосочетания супруги впервые ненадолго расстались.

Произошло внезапное нарушение стандартного питательно-сексуально-разговорного процесса.

Началось все с банального, давно набившего Диане оскомину обязательного вопроса, который Томас Джон Крейг-младший задавал перед началом каждого сбалансированного по калориям и молекулярному составу завтрака.

Но вот дальнейшее явно нарушило сложившийся благополучный стандарт.

Диана только собралась намазать ломтик овсяного хлеба паштетом из радужной форели, как прозвучал традиционный вопрос:

– Милая, как ты себя чувствуешь сегодня?

Но Диана насторожилась, так как в голосе пожилого джентльмена появилась излишняя, не наигранная озабоченность.

– Как обычно…

Она хотела положить серебряный нож на тарелку самым плавным жестом, чтобы Томас, ее Томас не успел уловить накопившееся раздражение.

– То есть я хочу сказать, чудесно, дорогой.

Но предатель нож упал мимо, запачкав белоснежную скатерть.

– Милая, тебе нездоровится?

– Пустяки.

– Наверное, ты ночью смотрела телевизор?

– Всего часик.

– Я же говорил…

Томас, ее Томас позволил себе непривычную резкость в обертонах.

– Говорил: нарушение привычного расписания приводит к нежелательным последствиям.

– Учту на будущее.

– Я должен быть уверен в твоем здоровье, милая.

Томас, ее Томас вернул голосу прежнюю вальяжность и снисходительность.

– Уверен на сто процентов.

Диане хотелось выпалить в лицо мерно жующего супруга что-то вроде язвительной благодарности.

Однако пожилой джентльмен опередил ее:

– Милая, не сердись, но мне надо срочно уехать.

– Куда, дорогой?

– По делам.

– Особой важности?

Диана все-таки дала волю раздражению.

– Важней супружеского долга?

Крейг-младший, не меняя голоса, продолжил мотивировать незапланированный отъезд:

– Есть дела, требующие безотлагательного вмешательства.

– Может, все-таки останешься?

Диана нарочито резко положила вилку рядом с упавшим ножом.

– Я же буду тосковать в полном одиночестве!

Пожилой джентльмен подыграл молодой жене:

– Милая, мне очень жаль прерывать наш медовый месяц…