Москва (СИ) - Дашко Дмитрий

Выяснилось, что они приходятся племянниками Науму Израилевичу. Такой вот семейный подряд.

— Так, граждане — будущие уголовнички, — насел на них я. — Надеюсь, вы уже поняли, что влипли в серьёзные неприятности, напав на сотрудника уголовного розыска?

— Но вы же не представились? — хмуро бросил один из них.

— А когда я бы мог это сделать, если вы сразу накинулись на меня и стали душить? — удивился я. — В общем, влипли вы как кур в ощип. Даже не знаю, сколько на каждого вам дадут. А если выяснится, что вы мало того, что помогали вашему дядюшке кидать людей, так ещё и убили Крюкову, отрубив голову… Тогда я вам совсем не завидую, парни!

Я не был уверен, знают ли сейчас термин «кидание» в уголовном мире, но оба племяша поняли меня правильно.

— Слушай, начальник, — вкрадчивым тоном заговорил тот, что постарше.

— Так я вас и слушаю… — перебил его я.

— В общем, что там у дяди с этой бабой было — мы не знаем. Это их личные дела, и мы туда не лезем.

— Ну, а мне то с того какая радость? — усмехнулся я.

— Ты погоди, начальник! Скажи, когда бабу жизни лишили?

— Точной даты установить не получилось. Тело обезглавили и бросили в мешке в реку. Но в последний раз живой Серафиму Крюкову видели две недели назад, когда она писала заявление на отпуск.

— Тогда мы здесь точно не при делах, начальник, — обрадовался племяш.

— Это почему же?

— Мы на месяц к родне уезжали в Житомир. Все втроём, с дядей. Вернулись только позавчера. Так что если кто и спровадил девку на тот свет — точно не мы, — заулыбался собеседник.

Я задумался. По всему было похоже, что парень не врёт, но полагаться лишь на его слова не стоило.

— Пока что для меня это звук и только, — сказал я. — Надо проверять ваше алиби, запрашивать товарищей в Житомире. Сами понимаете, одним днём тут не обернёшься. Так что на время проверки придётся вам у нас погостить в уголовном розыске.

— А насчёт нападения что?

— Что — что?! Дадите признательные показания на дядю, забудем нападение, как страшный сон.

— Не-а, — замотал кучерявой башкой племяш.

— Что — не-а?!

— Не по-людски это как-то, дядю родного закладывать… Нехорошо!

— А ни в чём неповинную женщину подставлять — это по-людски? — нахмурился я. — Она, конечно, заявления на вашего дядю уже не напишет, но мы этого так просто не оставим!

— Что тогда дяде будет?

— Суд решит, — честно сказал я. — Скорее всего, отделается ваш дядя лёгким испугом: штраф или условный срок. В общем, ничего серьёзного.

Парни повеселели.

— Замётано, начальник. Только ты своё обещание не забудь!

— Слово милиционера, — пообещал я.

Вечером, в «конторе» Трепалов снова внимательно выслушивал мой доклад, недовольно покачивая головой.

— Опять пустышку тянешь, Георгий!

Я только развёл руками.

— Так получается, товарищ начальник. Не думал, что дело окажется таким непростым.

— Ты помнишь, что тебе всего два дня осталось? — вперил он в меня взгляд.

— Так точно, помню.

— Молодец, что помнишь. Гельман, конечно, тот ещё фрукт, но я не сомневаюсь, что Житомир нам подтвердит его алиби.

— Да я тоже парней приказал задержать чисто для подстраховки. Ну и пусть дядю своего сдают с потрохами на радость фининспекторам.

Обычно с работы мы возвращались вместе с Трепаловым, всё-таки нам было по пути, но сегодня он задержался по своим делам, и я потопал домой в одиночку.

Шёл пешком. Давно уже заметил, что пешие прогулки помогают сконцентрироваться на мыслях и найти, если не решение, то хотя бы какой-то план.

Одна версия отпала, значит, нужно искать другую. Будь она замужем, давно бы тряс её благоверного: по статистике именно в ближнем круге надо искать убийц.

Темнело быстро, ещё немного, и Москва погрузится в ночную черноту, в которой ночные фонари были редкими островками света. Я сам не заметил, как ускорил шаг и стал внимательно вслушиваться во все звуки.

Пока ничего подозрительного не наблюдалось. Навстречу шла подвыпившая компания молодых ребят, но мы разошлись с ними тихо-мирно. Потом попался милицейский патруль, дотошно проверивший мои документы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ещё через пару кварталов улица совершенно опустела: в такое время выходить из дома довольно опасно, и мирные обыватели знали это лучше других.

Внезапно я услышал какой-то шум и пыхтение в подворотне, потом кто-то вскрикнул. Голос был определённо женский, и он звал на помощь.

Я вздрогнул. На самом деле, это могло быть чем угодно — например, западнёй для прохожего. Достаточно было выманить его в переулок и тогда всё… делай с ним что хочешь: убивай или грабь.

Я замер, крик о помощи повторился.

Выбора у меня не оставалось. Как ни крути, но я мент, а нормальный мент не может пройти мимо, даже если это слишком рискованно.

Вытащив наган из кобуры, я решительно направился к подворотне. В голове рефреном вертелась одна фраза: «Будь, что будет, и делай, что должно».

Пути назад уже не было.

Глава 17

Заваливаться с криком «Не бойся, Маша, я Дубровский» в мои планы не входило, как и громогласно объявлять себя сотрудником уголовного розыска с демонстрацией служебного удостоверения. Мне звание героя, врученное посмертно, без надобности.

Действовать предстояло тихой сапой, и я крался тихо, словно кошка, стараясь ничем не выдать своего присутствия.

Тактика принесла пользу: без типа на стрёме не обошлось. Наивно рассчитывать, что местная гопота состоит сплошь из тупых придурков. Нет, кое-что они выучили давненько и теперь с успехом применяют на практике.

Я едва не налетел на субтильного паренька с прыщавой физиономией, поставленного мониторить ситуацию, однако вовремя затихарился, прижавшись к стене.

Ну, ёшкин кот! Если заметил, подымет крик — и тогда прости-прощай фактор внезапности. Я один, без всякой кавалерии. Много не навоюю.

Прыщавого сгубила оплошность. Вместо того, чтобы внимательно смотреть по сторонам, он зачем-то таращился на подельников, и потому проморгал моё появление.

Я вырубил его, врезав рукояткой нагана по «кумполу» и помог бесшумно упасть, подхватив бесчувственное тело. Минут десять он точно будет «вне зоны доступа».

Прильнув к стене, подобрался поближе на звуки возни.

Глаза успели освоиться к вечерней темноте, так что я и без прибора ночного видения или прожекторов разглядел, что творится. Как и следовало ожидать, ничего хорошего: трое представителей местной шпаны напали на женщину, пытаясь, как это называлось на уголовном жаргоне, сделать «тюльпан» — натянуть юбку на голову, завязать, а потом изнасиловать жертву.

Дама была не одна, но её кавалер не мог прийти на помощь. Первым делом бандиты его «успокоили», и теперь он валялся в глубокой отключке.

Я успел вовремя, сопротивление женщины было сломлено, несколько увесистых оплеух заставили её замолчать, а юбки, включая нижнюю, уже с треском вздымались над головой.

Соотношение сил не в мою пользу: бандитов — трое, у одного «шпалер», у другого финка, третий вроде без оружия, но опять же — это не факт.

Меня троица уродов не заметила. Гопота слишком понадеялась на прыщавого, который в настоящий момент тихо и мирно отдыхал на мостовой.

Всё. Пора обозначить себя.

Выцелив бандита с пушкой, я нажал на спусковой крючок. Бил так, чтобы наверняка, мирным зайкой этот гадёныш точно не был. Вдобавок, не хватало ещё получить от него ответку в виде выстрела. Не попадёт в меня, так по закону подлости подстрелит женщину. В общем, бить надо было наповал, что я и сделал.

И хоть рекомендуется стрелять в живот — он большой и мягкий, но мне для гарантии пришлось целиться в голову и вышибить гопнику мозги или то, что ему их заменяло.

Гад упал как подкошенный. Его подельники испуганно замерли, не сразу сообразив, что произошло, и тогда я окончательно вышел на сцену.

Оказался возле женщины с задранной юбкой, резко оттолкнул, сваливая на землю, подсечкой сбил типа с ножом, а когда тот из положения лёжа попытался таки вонзить лезвие мне в бедро (упорный попался гад), прострелил ему плечо. Раненый взвыл, и я пинком вышиб у него нож.