Москва (СИ) - Дашко Дмитрий

Один — труп, ещё один получил ранение и обезврежен. Третий благоразумно вздёрнул лапы кверху.

— Не стреляй! Только не стреляй!

— Не дёргаться! — рявкнул я, направляя на него ствол. — Уголовный розыск!

Он испуганно закивал.

— Понял, командир!

— Оружие есть?

— Только финка в сапоге.

— Можешь наклониться, только очень медленно. Достань и аккуратно положи на землю. Если что-то пойдёт не так — стреляю на поражение.

— Не надо на поражение, командир! Сделаю, как ты сказал.

Бандит склонился и достав финку, спрятанную за голенищем, сапога, покорно положил перед собой.

— Распрямись, — разрешил я, а когда тип принял вертикальное положение, велел, чтобы он ногой пнул нож ко мне.

— Точно ничего больше нет? — сурово спросил я.

— Мамой клянусь!

— Смотри, если обманул, я тебе коленку прострелю. До конца жизни инвалидом останешься.

Я бегло обыскал его и, удовлетворившись результатом, связал руки его же брючным ремнём.

— Постой пока.

Теперь предстояло выяснить как обстоят дела с жертвами нападения.

— Всё в порядке, гражданка. Я из уголовного розыска. Вам больше ничего не грозит.

Женщина нервными движениями опустила юбки. Я смог получше разглядеть её: слегка полноватая шатенка лет двадцати пяти, с забавно вздёрнутым кончиком носа, придававшим лицу несколько озорной вид.

— Спасибо, — чуть хриплым голосом произнесла она.

— Как вы себя чувствуете?

— Уже лучше, — она смущённо улыбнулась, а потом вспомнила о своём кавалере.

— Антон! Тоша! — подобно наседке, женщина захлопотала вокруг лежавшего мужчины.

Вместе нам удалось привести его в сознание. Он застонал и присел, держась за голову.

— Гады! Вся башка теперь раскалывается! Маша, помоги мне подняться.

— Вам лучше не вставать, — посоветовал я. — Пусть врач вас осмотрит.

— Ничего страшного, не в первый раз, — отмахнулся мужчина.

Он был лет на десять старше меня. Тонкая полоска усов над верхней губой придавала ему несколько аристократический вид. Впрочем, и одет он был весьма прилично по нынешним меркам: явно не дешёвый костюм, модная тросточка… Густые чёрные волосы тщательно расчёсаны и покрыты бриолином: шевелюра даже растрепаться не успела.

— Кто вы — наш спаситель?

— Уголовный розыск.

— Уголовный розыск?! — покачал он головой. — Вовремя подоспели, нечего сказать. Спасибо вам!

— Не за что. Это наша работа, — с улыбкой сказал я.

— Антон, не возражаешь? — спутница бросила взгляд на кавалера и. не дождавшись ответа, коснулась моей щеки губами.

— Спасибо, — прошептала она, а затем вытерла следы помады и отстранилась. — Вы спасли нас.

— Просто повезло, что мимо проходил.

Я вспомнил о своих обязанностях.

— Могу посмотреть ваши документики.

— Антон? — женщина посмотрела на кавалера.

— Конечно. Сейчас покажу.

Вдруг кавалер ойкнул, схватился за грудь. Лицо его стало мертвенно бледным…

Он резко пошатнулся.

— Вам плохо? — осторожно спросил я.

— Да, помогите… — сдавлено произнёс мужчина. — Сердце…

Он застонал.

Его боль была мне хорошо знакома. Когда-то из-за сердечного приступа я оказался здесь.

— Сейчас-сейчас! Потерпите чуток! — Я кинулся к нему на помощь и сразу же замер: в мою грудь уставился ствол револьвера.

Мой взгляд встретился со взглядом усатого. Тот смотрел на меня с дружелюбной усмешкой.

— Извини, легавый. Иначе нельзя. Отдай свой шпалер Машке и Христом-богом заклинаю — не дури!

— Ты собираешься убить меня?

— Если начнёшь делать глупости!

— Хорошо.

Башка лихорадочного думала, но способ выкрутиться из ситуации не находила.

Женщина, которую он назвал Машкой (надо же, не ошибся я, когда вспоминал про Дубровского), забрала мой наган.

— Достань из шпалера все патроны, — распорядился усатый.

Спутница явно умела распоряжаться с оружием и без особого труда разрядила мой револьвер, продемонстрировав приятелю девственно чистый барабан.

— Порядок, — кивнул он. — Верни легавому его пушку. Ей теперь только орехи колоть.

— Держи, сыщик, — протянула она мне револьвер.

Я забрал оружие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Удостоверение! — потребовал усатый.

— Какое на хрен удостоверение?!

Я дёрнулся, но ствол у виска сделал меня гораздо покладистей.

Машка сама достала у меня из внутреннего кармана удостоверение.

— Георгий Быстров, — прочитала она.

— Понял. — сказал её спутник. — Отдай ксиву товарищу.

— Я же помог вам…

— Тоша Стряпчий помнит добро и привык возвращать долги, — усмехнулся усатый. — А что касается этого недоразумения… — Он вздохнул. — Прости, легавый. Выбора не было. Ты собрался документы проверять, своих бы позвал… А мне это всё равно что ножом по горлу. Нас в Москве вся милиция ищет. Ты, наверное, новенький, и потому меня не узнал.

— Новенький, — согласился я. — Недавно в столицу перевёлся.

— Я так и думал, — весело сказал Тоша Стряпчий. — Короче, Быстров, постой тут минутку для порядка, пока мы сматываемся, а потом ступай себе с богом, куда глаза глядят. Я тебе зла не желаю…

— Ах, да! — вспомнил усатый. — Чуть не забыл…

Он перевёл ствол на корчившегося от боли бандита, которого я ранил в плечо.

Тот испуганно забормотал:

— Стряпчий, прости! Мы тебя не узнали в темноте…

— Бог простит!

Грянул выстрел, а потом и другой, отправляя на тот свет обоих бандитов.

— Теперь порядок! — удовлетворённо отметил Стряпчий и прижал к себе дрожавшую от страха и волнения подругу. — Всё будет хорошо…

Подобрав наган и финки нападавших, парочка шагнула к подворотне. При этом усатый всё время держал меня на мушке револьвера.

— Пока, Быстров! Желаю удачи! — сказав это, Тоша Стряпчий и его подруга исчезли за поворотом.

Как только они скрылись из виду, я бросился из подворотни на улицу и остолбенел: та оказалась пустой… Парочка словно растворилась.

Эта ночь стала для меня бессонной. Ждал бригаду, давал показания следователю, объяснялся с поднятым из постели Трепаловым.

Если и стоило на кого-то злиться, так на себя.

— Тоша Стряпчий, говоришь, — задумался Александр Максимович. — Да уж, попортил он мне крови, когда я ещё в МУРе работал. Он сначала в Хамовниках промышлял с приятелем: вскрывал ломиком двери в квартирах. Был мелкой шушарой, но потом вошёл во вкус, начало фартить. Через год сколотил вокруг себя шайку и перешёл на грабежи и вооружённые налёты. До тридцати человек под ним ходило…

— А почему в прошедшем времени?

— Жадный наш Тоша, львиную долю добычи себе забирал, с сообщниками делиться не любил. На этой почве у него конфликты в банде начались. Был у Тоши кореш по кличке Рожки-Ножки, с детства дружили, были не разлей вода… Так вот, когда Рожки-Ножки потребовал, чтобы ему долю увеличили, Тоша его грохнул без всяких моральных терзаний. В итоге народ потихоньку и рассосался. Ну, а многих мы закрыли, когда Стряпчий на неудачном налёте попался: с трудом тогда ноги унёс.

— Обидно, что из-под носа ушёл. — вздохнул я. — Надо же было так лопухнуться!

— Понимаю тебя, Георгий. Но ты шибко-то не переживай. Ничего страшного не произошло. Земля — она круглая, рано или поздно пересекутся ещё ваши пути-дорожки. Главное, что Стряпчий в живых тебя оставил. Так-то он нашего брата, сыщика, сильно недолюбливает. Ладно, — сменил тему Трепалов. — На часах уж семь утра… Спать пойдёшь?

Я отрицательно замотал головой.

— Нет, Максимыч, спать точно не пойду — не заслужил пока. Лучше сгоняю в адрес Крюковой. Осмотрю её жилище, может, в результате какая-то светлая мысль в голову придёт.

— Давай, а то время и впрямь поджимает, — благосклонно кивнул он. — Ты мне по другому делу позарез нужен.

Дверь мне снова открыла мадам Чернова, правда, уже не в бигудях. Но халатик на даме остался прежний.

— Опять вы! — вздохнула она.

— Я.

— Что вам нужно?

— Покажите комнату вашей соседки Серафимы Крюковой.