Москва (СИ) - Дашко Дмитрий

— Че-е-го? — Я не верил своим ушам.

— Да, она на даче. Я держу её в погребе, пока не передумает. Каждый день навещаю, привожу еды и питьё.

— Ляпис, ты что — офонарел?! — зло произнёс я, чувствуя, что ещё немного и не удержусь, превратив рыжика в отбивную. — Ты похитил человека и удерживаешь его силком?!

— Я… я люблю Олю. А она любит меня. Просто ей нужно время, чтобы понять это и решиться, — забормотал рыжий.

— Ты псих, Ляпис! Нет, у тебя точно кукуха поехала! — резюмировал я и, схватившись за шиворот халата, который он так и не удосужился переодеть, поставил этого придурка на ноги. — Говори, где находится эта дача и как туда добираться. И моли бога, чтобы с девушкой всё было хорошо! Иначе я тебе, сукину сыну, ноги прострелю. Скажу, пришлось при попытке бегства.

Размазывая по щекам споли вперемешку с грязью, он заговорил. В итоге я понял, что девушка находится на даче, которая, как и квартира, принадлежала семье дипломата, нанявшей Ляписа.

Я привёл рыжего в ближайшее отделение милиции, где договорился о том, что нам дадут транспорт.

Минут через пять мы уже садились в легковой «Чандлер» с откидным верхом, который доставил нас по пыльной дороге к даче.

Речи о стандартных для советского времени шести сотках счастья пока не шло, дача ответственных работников Наркомата иностранных дела скорее напоминала барскую усадьбу, где в одной из построек мы действительно разыскали связанную по рукам и ногам несчастную девушку.

Это действительно была танцовщица Ольга Мартынюк, к счастью живая. Прихваченный с собой доктор осмотрел её и сказал, что здоровью балерины ничего не угрожает, но лучше девушке полежать с недельку в больничке.

Ольга, хоть порядком устала и измучалась, нашла в себе силы влепить похитителю тяжёлую во всех смыслах пощёчину, и никто не стал укорять её за это.

— Что со мной будет? — опустив голову, спросил неудачливый жених.

— Судить тебя будут, — сказал я. — Надеюсь, влепят по максимуму за похищение человека.

— Но ведь я же люблю её! — вскинулся он.

— А вот это меня и, уверен, что и судей, ни капли не колышет, — сказал я.

Конечно, для Оли история закончилась хэппи-эндом, я был счастлив, что девушка в порядке, но… увы, расследование вернулось к тому, с чего, собственно, и началось: труп без головы по-прежнему оставался неустановленным. И впереди предстояла масса беготни.

Усталый как собака, я вернулся в отдел, передав похитителя милиции.

— Как прошёл день? — спросил Трепалов.

Я поведал ему сегодняшнюю «одиссею», он внимательно выслушал и благосклонно кивнул.

— Молодец. К тому же, твой результат нельзя назвать отрицательным. Может, ты спас сегодня жизнь этой Ольги.

— Думаю, Ляписа надо на освидетельствование к психиатром. У него явно не все дома, — сказал я.

— Это уже следствию решать. Но я с тобой согласен: нормальный человек на такое не способен. Даже влюблённый… Когда своих в Москву перевозить собираешься? — внезапно сменил тему начальник.

— Э… — смутился я. — Через месяц примерно.

— Месяц? А не долго? Давай, ускоряйся. У моих сотрудников должен быть надёжный тыл.

— Есть ускориться! — улыбнулся я.

Мысль как можно быстрее увидеть Настю и Степанову нравилась мне всё больше. А там, глядишь, мирком, ладком, да за свадебку.

— Ты лыбиться-то погоди, — усмехнулся Трепалов.

— А что такое?

— Да то: сроку тебе на раскрытие убийства балерины — три дня. И это не я так решил, а наверху. Они сейчас решают, что нам любой орешек по зубам.

— Что за срочность такая?

— Ну, а сам, как думаешь? — лукаво ответил он.

— Новые срочные дела? — догадался я.

— Срочнее некуда. Но детали потом, когда с балериной разгребёшься.

— Ну… Максимыч, сначала заинтриговал, а потом не колешься. Я ведь теперь весь изведусь, — шутливо произнёс я.

— Ничего, зато мотив у тебя появится уложиться в отведённые три дня срока, а то и раньше. А теперь насчёт балерины, — Трепалов задумался. — Хотел тебе подсказать немного, но понял — учёного учить, только портить. Думаю, копаешь ты в правильном направлении. Просто пока до жилы не дошёл, но ты, Георгий, парень въедливый, настырный, у тебя всё получится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хотелось бы… Только я ещё не знаю, что дальше делать, с чего поиски продолжать, — признался я.

— А ты продолжи их с того же места, где остановился, — посоветовал начальник.

— Что, обратно в танцевальную школу Айседоры Дункан? — удивлённо посмотрел я на него.

— Да. Пусть и промахнулся с Мартынюк… Хотя, что я говорю — всем бы так «промахиваться»! — поправился Трепалов. — В общем, поработай там ещё немного. Если поймёшь, что тянешь пустышку, переключайся. Но у меня почему-то железная уверенность, что искать нужно оттуда.

Я привык доверять не только своей чуйке, но и коллег, поэтому сказал, что именно так и сделаю.

Глава 15

И вот я снова в храме балетного искусства на Пречистенке. Строгая вахтёрша на сей раз не стала мне препятствовать, лишь посмотрела на меня и тут же отвернулась. Видимо, хорошо запомнила меня, а особенно — моё удостоверение.

Я опасался, что застану в кабинете только Ирму Дункан, и тогда разговор не зайдёт дальше «хау ду ю ду», но мне повезло: помощник Айседоры Дункан и по совместительству жених её приёмной дочери, Илья Ильич Шнейдер тоже оказался на месте.

Глядя на их раскрасневшиеся лица и на то, как они поправляют на себе одежду, легко было догадаться, чем влюблённые занимались до моего визита.

— Товарищ Быстров, — с милым, приятным уху акцентом, приветствовала меня Ирма.

Её щёчки были пунцовыми от смущения. Ну вот, вогнал барышню в краску, усмехнулся про себя я.

— Здравствуйте, — с улыбкой, широкой как радиатор американского автомобиля, протянул руку Шнейдер.

Наши взгляды встретились, он сразу догадался, что я всё понял, но отводить глаза не стал. Скорее, наоборот — гордо подбоченился, и мне была понятна его мужская гордость за то, что сумел покорить сердце такой красотки.

— Доброе утро, — сказал я.

По-своему мне была приятна эта парочка, и я желал им счастья в нашей непростой жизни.

— Ви большой… как это, Илиа… — споткнулась о незнакомое слово Ирма, и жених поспешил ей на помощь, подсказав:

— Молодец!

— Ви большой молодьец! — произнеся эту фразу, девушка посмотрела на меня с таким восхищением, словно я прямо на её глазах совершил какой-то немыслимый подвиг.

— За комплимент спасибо, — с шутливой интонацией откликнулся я. — Только не понимаю, за что я его заслужил.

— Дело в том, товарищ Быстров, что мы уже обо всём в курсе, — заговорил Шнейдер.

Я удивлённо посмотрел на него, и он охотно пояснил:

— Мы вчера вечером навещали Олечку Мартынюк в больнице. Она нам всё рассказала. Вы спасли её от этого негодяя!

— Как же однако быстро разлетаются новости в вашей среде, — присвистнул я.

— Ну, сами понимаете… нас не так уж и много, и мы хорошо знаем друг дружку. К тому же Олечка — совсем не чужой нам человек, — продолжил Шнейдер. — И да, мы безумно рады, что та женщина, чьё убийство вы расследуете, не наша Оля.

— Я тоже рад за вас и за Олю, — кивнул я. — Но, как понимаете, дело не закрыто. Я не установил личность погибшей и потому снова обращаюсь к вам за помощью, тем более, если вы так хорошо знаете всех, кто варится в одном котле с вами.

— Да, но наши преподаватели — все на месте. Ну, кроме Оли, — задумчиво произнёс Илья Ильич.

Ирма внимательно вслушивалась в наш разговор, но вид у неё был откровенно беспомощный. С русским у танцовщицы обстояло куда хуже, чем у меня с английским.

— Переведите, пожалуйста, для вашей невесты, — попросил я.

Шнейдер кивнул и вступил с Ирмой в диалог. Они перекинулись несколькими фразами, после чего Илья Ильич вновь повернулся ко мне.

— Товарищ Быстров, Ирма только что сообщила мне одну новость. Не знаю, насколько она окажется полезной для вас… В общем, сегодня должна была выйти из отпуска наша преподавательница Серафима Крюкова.