Вторая смена - Лариса Романовская

Я прислоняюсь к решетчатым воротам и старательно начинаю мечтать. Вот чего хочется? Проспать двенадцать часов подряд? Туфли замшевые, голубые с белым? Мороженого? Двойную радугу в небо запустить? Посидеть со своими, для отдыха, не косясь на часы и телефон? Это исполнимо. Главное, разрешить себе удовольствие. Позаботиться о себе.

– Фонька? Здорово, старый кобель!

Спустя минуту я убираю мобильник в карман, встряхиваю башкой и тихо говорю: «Гав!»

* * *

Сорок лет в одном подъезде живут, все сорок лет Вера парикмахером работает, Динка ей подруга давно. На шесть вечера договорились, чтобы и подстричь, и поговорить, и чайку попить, и к началу «Трудной судьбы» все закончить. Дина к сериалу сильно прикипела, переживает за персонажей.

А без пяти шесть Анечка позвонила. Вера даже обрадоваться не успела, а ее уже новостями закидали, всеми сразу, вперемешку…

– …с бабочками, только подол очень длинный. А Ромка сегодня после скарлатины выздоровел и на уроки пришел, его Инна Павловна ко мне пересадила.

Тема объяснил, как мог, с его глухотой через смс-ки много не наговоришь, но Вера главное поняла. Девочка – им обоим приемыш. У Жени подруга погибла, а никого родни не было, вот она Аню себе и забрала. Хорошая, значит, женщина…

– …папа купил. Я сперва хотела, чтобы розовая пони и фиолетовая, а потом увидела, что там еще Принцесса-Единорог продается, у нее в гриве звездочки и корона…

– Красивая игрушка? – Вера прижала мобильник к щеке, потихоньку скрипнула комодным ящиком. Пелеринку достала, полотенца, фартук, коробки с коклюшками на укладку.

– …копытца прямо с подковками! У меня на ботинках такие же! А Женька сегодня с работы поздно вернулась, мы с папой уже позавтракали…

Не Верино вроде дело, а все равно тревожно. Спрашивала Темочку, кем Женя работает, чтобы по ночам дома не бывать. Артем написал, что «дежурит» его Женя, а подробностей никаких. Но не врачом, точно – это Вера выяснила уже. Может, в милиции или еще в каких органах? Была у Веры одна пакостная мыслишка, но про такое даже спрашивать противно. Тем более Анютка сама все разъяснила, прямо как по заказу.

– …раньше барменом была, только не у папы в ресторане, а в клубе. А мы сегодня в игровой зал ходили, там есть автоматы, где надо по рыбкам кулаком резиновым бить…

– Так рыбкам же больно, Анечка.

У Веры на душе поспокойнее стало. Обычная у Жени профессия, тоже ресторанная, как у Темочки. Наверное, теперь не в обслуге работает, а в администрации…

– А сегодня меня Женька с продленки забрала, и мы потом в торговом центре гуляли. У Женьки клиент был трудный, она к нему специально ездила сегодня, поэтому она сейчас устала и спит. Бабуля Вера, нам на завтра стихотворение учить задали, а я его уже наизусть знаю. Хочешь, я тебе его прочитаю?

– Очень хочу… – рассеянно сказала Вера. Про «клиентов» опять непонятно.

– Зажигают фонари за окном, Сядь со мной, // поговори перед сном, // Целый вечер…[6]

Хорошее стихотворение! Еще Верины мальчишки его в школе учили – и Тема, и Валерка.

– Бабуль, когда я у мамы жила, она ко мне вечером приходила меня поцеловать, а потом уходила сразу же, мы с ней не…

Вера толком пожалеть не успела – дверной звонок тренькнул, Дина стричься пришла, сразу с тортиком, по-семейному. Пришлось телефонный разговор сворачивать, до вечера.

Седина у Дины не совсем уж сплошная, сорок минут выдержали, потом смывали, потом стригли. А там «Трудная судьба» началась, чай заварился. Вроде выдуманная история, и актеры играют не шибко талантливо, вполсилы, а вот цепляет. Досмотрели, всплакнули немножко. Вера из-за Темочкиной глухоты, из-за того, что не видела его с осени. Дина – из-за своей беды… Хорошо с Диной посидели, душевно, под конец даже не поцапались, когда она деньги в прихожей вынула. Ну принципы у нее. Пришлось брать.

Потом ужинать пора, Вера картошки нажарила, тут Алка позвонила, попросила завтра ребят после школы в поликлинику сводить, за справками для бассейна, потом «Вести» начались. А Темочка по этому скайпу все не вызывал, а самой неудобно. В одиннадцатом часу, когда Вера уже легла, наконец, компьютер замяукал радостно. Она даже халат не запахнула, так подбежала.

– Алло, Темочка?

– Бабуль, это я. – У Анечки лицо всегда строгое, а в черно-белом варианте, вообще как на пропуске секретном: – Баба Вера, мне скучно очень, поговори со мной?

– Давай, поговорим, сейчас… – Вера нащупала стул, подтянула к себе, села перед экраном как диспетчер перед пультом: – Анюта, а папа дома?

– Папа дома был, а сейчас уехал. Мы кино смотрели с ним, а он потом собираться начал…

– А ма… а Женя?

– А Женька на работу убежала, она прямо опаздывает. Я одна сейчас, бабуль.

– Ну и я вот тоже одна, Анюточка.

– А тебе не страшно? – заинтересовалась Аня.

– Да кого мне бояться-то, крохотка? – очень громко задумалась Вера. – У меня дверь железная, на ней сигнализация стоит, а будут под окнами хулиганить, я милицию вызову.

– А я милиции не боюсь! И хулиганов тоже! – сразу отозвалась Аня.

Прямо как Темочка в детстве, тот тоже всегда хвастался, если ему страшно было. Но Аня неведомым врагам грозить не стала:

– Я плохих снов боюсь, бабуля Вера. Мне снится, что меня за горло душат, бусиками. Я поэтому ночью всегда боюсь на кухню ходить…

– Ох ты ж господи!

Анечке краткого вздоха словно с лихвой хватило.

– Бабуля, ты не уходи никуда! Я сейчас на кухню схожу, какао себе сделаю и приду. А если мне страшно будет, то я тебе крикну, хорошо?

И ускакала, только косички перед экраном мелькнули. А Вера заскрипела стулом, уселась поудобнее – она же без тапочек в залу вбежала, ноги сильно мерзли, хоть и в носках.

– Бабуль, а расскажи мне сказку, ладно? Только не сказочную… – Аня вернулась с кружкой и бутербродом. Отхлебнула, прожевала, на экран уставилась. А за спиной у нее подушка торчит и ножку от торшера видно.

– Анечка, ты укройся как следует, а то холодно будет, простудишься.

– Не простужусь. А если и простужусь, то со мной ничего плохого не произойдет, я даже не умру, я точно знаю.

Ну вот чего с ребенка взять: одна ночью в квартире спать боится, а смерть ей не страшна. И все равно не дело ребенка одного без присмотра оставлять. Но это Верины мысли, тяжелые, строгие, а Анютка развеселилась, чирикает свое, гордое:

– Вообще все на свете смогу, когда вырасту! И буду всякое добро мир… людям делать, как Женя… и как мама… Только я не пешком на работу ходить стану, а на вертолете летать, потому что так лучше видно, кому плохо, и сразу можно быстро прилетать и помогать. Баб Вер, а жалко, что нельзя самим себе добро делать и всякие желания исполнять. Ну, в общем, чудеса. Женя говорит, что у нас в этом смысл жизни… в добре.

– Это она правильно, Анечка. Когда другим хорошо и спокойно, то и тебе хорошо, сердце не болит за тех, кого любишь…

– Так ведь тогда весь мир любить придется, а это трудно очень, бабуля!

– Конечно, трудно, – серьезно кивнула Вера.

Светлая какая у Темочки дочка. Вроде рано ей в восемь лет про смысл жизни рассуждать, у Веры мальчишки этим позже заинтересовались, и внуки про такое еще не говорят. Ну у Ани судьба такая, она взрослой стала раньше срока, оттого и мысли недетские.

– Анечка, ты ложись поуютнее, экранчик поверни, а я тебе сказку расскажу, как обещала.

На экране мелькнули обои, потом люстра показалась, потом темно стало совсем.

– Это я одеяло с головой накинула, чтобы норка получилась. Бабуль Вер, а ты мне можешь рассказать сказку про жизнь? Про то, как папа маленький был, про то, как ты замуж за Валериного папу выходила, про чего-нибудь, что на самом деле.

– Я тебе про соседку свою расскажу, про тетю Дину. Когда мы с ней молоденькие были, то в этот дом переехали, в один подъезд, она на четвертый этаж, а я на второй. У меня тогда Валера родился, а у Дины девочка Саша. Такая беленькая была, в кудряшках, как принцесса. Дина ее одна растила, ну и вырастила. А потом Саша окончила школу и уехала в Москву, в институт поступать. Но не поступила. Она вместо этого…

Про Динину дочку грустная сказка получилась, потому как взаправдашняя. Хорошо, что Анечка ее до конца не дослушала, засопела прямо в микрофон. Вера все сидела у монитора, глядела в темный экран, а отойти не могла: ребенок тогда совсем один в доме останется, без присмотра. Нельзя так, не по-людски.

* * *

Стать собакой очень просто. Главное, чтобы никто в этот момент не отвлекал. Глаза зажмуриваешь, вздыхаешь и – бух! Как в горячую ванну! Озноб по всей коже – огненной волной, до судорог. Привыкаешь к телу, ощущаешь на собственной шкуре ледяной воздух. Чуешь влажный снег, который прижался к фонарным столбам. Пробуешь лапой гравий на дорожке, как морскую волну босой ногой. И первые шаги получаются такие же неуверенные, будто во время прилива через камни к воде идешь. Первый шаг больно, второй неудобно, третий просто трудно, четвертый уже неважно, потому что все, вошла. Главное, лапами как следует работать, рассекать ими тугую черную ночь, отфыркиваться от мелких капель, чувствовать, как подрагивает хвост. Дрожать от каждой новой волны запахов. Их бесконечно много. Все не перепробовать. Но тебе столько и не нужно. Твое дело бежать вперед, оставляя за спиной обычную суетливую жизнь.