Водные врата (ЛП) - Элейн Каннингем

Другой джордайн наградил его скептическим взглядом:

— Что ты предлагаешь?

Маттео осторожно обдумал свои следующие слова, так как тема для разговора была новой и опасной:

— Мы, джордайны, приносим многочисленные клятвы, которые обязывают нас служить нашим патронам, истине и Халруаа. Что происходит, когда эти обеты вступают между собой в конфликт?

— Но…

— Выслушай меня. Какова наша главная забота? Следовать амбициям одного-единственного человека? Работать на благо страны? Служить истине? И что тогда определяет это «благо» или эту «истину»? Наше собственное восприятие — или наших патронов? К чему мы взываем: голосу совести или требованиям честолюбивых желаний?

Яго долго молчал:

— Ты должен быть осторожен в своих словах, дружище. Некоторые назовут это изменой.

— А другие — честью, — парировал Маттео. — Если мы, джордайны, забудем о чести, то какой от нас прок? Что ж мы за хранители Халруаа, если мораль нам заменяют капризы лордов-волшебников? Ты изучал историю. Ты знаешь, к чему приводит честолюбие мага.

— Мы служим лордам-волшебникам… — начал было Яго.

— Да, мальчишка на побегушках, что доставляет записки с волшебной кухни к мяснику, тоже служит. Если мы выполняем все приказы, не размышляя, то в чем между нами различие?

Невысокий мужчина промолчал.

— Я обдумаю твои слова, Маттео. Так как ты мне друг, я не буду их выдавать.

Тон Яго ясно давал понять, что разговор окончен. Поэтому Маттео удивился, когда для продолжения беседы Яго избрал другую неудобную тему:

— Ты был прям и краток. Выслушаешь ли ты занудную речь?

— Конечно!

— Ты слишком доверчив, — произнес джордайн, — и слишком импульсивен. Кажется, ты готов охотно выполнять все, что друг от тебя потребует. Возможно, ты слишком сильно печешься о своих друзьях.

— А разве это плохо? — нахмурился Маттео.

— Я не говорил, что это именно плохо; скорее, опасно. Что ты будешь делать, Маттео, если придется выбирать между долгом джордайна и друзьями? Ты размышляешь о конфликте истины, благополучия страны и воли лордов-волшебников. Насколько тяжелее тебе станет, если на одной чаше весов окажется благо для Халруаа, а на другой — жизнь друга? А что касается истин, солжешь ли ты во спасение Андриса? — его вдумчивые черные глаза сузились, а взгляд стал жестче: — Или может быть во спасение Тзигоны? Мне показалось, что мало таких вещей, которые ты не сделаешь ради этой девчонки.

Маттео почувствовал, как его лицо вспыхнуло.

— Я продолжаю повторять, она мне просто друг и ничего более.

— А я пытаюсь донести до тебя, что, возможно, ты слишком носишься со своими друзьями. Ты вступил в бой с вемиком маг-гончей ради этой Тзигоны. Ты отправился в тюрьму вместо того, чтобы обвинить ее в воровстве, хотя именно ее кража меча стала причиной твоего ареста; девчонка даже не потрудилась сказать тебе, что прятала ворованное среди твоих личных вещей. Для ее защиты ты убил волшебника. Волшебника, Маттео! Собрание Диспутов оправдало тебя, но приходило ли тебе в голову, как лорды-волшебники относятся к джордайну, который совершил убийство? По мнению многих, ты такой же опасный и непредсказуемый, как полудикий пес.

— Я знаю это, — чуть тише сказал Маттео.

— Ты многое знаешь, и, тем не менее, твои знания не наделяют тебя мудростью! Всякий раз, когда эта очаровательная маленькая ведьма появляется в поле зрения, ты перестаешь думать и начинаешь безрассудно действовать.

Какое-то время Маттео пребывал в молчании. Когда он открыл рот, то удивился собственному вопросу:

— Ты находишь ее очаровательной?

Мужчина тяжело вздохнул:

— Дело не в том, что я считаю. Ведь это не я пропустил ритуал очищения.

Маттео вряд ли бы мог забыть тот невероятный позор, но не совсем понимал, к чему Яго упомянул об этом.

— Я не забуду твоих наставлений, — пообещал он.

Но Яго еще не закончил:

— Мы все знаем легенды о невероятных приключениях героев и о страсти, которая привела их к трагической гибели. Только герои могут себе позволить такое, Маттео. Мы не герои. Мы — советники.

— Я знаю, кем являюсь, — младший из мужчин с недоумением качнул головой.

— Я надеюсь на это, Маттео, — Яго сказал мягко и перевел взгляд черных глаз на быстро приближающуюся пристань.

Больше они не разговаривали, лишь по ритуалу обменялись сухими формулами прощания, когда покидали корабль, и каждый пошел своей дорогой.

Ночь опускалась на город; Маттео миновал кишащий людьми портовый район и направился по широким, засаженным деревьями, улицам Халараха. Зажглись мерцающие волшебные фонари, джордайн скорым шагом приближался ко дворцу.

Его мысли были заняты королевой Беатрикс. Непосредственные причины тревоги сенешаля ему известны не были, но в общих чертах юноша догадывался. Своей должностью он был обязан смерти предшественника. Бывшего советника королевы убил один из ее механизмов.

Маттео давно ломал голову над этим фактом. Никто во дворце даже не заговаривал о происшествии. Не обсуждали смерть джордайна и в Школе; в то время Маттео еще там учился, и, несомненно, слухи бы достигли его ушей. Возможно ли, что смерть человека намеренно замалчивали, чтобы оградить виновного от последствий? Халруаа — страна закона. Даже королева не может быть выше этого!

Тем не менее, насколько Маттео мог судить, не предпринималось никаких шагов, чтобы ограничить странное и опасное времяпровождение королевы.

Многое в поведении патронессы беспокоило его, и не последнее — загадочная песнь, которую он услышал при последней их встрече. На какой-то момент, королева напомнила ему Тзигону.

Все же их голоса различались, и даже внешне между королевой и девушкой не было никакого сходства. Ему просто мерещилось на пустом месте! Маттео пообещал Тзигоне помочь найти ее мать и теперь, конечно же, будет видеть знакомые черты в любой женщине, которую повстречает. Загвоздка еще в том, что Тзигона, с ее поразительным умением пародировать и подвижным, выразительным лицом, могла при желании прикинуться кем угодно. Без сомнений, ей бы удалось походить на половину женщин Халруаа!

Шатаясь, из таверны вышли двое хихикающих любовников и поплелись вниз по улице, помогая друг другу не упасть; Маттео рассеяно обошел их стороной. Стоило ему свернуть в узкий переулок позади таверны, как хрупкая фигура зашевелилась в тенях, а перепачканное лицо повернулось, проводя его взглядом.

Джордайн продолжил прогулку, подметив звук мягких шагов позади. Он не был особо удивлен, когда почувствовал легкое прикосновение к рукоятке своего серебряного кинжала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});