Герои ниоткуда - Джей Уильямс

В голове Джесса царила полная неразбериха.

— Но… — начал он. У него была дюжина возражений. Он знал, что те рифмы и стихи, которые приходят ему в голову, — не настоящая поэзия. Однако, с другой стороны, он не мог возразить Ричу, потому что помнил, какую глубочайшую радость получал не только при чтении стихов, но и тогда, когда они рождались в его собственном воображении. Дома у него, в секретном ящичке бюро, рядом с ископаемой рыбой, пятидолларовой золотой монетой и прочими сокровищами — лежали и восемь или десять таких стихотворений, которые он сам сочинил и записал.

— Но, — сказал он, — я не знаю, как начать.

Рич дотронулся до своего камня.

— Когда мистер Крамп о них рассказывал, он упоминал, что если их соединить, то они могут творить чудеса. Сочини стихотворение о том, как их соединить.

— Но нельзя же сочинять стихи о чем попало, — сказал Джесс. — Настоящие стихи — невозможно. Они сами приходят в голову.

— Ты мне недавно сказал — попробуй. Теперь ты попробуй, — настаивал Рич.

Он протянул камень, и Джесс, после минутного раздумья, взял его. Два камня — светлый и темный — лежали у него на ладони. Джесс пристально вглядывался в них, желая, чтобы хоть что-нибудь пришло на ум.

Этот один и тот один. Ему вспомнились сочиненные им когда-то строчки. Может, они пригодятся? Он пробормотал их вслух, почти не сознавая, что произносит их перед Ричем.

Один и один — получается два,Все одиноки — здесь ты, а там — я.Люди всегда одиноки вдвойнеСами с собою наедине.Если б их что-то сблизить могло,Сразу б из двух получилось одно.

Ничего не случилось. Но он знал по крайней мере одну причину — почему. Стихотворение не было закончено. Он знал это и раньше, потому-то и оставил стихотворение в покое, ожидая, пока придут остальные строчки, какими бы они ни были.

Рич сказал решительно:

— Тебе бы лучше сделать это побыстрее. Волк возвращается.

В воздухе вновь повеяло страшным холодом. В небе на севере вновь ослепительно сверкало под черными облаками, и пронизывающий ветер, вызванный приближением Волка, задул им в лицо.

Джесс отметил это краем глаза как нечто любопытное, и только — он был слишком погружен в свои стихи, чтобы чего-либо испугаться. Что же там дальше? У него ведь были две строчки о необычном арифметическом действии — о том сложении сердец, которое было для него так понятно, хотя он и с трудом разбирался в математике, с которой легко справлялся Рич. «Один и один» означало, вероятно, то, что имел в виду премьер-министр, когда говорил, будто узлы, которыми свяжут Фенриса, не могут быть завязаны одной парой рук.

Глядя на камни, Джесс нашел их, две последние строки, согласующиеся с началом стихотворения, и победно рассмеялся, хотя тьма вокруг него сгущалась все больше.

Пусть математика сложит сердца —Чтобы проделать нам путь до конца.

Он повторил снова все стихотворение, вызывающе и громко, чтобы слышать его сквозь рев ветра, и не заботясь о том, слышит ли его кто-нибудь.

И когда он закончил, драгоценные камни сдвинулись воедино. Они соединились, сомкнулись, образовав диск.

Глава 22

Поражение Скримера

Джесс взглянул на лицо Рича. Но это было чужое лицо — бледное, тонкое, худощавое, обрамленное рыжими волосами. Вдруг он с изумлением понял, что это не чужое, а знакомое лицо, — что это лицо, которое он видел, глядя в зеркало.

Но в то же время он находил в нем и Рича, сурового Рича с густыми бровями и гривой черных волос.

У Джесса голова пошла кругом. Взгляд его затуманился, раздвоился, и ему почудилось, будто он видит мир сразу двумя парами глаз. Все вокруг потемнело, и он крикнул во тьму:

— Что происходит? Кто я такой? — и открыл глаза.

Теперь он знал, кто он такой. Он был Ричем и Джессом. Они слились, как сливаются капли воды в одном потоке могучей реки. Он был Другим.

В нем соединились поэтичность Джесса и логика Рича. Сила Рича и живость Джесса, уверенность Рича и воображение Джесса, — слились, когда два камня на его ладони — светлый и темный — соединились в один. Все, что мог сделать каждый из мальчиков по отдельности, — объединилось, все их способности неимоверно возросли, умноженные силой камня.

Сейчас он возвышался над Волком, который подошел к его ногам и вилял хвостом, как щенок, и закатывал глаза, глядя на него. Волк больше не вызывал страха, потому что страх неведом был человеку, в котором объединились Джесс и Рич.

Он подобрал блестящий шнур и надел петлю на шею зверя, держа другой конец в руках, как поводок, и Волк заскулил. Он погладил его.

Он опустил драгоценный диск в карман. Потом он увидел девятерых девочек, все еще лежащих там, где они упали. Они показались ему меньше маленьких детей. Он остановился и стал касаться рукой каждой из них, и от его прикосновения они вздыхали и после легкого вздоха словно пробуждались.

Он повернулся и пошел на север. Там, где он проходил, сожженная земля начинала зеленеть. Трава пробивалась сквозь сухие комья, и расцветали маленькие маргаритки, и казалось, что зелень усыпана снегом.

Он вышел к голому мысу, нависавшему над молочно-белым морем. Клубы пара подымались над пенящейся водой. Мыс заканчивался высокой остроконечной скалой. Это, он знал, и была та скала, которую Уодинг назвал «Бел-Драпа» или «Держи крепко».

Он уже собрался привязать поводок Волка к скале, но вдруг помедлил и пригляделся внимательнее. Его глаза обрели новую зоркость, и он увидел, что скала колеблется, как туман. А внутри нее виднелась призрачная фигура, создававшая видимость камня. И хотя не было видно лица, он знал, что там — Скримир.

Человек, бывший Джессом и Ричем, рассмеялся.

— А, Скримир, — сказал он. — Изо всех твоих выдумок эта — самая хитрая. Но будь по-твоему! Если уж тебе хочется казаться камнем — оставайся камнем навсегда!

Он протянул руку, как только Скримир запаниковал, и от прикосновения его руки тот окаменел. Человек убрал руку. Перед ним стояло каменное изваяние. Теперь уж Скримир никогда не сможет изменить свою форму.

Человек, бывший Джессом и Ричем, набросил петлю серебристого шнура на каменную фигуру и крепко завязал его. Волк покорно улегся. Проросшая повсюду трава покрыла и каменистый мыс, и пробилась сквозь Волка, и от чудовища не осталось ничего, кроме маленького холмика, на котором покачивались маргаритки.

Тот, кто был Джессом и Ричем, постоял немного, глядя на молочно-белое море. Небо прояснилось, и вся земля вокруг расцвела. Он был полон сил. Он достал драгоценный диск и подбросил его на ладони. С этим диском он мог бы стать властелином мира.

Он улыбнулся. Зажав диск в кулаке, он сосредоточился, представив другое место. И в тот же миг он обнаружил себя в комнате премьер-министра в замке Гандерсхолма.

Доктор Корнелиус стоял, заложив руки за спину, перед камином. По обеим сторонам от него находились мистер Магнус и мистер Крамп. Мистер Магнус держал тот самый шар, который они называли Глазом.

— Мы наблюдали за вами, — сказал мистер Крамп.

— Я догадался об этом, — сказал человек, бывший Джессом и Ричем.

Он взглянул на их лица — и обнаружил на всех одинаковое беспокойство. Они ждали, не решит ли он остаться таким, каким стал сейчас, владея всей силой магического камня. Они, очевидно, боялись, что освободились от Волка, по сути, лишь для того, чтобы превратиться в его рабов.

Сильными пальцами он разломил драгоценный диск на две части. Каждая из них теперь, как и прежде, имела форму запятой. Он протянул их премьер-министру. И как только доктор Корнелиус взял их — перед ним снова стояли два мальчика — Джесс и Рич.

Премьер-министр передал камни мистеру Крампу. Толстяк осторожно уложил их в тот самый деревянный ларец, из которого достал когда-то. Доктор Корнелиус положил руки ребятам на плечи.

— Не хватит никаких слов, чтобы выразить вам нашу благодарность, — сказал он. — В вашем мире никто никогда не узнает, что вы совершили, — но здесь вас никогда не забудут.

Он прошел в угол и поднял тяжелую красную портьеру, склонясь при этом в низком поклоне: то же самое сделали мистер Крамп и мистер Магнус. За портьерой стоял маленький мальчик, которого Джесс видел прежде играющим в крокет в саду.

Мальчик держал в руке небольшой меч. Золотая корона сидела на его голове чуть набекрень, и это смягчало серьезность его взгляда. Джессу захотелось улыбнуться, но, взглянув в большие темные глаза ребенка, он почувствовал, как смех замер в нем. Глазами мальчика смотрел король.

— Преклоните колени, — сказал он.

Джесс и Рич опустились на колени.

Король легко прикоснулся к плечу каждого из них своим мечом.

— Мы, Фридьоф Девятый, объявляем вас рыцарями и баронами Гвилиата. Будьте достойны этого и благородны.