Феникс или возрождённый оккультизм - Мэнли Холл

Казанова описывает встречу с Сен-Жерменом, которая произошла в Бельгии при самых необычных обстоятельствах. Прибыв в Турней, Казанова удивился, увидев, как несколько грумов прогуливают горячих лошадей. Он спросил, кому принадлежат эти прекрасные животные, и услышал в ответ: «Графу де Сен-Жермену, адепту, который живет здесь уже месяц и никогда не выходит. Все, кто проезжают через этот город, хотят его видеть, но он никого не принимает». Этого было достаточно, чтобы возбудить любопытство Казановы, который написал записку с просьбой принять его. Полученный им ответ гласил: «Важность моих занятий принуждает меня никого не принимать, но для вас я делаю исключение. Приходите в любое время, когда вам будет угодно, и вас впустят и проводят ко мне. Вам не нужно упоминать ни мое, ни свое имя. Я не предлагаю вам разделить со мной трапезу, ибо моя пища не подходит другим людям и менее всего вам, если у вас обычный аппетит». Казанова явился с визитом в девять часов и обнаружил, что граф отрастил бороду длиной сантиметров пять. Этот случай был раздут одним писателем до следующих масштабов: «Кавалер де Сенгаль (Казанова) застал графа в армянском платье и остроконечной шапочке с длинной бородой, доходящей до пояса, с палочкой из слоновой кости в руке — фактически в полном облачении некроманта». По-видимому, перо этого писателя действительно сильно поспособствовало росту волос на лице графа.

Казанова сообщает, что перед Сен-Жерменом стояло несколько реторт, наполненных химическими препаратами на различных стадиях выпаривания. Граф заявил, что экспериментирует с красками для собственного удовольствия, возможно, завершая опыт, начатый им в Шамборе в лаборатории, построенной и оборудованной для него Людовиком XV. Он достиг такого успеха, что французский художник Ванлок умолял его открыть секрет его блестящих красок, но он отказался. Про Сен-Жермена говорят также, что он достиг поразительных результатов в расписывании ювелирных изделий путем смешивания измельченного в порошок перламутра со своими пигментами. Что произошло с его бесценной коллекцией картин и драгоценностей после его смерти, или исчезновения — неизвестно.

Продолжая беседу с Казановой, бородатый в то время граф объяснил свое присутствие в Бельгии тем, что австрийский посол в Брюсселе, граф Кобенцль, пожелал основать фабрику по производству шляп, а он взял на себя заботу о деталях. После того как Казанова рассказал Сен-Жермену, что испытывает какое-то острое недомогание, граф предложил ему остаться для лечения, сказав, что приготовит пятнадцать пилюль, которые через три дня вернут итальянцу идеальное здоровье. Казанова пишет: «Затем он показал мне свой магиструм, как он называл атетер. Это была жидкость белого цвета, помещавшаяся в хорошо закупоренной склянке. Он сказал мне, что эта жидкость есть универсальный дух Природы и что, если воск пробки едва проколоть, все содержимое пузырька исчезнет. Я умолял его провести этот эксперимент. После этого он протянул мне флакон и иглу, и я сам проколол воск, и — подумать только — склянка тут же опустела». Казанова, который сам был немного жуликоват, естественно, подозревал всех остальных людей. Поэтому он не позволил Сен-Жермену лечить его недуг. Однако он не мог не признать Сен-Жермена исключительно талантливым химиком, чьи достижения, если и не имели практического значения, все равно были просто поразительны. Адепт отказался раскрыть цель этих химических опытов, заявив, что подобные сведения не подлежат разглашению.

Из «Воспоминаний о моем времени» Карла, ландграфа Гессен-Касселя, мы узнаем некоторые подробности, касающиеся последних лет жизни венгерского адепта вплоть до его смерти или исчезновения. Карл серьезно интересовался оккультными науками и масонскими мистериями, и в его имении изредка собиралось тайное общество, душой которого он был. Цели этой организации если и не совпадали полностью с целями Египетского ритуала Калиостро, то очень походили на них. В самом деле, после изучения обрывков записей, оставленных ландграфом, утверждение Калиостро, что он был посвящен Сен-Жерменом в египетское масонство, фактически не вызывает никаких сомнений. «Чудо-человек», как называли Сен-Жермена, присутствовал по крайней мере на нескольких из этих тайных собраний, и из всех людей, которых он встречал и знал в своей жизни, он больше, чем кому бы то ни было, доверял принцу Карлу. Таким образом, последние годы жизни Сен-Жермена были поделены между экспериментально-исследовательской работой в области алхимии вместе с Карлом Гессенским и мистериальной школой в Лойзелюнде, в Шлезвиге, где обсуждались философские и политические вопросы.

Согласно распространенному преданию, Сен-Жермен умер в имении принца Карла, как было объявлено в 1784 году. Странные обстоятельства, связанные с его уходом, наводят на мысль о том, что это была инсценировка похорон, напоминавших те, что были устроены для английского адепта лорда Бэкона. Процитируем еще раз Е.П.Блаватскую:

Ну не абсурдно ли думать, что, если бы он действительно умер в указанном месте и в указанное время, он был бы предан земле без пышной процессии и соответствующего ритуала, без официального руководства, без регистрации в полиции — без всего того, что сопутствует похоронам людей, столь знаменитых и занимавших такое высокое положение. Где же эти сведения? Он исчез из поля зрения общества более ста лет назад, и до сих пор они не появились ни в каких мемуарах. Человек, который жил во всем блеске славы, не мог исчезнуть — если он действительно умер там и тогда — и не оставить после себя никаких следов. Кроме того, на это отрицание у нас есть вроде бы несомненное доказательство того, что он прожил в течение нескольких лет после 1784 года. Говорят, что у него было чрезвычайно важное конфиденциальное совещание с российской императрицей в 1785 или 1786 году; что он явился княгине де Ламболль, когда она стояла перед судом, за несколько минут до того, как ее оглушили толстой палкой и палач отрубил ей голову, и Жанне Дюбарри, любовнице Людовика XV, когда она ждала на эшафоте падения ножа гильотины в Париже в эпоху якобинского террора в 1793 году.

К этому следует добавить, что граф де Шалон после своего возвращения из Венеции, куда он был послан в 1788 году с дипломатическим поручением, сообщил, что вечером накануне отъезда беседовал с графом де Сен-Жерменом на площади у собора Св. Марка. Графиня д’Адемар тоже видела его и разговаривала с ним после его предполагаемой кончины, а в «Британской энциклопедии» указывается, что он якобы присутствовал на совещании масонов через несколько лет после того, как было объявлено о его смерти.

Прорицание с помощью магического зеркала. Миниатюра из «Пресвятой тринософии»

К сожалению, де Сен-Жермен оставил после себя всего лишь два-три литературных отрывка. Известно, что у него был экземпляр ватиканской рукописи о каббале, возможно, превосходнейший из сохранившихся трудов такого рода, да в библиотеке Труа находится манускрипт «Пресвятая тринософия», который сочли принадлежащим перу этого выдающегося человека. Этот манускрипт написан прекрасным почерком и иллюстрирован двенадцатью цветными миниатюрами; его считают уникальным и бесценным документом. В Музее колдунов Грийо де Живри имеется такая заметка об этом манускрипте, который описывается как книга по алхимии, переведенной на язык каббалы: «Эта мастерски написанная книга была куплена на одной из распродаж в Мессине, и в ее начале имеется приписка некоего философа по имени И.Б.К.Филотаум, который сообщает, что этот манускрипт некогда принадлежал графу де Сен-Жермену и является единственным существующим экземпляром его знаменитой “Пресвятой тринософии”. <…> Он добавляет, что в какое-то время этой книгой владел Калиостро, но инквизиция конфисковала ее в его доме в Риме, когда в конце 1789 года он был арестован. Калиостро и его жена гостили у графа де Сен-Жермена в замке в Гольштейне».

Истинная цель, ради которой трудился Сен-Жермен, должно быть, останется неясной до начала новой эры. Гомер упоминает золотую цепь, которой боги сговорились привязать землю к вершине Олимпа. В каждом веке появляется несколько личностей, чьи слова и поступки наглядно показывают, что они — люди совсем другого порядка, чем все остальное общество. В критические периоды развития цивилизации человечеством руководят таинственные силы, олицетворением которых был эксцентричный граф Сен-Жермен. Пока мы не признаем реальность существования оккультных сил, действующих в повседневной жизни, мы не сможем постичь значимость этого человека и его работы. У мудрых людей Сен-Жермен не вызывает изумления, но для тех, кто ограничивается верой в неизбежность обыденного, он поистине чародей, игнорирующий законы Природы и оскорбляющий самодовольство псевдоученых.