Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оперативник молчал, уставившись в окно, за которым то и дело появлялись подростки. Одни выходили после душеспасительной беседы с инспектором по делам несовершеннолетних, другие спешили в музыкальную школу в соседнем здании, третьи кучковались за гаражами и курили.
– Статистику смотреть буду, что еще тут сделаешь? – пожал плечами следователь. – Запросил в архиве всех, кто проходит по половым преступлениям.
Спустя несколько дней Телицын получил папки с делами осужденных, проживавших в Одинцовском районе. Лиц, проходивших по таким статьям, оказалось больше сотни, но среди них абсолютное большинство составляли насильники, действовавшие в состоянии алкогольного опьянения. Следователь был далек от психологии, но профессиональным чутьем понимал, что такие преступления относятся к другой категории. В итоге на столе осталось только пять папок с информацией о людях, которые уже проходили по аналогичным делам. Одна папка казалась интереснее остальных. Некий Голышев был осужден за мастурбацию в присутствии несовершеннолетних, и проживал он как раз в Голицыне, ближайшей к лагерю деревне. Следователь набрал номер опорного пункта в Голицыне и попросил подозвать к телефону участкового.
– Голышев тебе знаком? Можешь что-нибудь про него рассказать? – спросил он усталым голосом.
– Я же сразу про него сообщил, – обиженно растягивая слова, сказал участковый. – Деревенский дурачок. Живет с матерью на ее пенсию, нигде не работает, любит онанировать в публичных местах. Я всегда считал его тихим, но у меня тут только он на такое способен.
– Свою мать бьет, издевается над ней?
– Нет, ты чего? Мать он обожает, но судили-то его за детишек, ты ж видел.
– Нашего парня избили и повесили. Тихий дурачок на такое способен?
– А кто их знает? Нормальный человек такого не сделает, а из сумасшедших у меня только он. Есть свидетели? Мальчик хоть что-то сказал?
– Он еще долго не заговорит, но вроде написал, что нападавший был очень высоким, сутулым и с черными волосами.
– Какой рост у пострадавшего? – со знанием дела спросил участковый.
– Да метр шестьдесят пять где-то. Если показался высоким, значит, твой Голышев выше метра восьмидесяти.
– Подходит, – радостно заявил участковый. – Метр девяносто пять, брюнет.
– Выезжаю, – коротко бросил Телицын.
Дом Голышевых представлял собой покосившийся сруб на три комнаты. По всему было видно, что владеет им женщина. Огород выглядел ухоженным, но крыльцо покосилось, а возле забора громоздилась куча крупногабаритного мусора, который явно некому было вынести. Повсюду приметы того, что хозяина тут нет.
Их встретила мать Голышева. Мрачная женщина лет шестидесяти вышла на крыльцо и долго допрашивала следователя и участкового, прежде чем впустить их в дом. Пришлось добросовестно и подробно рассказать о том, что произошло с мальчиком.
– Сын был дома со мной, – категорично заявила женщина.
– Ни разу никуда не уходил, а вы дежурили всю ночь возле его постели? – ехидно поинтересовался участковый.
– Мы ж пока просто поговорить, никто его ни в чем не обвиняет, – успокаивающе произнес следователь, мягко отстраняя женщину с дороги.
Голышев действительно оказался высоким и сутулым. Он сидел в своей комнатушке, возле печи, и смотрел в окно. На столе лежало несколько приключенческих книг для подростков. Странно было видеть их у сорокалетнего.
– Где ты был вчера ночью? – жестко поинтересовался участковый.
– Я не… Не я…
Первым делом стали проверять всех с психическими расстройствами. Голышев подходил по параметрам, а потом и вовсе с собой покончил. Решили тогда, что от мук совести бежал. Конечно, это сильно повлияло на следствие.
Из рассказа Е. Бакина
Мужчина стал сильно заикаться и инстинктивно выставил вперед руки, словно опасаясь удара. Ему с рождения ставили легкую умственную отсталость, но после возвращения из колонии он превратился в инвалида. Сделать что-то простое по дому Голышев еще мог, но работать уже был не в состоянии, поэтому целыми днями торчал у себя в комнате и старался не мешать матери. Иногда она ловила его на онанизме и избивала в страхе, что сын снова возьмется за старое и опять попадет в тюрьму. Предположить, что он увел подростка в лес и повесил его на дереве, было сложно. Впрочем, за неимением других кандидатур следователь велел Голышеву завтра явиться на допрос в отделение и попрощался с его матерью.
– Опять за свое, опять?! Я тебе покажу, как над детьми издеваться! – раздались крики, как только следователь и участковый вышли на крыльцо. Слышались рыдания, удары и заикающийся лепет Голышева, который от шока не мог вымолвить хоть что-то членораздельное.
Утром Голышев в отделение не явился, да и к обеду тоже. Телицын начинал думать, что мужчина вполне мог быть виновен. Следователь набрал номер участкового, но того не оказалось на месте.
– Он на несчастном случае, кто-то под электричку бросился, – сообщил незнакомый голос.
– Какая станция? – спросил Телицын, подозревая худшее.
Его подозрения подтвердились. Через полчаса он уже был на станции. Изуродованное тело Голышева все еще лежало на рельсах.
– Можно закрывать дело за смертью обвиняемого, – преувеличенно бодро сказал участковый при виде коллеги.
– Можно закрывать… – согласился тот, сочувственно поглядывая на то, что когда-то было Голышевым. – Несчастный. Как бы то ни было, несчастный человек…
* * *
– Слышал, что случилось с мальчиком в Голицыне? Это же ужас, правда? – спросила Сергея Марина, встретив его на конюшне.
Головкин пристально посмотрел на девушку и кивнул.
– Ужасно, да. Теперь хоть лучше следить будут за детьми, – медленно произнес он.
– Не говори. Они ж такие: найдут дырку в заборе и сбегают. Куда бегут, спрашивается? Говорят, он за грибами пошел и в лесу маньяка встретил.
– Ночью?
– Что?
– Он ночью за грибами пошел?
– Не знаю, так говорят. За самогоном в деревню, наверное, отправился, куда же еще, – пожала плечами девушка. – Главное, жив остался. Мне пора, а то опять на штраф нарвусь.
– Жив? – Головкин не смог скрыть испуга в голосе. – Жив? Я слышал, что его задушили.
– Не до конца. Очнулся парень и пошел к себе в лагерь, голый и избитый, но живой. Его на полпути встретили.
Девушка попрощалась и побежала к зданию администрации. Сергей долго смотрел ей вслед. Она что-то знает? По нему ведь всегда все видно. Может, специально хотела предупредить, что он уже на прицеле милиции? Или просто слухи пересказывает? Почему именно эти слухи? Как вести себя с милицией? Что говорить?
Постепенно он начинал сходить с ума. Ему стало невыносимо общаться с коллегами. Казалось, все обо всем знают и намекают ему на это. Кто-то рассказывал, что милиция уже вычислила маньяка, но пока это тайна следствия. Кто-то в подробностях описывал, как
- Человеческий зоопарк. История доктора Менгеле - Елизавета Бута - Прочая документальная литература / Психология / Публицистика
- Легенда братьев Крэй - Елизавета Бута - Биографии и Мемуары
- Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала - Петр Румянцев-Задунайский - Биографии и Мемуары
- Государь. Искусство войны - Никколо Макиавелли - Биографии и Мемуары
- Філософія агнозиса - Евгений Александрович Козлов - Афоризмы / Биографии и Мемуары
- Мареновая роза - Стивен Кинг - Триллер
- Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Меркачёва Ева Михайловна - Прочая документальная литература
- Дурные - Ксения Михайловна Спынь - Русская классическая проза / Триллер / Ужасы и Мистика
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары
- Раджа-Йог - Нина Базанова - Биографии и Мемуары / Эзотерика