Вороний народ - Марк Стэй

должен это услышать… ну же, Берти, сейчас, ты, конечно же слышишь?

– Я… ну, я слышу чириканье птиц, так что…

Воробьи снова запели и перепорхнули на другое дерево дальше по тропинке.

– Смотри, – просияла Фэй. – Посмотри на них. Обычно птицы так себя не ведут, да? Это ненормально, это почти…

– Почти что?

Фэй заметила легкое замешательство на лице Берти. Либо он не понял, либо действительно не слышал и не видел того, что происходило прямо перед ним. Она вспомнила слова отца о том, что люди меньше уважали ее маму из-за того, как она видела этот мир. «Она следовала за птицами» – так говорил папа. Это рассмешило Фэй, и она поймала на себе озадаченный взгляд Берти.

– Почти… – Она не знала, что сказать. Такие слова, как «магия», могли заставить Берти подумать, что она тоже витает в облаках.

Воробьи снова взлетели, и Фэй заметила, что деревья поредели. Птицы уводили их на опушку леса.

– Здесь, – выдохнула она, и они остановились. За полем хмеля виднелось скопление построек, и все воробьи устроились отдохнуть на вершине самого большого амбара. По периметру бродил фазан, словно тюремный охранник, совершающий обход.

– Это ферма Гарри Ньютона, – пробормотал Берти. – Ты думаешь, Крэддок там?

– Да.

– Потому что кучка птиц подняла шум и приземлилась на его крышу?

– Есть только один способ выяснить это, – решительно ответила Фэй.

Они пробежали по полю хмеля Гарри Ньютона. Фэй со скрипом отворила двери самого большого амбара. Воробьи вернулись к своей обычной песне и улетели.

– Привет? – позвала Фэй. – Гарри? Кто-нибудь?

– В поле стоит трактор, – заметил Берти, ковыляя за ней. – Вероятно, Гарри там. Мы не должны быть здесь, Фэй. Строго говоря, это незаконное проникновение, и я знаю, что у Гарри есть старый мушкетон. Мы месяцами будем выковыривать осколки пуль из своих задниц.

– Что это? – Она проскользнула в полумрак амбара туда, где что-то валялось в грязи и соломе. Фэй подняла находку. – Чей-то старый ботинок… – начала она, но тут весь мир перевернулся.

Крэддок боролся, пока пугала держали его в воздухе. Он яростно лягался, и ботинок слетел, приземлившись на грязь и солому.

– Фэй? С тобой все в порядке? Ты выглядела так, словно у тебя случился небольшой приступ, – сказал Берти, когда она, вздрогнув, вернулась в реальный мир и лихорадочно осмотрелась. Ботинок валялся на земле там, где она его уронила. Что, черт возьми, только что произошло? Она попыталась вспомнить, не касалась ли паслена, пока шла сюда. От этого можно почувствовать недомогание, но Фэй была уверена, что и близко к нему не подходила.

– Я в порядке, – сказала она Берти. – Просто немного… закружилась голова. Вот и все.

Фэй пересекла амбар, чтобы поправить перевернутый тюк сена. Их опрокинулась целая стопка. Она ухватилась за угол и…

Толпа бросила Крэддока в кучу тюков сена, опрокинув их. Пугала окружили его. Вершили самосуд. Они принесли обугленное тело своего собрата. Тыквоголовый указал пальцем на Крэддока: «Виновен!»

Фэй отпрянула от тюка. Видение сопровождалось мускусным ароматом страха Крэддока, смешанным с запахом жженой соломы. Она наступила на мешковину, почерневшую от копоти. Наклонившись и перевернув ее, она увидела радостное лицо пугала, улыбающееся ей в ответ.

– Фэй… – Берти стоял возле двери амбара. Он открыл ее, и юная Фэй Брайт смогла рассмотреть поле. Посреди кукурузы одиноко стояло пугало.

– Это пугало, Берти. Слава господу, неживое.

– На нем пальто Крэддока, – заметил он. По коже Фэй пробежал холодок.

Они прошли по полю кукурузы высотой по пояс к тому месту, где на грубой крестовине висело пугало. Перед ним на земле валялся мертвый заяц. Помимо пальто Крэддока на нем был один его ботинок, а голова была сделана из его черного браконьерского мешка. Фэй протянула руку, чтобы коснуться ткани.

Крэддок боролся, пока пугала привязывали его к крестовине, но он был измотан и проигрывал борьбу. Тыквоголовый приблизился с браконьерским мешком и туго натянул его на голову пленника. Крики Крэддока стихли. Тыквоголовый положил руку ему на голову и произнес давно забытые слова заклинания. Браконьер замер. Его голова свесилась вперед.

Крики Крэддока звучали так громко, что у Фэй заложило уши. Как это возможно? Ей это не снилось. Она была там. Наблюдала и слушала, оставаясь невидимой. На несколько мгновений прошлое и настоящее смешались, как молоко с чаем. Фэй тряхнула головой и посмотрела на Берти. Он настоящий, он здесь, рядом с ней. Ей хотелось взять его за руку, чтобы убедиться, но какой-то инстинкт подсказывал, что это может оказаться плохой идеей.

Вместо этого Фэй перевела дыхание и потянулась за мешком. Она сжала его на мгновение, ужасаясь тому, что может найти под ним, а затем, стиснув зубы, сорвала мешок.

И не обнаружила ничего, кроме соломы. Просто очередное пугало.

– Фэй. – Голос Берти заглушал хлеставший вокруг них ветер. Солнце скрылось за облаками, и из птиц возле них остались только вороны. – Я не… не думаю, что мы найдем его, а ты? – Он зашаркал ногами, отступая подальше. Чего он испугался? Перед ними было просто пугало, набитое соломой. Видения закончились, и они остались одни.

И тут Фэй осенило. Берти испугался ее. Совсем немного, но ее сердце ухнуло вниз, когда она поняла, что отец имел в виду, говоря, что ее мать была изгоем.

– Пойдем, Берти, – стараясь сохранять дружелюбный тон, сказала Фэй, натягивая мешок на пугало. – Пойдем поставим чайник. Думаю, у нас еще осталось немного печенья.

Берти вновь улыбнулся, и они направились обратно в деревню, оставив новое пугало висеть на крестовине.

18

Констеблю Малдуну все равно

– Его пальто и второй ботинок. – Спустя несколько часов Фэй уже давала показания в «Зеленом Человеке» констеблю Малдуну, его карандаш царапал блокнот. Терренс ставил стулья на столы и подметал пол намного медленнее обычного. Фэй знала, что он затаился, дабы убедиться, что дочь не произнесет ничего чересчур странного. Ему не стоило волноваться. Испуганный взгляд Берти сегодня научил ее держать некоторые вещи при себе. Фэй не хотела рассказывать отцу или другу о странных видениях в амбаре, и уж точно не собиралась выкладывать это констеблю. У Малдуна от мужчины имелись только усы, и он не терпел глупостей.

– Так на этом… – Констебль прочистил горло с бо́льшим усердием, чем было необходимо. – На этом… пугале вся одежда мистера Крэддока?

– Кроме одного ботинка. Но разве это так важно? Человек пропал.

– И очевидно голый, как новорожденный младенец. Забавно, никто не упомянул, что видел бродяг в раздетом виде. – Он поймал взгляд Терренса, и оба они захихикали.

– Это не смешно, –