Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

Наш разговор кажется каким-то нереальным.

– Ты знаешь меня, Грей. В каком-то смысле всегда знала. – Он широко улыбается, и эта улыбка озаряет ночь. – Я – один из вас.

– Что значит «один из вас»?

В моей жизни сплошные загадки.

– Я родился здесь, почти семнадцать лет назад. – И тогда до меня доходит. – День моего рождения – в середине сентября, прямо перед осенним равноденствием.

– Ты – один из Летних Детей?

Зейл кивает, вероятно, он лишь на насколько дней моложе Евы. Это делает его номером одиннадцать.

Я понимаю, что Зейл хочет подбодрить меня и обнадежить, но впервые с того момента, как он сегодня появился на причале, мне становится страшно.

В нумерологии одиннадцать – число силы и мудрости, однако это также число несовершенства, хаоса и беспорядка. Число, которое может уничтожить число десять.

Мои мышцы напрягаются.

– Тебе не надо меня бояться, – говорит он. – Честное слово.

Но во мне уже нет былой уверенности, я поднимаю голову и смотрю на темное окно спальни Лапочки.

Я делаю шаг вперед, собираясь обойти его и направиться обратно, к парадному крыльцу, к свету родного дома.

– Грей, подожди! – Зейл что-то достает из своего кармана. – У меня есть для тебя подарок. – Я медлю в нерешительности, и он разжимает пальцы. В лунном свете блестит что-то маленькое и серебряное. Я вскидываю руки ко рту, но не могу сдержать возглас удивления. Зейл опять улыбается. – Возьми. – Его голос такой ласковый. – Теперь оно твое.

Я тянусь к блестящему предмету дрожащими руками, потом надеваю его на палец. Серебряное кольцо Элоры с одной крохотной голубой жемчужиной.

– Где ты его взял? – В моем голосе проскальзывает осуждение, и я понимаю, что Зейл его слышит.

– Мне его дала Элора, – объясняет он. – Когда мы виделись с ней в последний раз. Она хотела, чтобы оно было у тебя.

Я смотрю на свою руку, на пропавшее кольцо Элоры.

– Почему я должна тебе верить? – спрашиваю я.

Я чувствую на своей коже прожигающий взгляд голубых глаз.

– Потому что Элора доверяла мне. Она говорила, что вы словно два огонька, зажженные от одной спички. – Зейл не мог знать этого, разве что Элора сама рассказала ему про наши особые слова.

Над дощатым настилом проносится звяканье колокольчиков.

– Это кольцо было для нее по-настоящему дорого, – продолжает он. Я чувствую, что готова разбиться на куски под внимательным взглядом ледяных глаз Зейла. – Это была самая драгоценная вещь, какую Элора могла мне отдать. Ведь это ты ее подарила.

Его слова как бальзам на душу.

– Она любила тебя, Грей. Очень любила.

Мое сердце больше не может этого выдержать, оно готово выпрыгнуть из груди и плюхнуться в реку, чтобы течение унесло его.

Потому что все постоянно твердят мне, что Элора меня любила.

А если это правда, почему произошло то, что произошло прошлым летом?

У меня опять возникает чувство, что меня уносит волной и закруживает в вихре. Я пытаюсь за что-то ухватиться, чтобы устоять на ногах. За какой-то якорь, уцепиться за маленький кусочек надежды.

– Как ты думаешь, есть шанс, что Элора жива? – спрашиваю я.

– Нет. – Зейл качает головой, его светлые волосы падают ему на глаза. Я рада, когда он подносит руку и откидывает их назад, потому что мне нужен их свет. Но его ответ меня глубоко ранит. – Ее больше нет, Грей. Я это чувствую.

– Я тоже, – шепчу я, и в сердце у меня открывается кровоточащая рана, когда я произношу эти слова.

Это не внезапное осознание. Я не могла признаться в этом Харту, но как долго я обманывала себя?

С тех пор, как нашла окровавленную медаль Кейса несколько часов назад?

С тех пор, как сошла с почтового судна в то первое утро?

С тех пор, как у меня начались видения?

С телефонного звонка Харта в феврале?

Или же с той ночи, когда Элора пропала, пусть даже я тогда не знала этого? С той ночи, когда я проснулась в темноте, ощущая подавленность и головокружение.

Теперь меня трясет. Я дрожу так сильно, что боюсь просто рассыпаться на мелкие кусочки. Прежде я не чувствовала столь сильного озноба. Мне холодно до боли.

– Мне надо в дом, – бормочу я. – Мне надо… – Я замолкаю и с хрипом втягиваю воздух, подавляя стон. Потому что единственное, что мне по-настоящему нужно – единственное, что может мне помочь, – это Элора.

А Элора мертва.

Зейл ведет меня обратно к «Мистической Розе». Мы останавливаемся перед магазином, и он берет меня за руку. По моей руке поднимается покалывающее тепло и поселяется где-то в груди. Когда он смотрит на меня, я утопаю в глубине этих глаз. А они глубже, чем Мексиканский залив, и в десять раз голубее.

Мое сердце отчаянно начинает биться.

– Будь осторожна, Грей, – говорит он. И колокольчики Евы начинают свой перезвон. На сей раз в них слышится предостережение. – Этот город ядовитый. Элора это знала. Она бы хотела, чтобы я донес эту мысль и до тебя.

Я хочу возразить. Ла-Кашетт – моя родина, и как бы Элора ни хотела его покинуть, он был и ее родиной тоже. Но прежде, чем я успеваю произнести эти фразы, Зейл пожимает мою руку и растворяется во мраке. Я смотрю на свои пальцы и все еще ощущаю странное покалывание от его электрического прикосновения.

Я вхожу в «Мистическую Розу», закрываю за собой дверь, и дождь начинается снова, но не такой сильный, как раньше. Свет мигает несколько раз, затем включается, и кондиционер, содрогнувшись, снова зажужжал.

Я направляюсь к полке со скидочными товарами, чтобы отыскать там маленькую синюю книжку «Тайны нумерологии». Беру ее и листаю до раздела, рассказывающего о числе одиннадцать. Я нахожу там все то, что уже знала, – сила и мудрость… но также хаос.

Вскоре я нахожу и другую информаицю. В Таро одиннадцать – это карта Силы и Справедливости. Она символизирует смелость, противостояние буре и борьбу с собственными худшими страхами. Я закрываю книгу и ставлю ее на место, потом гашу свет и выхожу из торгового зала.

В моей крошечной ванной комнате на полу лужа грязной воды. Я вытираю ее полотенцем, но запах болота по-прежнему витает в воздухе. Я иду к окну и чуть отодвигаю его вверх, чтобы впустить влажный ветер и аромат дождя. И шепот китайских колокольчиков.

Маленькие безделушки Ринн по-прежнему лежат на моем подоконнике, поэтому я считаю до тринадцати.

Тринадцать блестящих талисманов.

В тринадцатое лето Харт поцеловал меня.

Тринадцать лет прошло с тех пор, как утонули Эмбер и Орли.

Закрываю окно и запираю его. Что-то изменилось,