Метро 2033: Путь проклятых - Игорь Вардунас

– Ну, Император разведает, – ответил Паштет и достал из кармана тетрадь Птаха. Уловив его движение краем глаза, Треска ухмыльнулся и приготовился к продолжению спора. – А в Англии должны были люди остаться. Выживальщики в катакомбах, горцы. В горах-то всяко, кто-то должен был спастись.

– И как они там живут, по-твоему, двадцать лет, а, умник? – парировал Треска. – Если спускаться некуда и кругом фон. Камни, что ли, жрут?

– Мы этого не знаем наверняка, – упрямился Паштет. – Ну что ты заладил. Вот смотри, что тут сказано.

Послюнив палец, он перевернул несколько страниц.

– «Пей там, где конь пьет. Конь плохой воды не будет пить никогда. Стели постель там, где кошка укладывается. Ешь фрукт, которого червяк коснулся. Смело бери грибы, на которые мошкара садится, – всматриваясь в буквы, медленно читал Паштет. – Сади дерево там, где крот землю роет. Дом строй на том месте, где змея греется. Колодец копай там, где птицы гнездятся в жару. Ложись и вставай с курями – будешь иметь золотое зерно дня. Ешь больше зеленого – будешь иметь сильные ноги и выносливое сердце, как у зверя. Плавай чаще – будешь себя чувствовать на земле, как рыба в воде. Чаще смотри на небо, а не под ноги – и будут твои мысли ясные и легкие. Больше молчи, чем говори – и в душе твоей поселится тишина, а дух будет мирным и спокойным».

Закончив, он немного помолчал, вдумываясь в прочитанное.

– Видишь? Человек в любой ситуации приспособиться может. Было бы желание.

– Неплохо, – неохотно согласился Треска и, открыв крышку, помешал содержимое одной из кастрюль. – Это Птах твой отмочил?

– Нет, – прищурился Паштет и вчитался в подпись под изречением. – Это какой-то преподобный Серафим Саровский.

– Не знаю такого, – цыкнул зубом Треска.

– И я, – согласился напарник.

– А я уверена, что в мире еще много выживших, – подала от корзин голос Лера. – Мы же с вами сами столько увидели. Взять ту же Антарктику и Фареры. Их вообще не бомбили. Так почему не быть выжившим и в других местах? Их только нужно найти, выйти с ними на связь.

– Ну да, выйти на связь, – усмехнулся Треска. – Тебя послушать, так это получается плевое дело.

– А то ты не слышал, – возразила Лера. – Мы же приняли сигнал из Севастополя. Что ты об этом скажешь?

– Случайность, – пожал плечами толстяк. – Ничего, может, и не было, не нажимай ты на кнопки.

– Но ведь получилось, же, – не сдавалась девушка. – И теперь мы знаем, что там кто-то есть.

– Не знаем. Передача на повторе, – упирался толстяк. – Мыкается сама по себе, впустую все двадцать лет, а там только трупы, небось, одни уже давно. Проклято тут все давно, ребята, как пить дать проклято. И мы вместе со всем…

– Все равно. Надо только научиться слушать, – Лера вспомнила слова Милен, сказанные в лесу. – И верить.

– Ты закончила там?

– Да, закончила. Переложено ваше мясо.

– Ну, так давайте хавать, – Треска с помощью Паштета переставил кастрюли с плиты на стол. – Жрака уже поспела.

В кают-компании Мигель подчеркнуто сел подальше от Леры. Послушался. Не стал бередить раны. Говорили мало. Да что было обсуждать. Корабль шел своим ходом. Путешественники возвращались домой. Еда приятно согревала желудки, а за бортом уже воцарилась ночь.

После ужина все члены команды разбрелись по недрам «Грозного» кто куда. Взяв метеостанцию, Савельев вышел на палубу. Неторопливо разложился, сверился с показаниями чашечного измерителя скорости ветра. Постоял, вдохнул налетевший соленый морской бриз.

Ночь была почти безоблачная. На горизонте черным массивом на фоне бледного неба ясно виднелась чья-то земля. А над головой – звезды. Звезды без конца.

– Не спится? – позади Савельева на воздух вышел Тарас.

– Не-а, – отозвался метеоролог. – Смотри, земля.

Старпом шмыгнул носом, порылся в офицерском бушлате, неторопливо, с деловитостью скатал самокрутку, решив не засорять кассеты с палладиевой шихтой на борту. Пыхнул. С удовольствием вдохнул колючий дым, «куря в атмосферу».

– Это Шетландские острова, – наконец ответил он и поднял бинокль.

В наведенных окулярах темная масса, возвышающаяся над водой, стала намного ближе. В сумраке была различима изогнутая линия берега с глубокими ущельями и плато.

– Интересно, там есть кто-нибудь?

– Останавливаться не станем.

– Да я не об этом, – Савельев повертел в руке выключенный измеритель. – Просто так. Спросил.

– Может, и есть. После всего нами увиденного, почему бы и нет.

– Все-таки планета не до конца вымерла. А мы-то думали…

– Разбросаны только все. Кто наверху остался, кто под землей…

– А ты не жалеешь, что возвращаемся?

– В смысле? – отняв от лица бинокль, нахмурился Тарас.

– Ну как… Мы же побывали в стольких краях, где люди на поверхности живут. Дышат нормальным воздухом. А мы ведь опять под землю плывем. В противогазах опять ходить. Рентгены. Зараза-то никуда не делась.

– Там наши близкие и наш дом. В конце концов, не мы выбирали такую участь. Но нам этот крест нести.

– Да. Конечно, ты прав. И все же как-то несправедливо, – вздохнул Савельев.

Досмаливая самокрутку, старпом снова принялся разглядывать горизонт.

– Стоп, а это что такое…

– Где?

– Вон там, – не отнимая от глаз бинокля, Тарас вытянул руку. – Огни. Видишь?

– Вижу.

Действительно, на берегу, видные с многокилометрового расстояния – воздух был чистым, – показалось несколько мерцающих огоньков.

– Костры? – осторожно предположил Савельев. – Или пожар?

– Хрен его знает. Может, и костры, а может, фонари мощные, отсюда не разобрать.

Непонятных огоньков было не больше дюжины. Они располагались, вытянувшись в одну линию. Тусклые. Холодные. И далекие.

– Они сигналят? – почему-то вдруг предположил Савельев.

– Вряд ли. С такого расстояния нас, скорее всего, не видно.

В этот момент источники света пришли в движение и плавно стали подниматься вверх, как стайка спугнутых светлячков.

– Что за черт, – Тарас недоуменно смотрел, как огоньки кружат друг вокруг друга, а иногда замыкаясь в кольцо, прихотливо вращаются, словно в хороводе.

– Шаровые молнии?

– Это мне ты говоришь? Какая, к лешему, гроза, если на небе ни облачка?

– Тогда что это такое? – понизив голос, проговорил Савельев.

– Не знаю… Но чем бы оно ни было, это точно не люди.

Моряки некоторое время стояли и смотрели на танец неведомых светлячков. Неожиданно, еще немного покружившись, они один за другим плавно погасли. Далекий берег снова окутала тьма.

– Ну не галлюцинации же это, – растерянно пробормотал Савельев. – Не обман зрения…

– Нет. Но что это на самом деле, мы никогда не узнаем, – опустил бинокль на грудь Тарас. – Да и проверять, если честно, не хочется. Ладно. Ты закончил? Пора укладываться. Нам еще плыть и плыть.

– Да, пошли, – согласился Савельев, бросив последний взгляд на кутавшийся в ночь Шетландский архипелаг.

«Грозный» входил в Северное море. На вахту заступила ночная смена.

* * *

Когда в дверь церквушки постучали, отец Амвросий и двадцатилетний Мигель только закончили утренние молитвы и собирались чаевничать.

В небольшое полутемное помещение дохнуло холодом.

– Эй, ну вы где! – с порога прокричал раскрасневшийся на морозе Макмиллан, на капюшон куртки которого была нахлобучена неизменная ковбойская шляпа. – Вас только ждем.

– Идем-идем, – поднимаясь со стула, проворчал Амвросий и потянулся за висевшей в приделе курткой. – Чаю попить не дадут.

– Да никуда не денется ваш чай. Давайте! Все уже собрались! – выпалив все на одном дыхании, американец скрылся за дверью.

– Мальчишка, детство в одном месте заиграло, – усмехнулся в бороду батюшка.

На Южном полюсе царило лето, и полярники, решившие встряхнуться от круглосуточного просиживания штанов в своих блоках, как в консервных банках, решили устроить себе излюбленную в этих краях забаву. А именно – футбольный матч между командами соседних станций.

Ближе всех, буквально под боком, сидели бельгийцы, – и именно с ними-то в результате жеребьевки следовало провести дружеский матч.

Сначала участники матча хотели сделать футбольным арбитром отца Амвросия, как человека духовного и, соответственно, не падкого к соблазну судить только в одни ворота. Бельгийцы, вроде бы, против такого расклада ничего не имели. Но вот только сам отец Амвросий наотрез отказался, как его ни уговаривали.

После долгих препирательств и споров, в которых каждая сторона пыталась пропихнуть своего судью, методом простого жребия арбитром матча пришлось стать Льву Николаевичу Дубкову, начальнику станции «Новолазаревская». Это вызвало бурю возмущения с бельгийской стороны. Ведь всем был известен азарт Дубкова, если дело касалось футбола. Все прекрасно помнили лето две тысячи двенадцатого, когда он, небритый и злой, притащил на бельгийскую станцию ящик «контрабандного» виски, чем нанес существенный удар запасам «Новолазаревской». Новолазаревцы, конечно, высказали недовольство, но отнеслись даже с неким пониманием – спор есть спор. Ведь накануне Лев Николаевич поспорил с бельгийским начальником станции, что сборная России выйдет из группы. Однако итоговый результат игры с Грецией, 1–0 не в пользу россиян, явственно говорил о том, что с дядей Джеком по фамилии Дэниэлс придется расстаться.