Метро 2033: Путь проклятых - Игорь Вардунас

– Не волнуйся, я буду в порядке. Пока, Чучундра, – датчанка погладила мышку, высунувшуюся из кармана Лериной куртки.

– Лера, поторопись, – позвал с трапа Мигель.

– Иду-иду. Еще минутку… Прощай, Милен…

– Прощай, Лера…

Лера быстро поцеловала подругу и, улыбнувшись напоследок, стала подниматься на лодку. Оставшаяся одна датчанка смотрела ей вслед.

– Грустно? – спросил Мигель, когда девушка подошла к люку, ведущему вниз.

– Не надо сейчас, ладно? – негромко попросила Лера. Бросив последний взгляд на деревню, берег и Милен, в прощальном жесте поднявшую руку, она загремела ботинками по лестнице.

Уверенно набирая ход, «Иван Грозный» покидал Фарерские острова. Собравшаяся провожать его толпа постепенно рассосалась, но Милен еще некоторое время одиноко стояла на пирсе и глядела на удаляющийся корабль, пока подошедший Олаф не обнял ее за плечи и не увлек за собой.

– Ну, что там по приборам, чувак? – Треска, придерживая нахлобученную на лохмы ушанку, подошел к делавшему метеорологические замеры Савельеву.

– Норма.

– Значит, поплыли.

– Да, брат, – с улыбкой отозвался Женя. – Домой.

Вскоре остров Сувурой и стоявшая в его бухте громада «Черного дракона» скрылись из виду в туманной дымке, окутывавшей горизонт.

Воздух огласило эхо прощального выстрела из крупнокалиберной пушки, который дал танкер.

Глава 5

В пути

«Судовой журнал.

Атлантика, Норвежское море – Северное море.

Время в пути – … – ые сутки.

Итак, мы выдвинулись домой с Фарерских островов. Остался последний короткий рывок. Скорость надводного хода четырнадцать узлов. Надеюсь, что в дороге не задержимся. Все мы устали и хотим как можно скорее вернуться в Пионерск. Остается уповать на то, что нас смогут дождаться. Сейчас, оглядываясь на все наше путешествие, я понимаю, как же надолго мы задержались в чужих краях. Все эти метания, надежды и упования на немецкое химоружие как на панацею для всего человечества… Как же слепы мы были. Теперь, вспоминая все пережитое, не чувствую ничего, кроме усталости. Но мы должны были попытаться. Ради остальных. Может, наш поход станет когда-нибудь для кого-то примером. Вот только чего? Не гнаться за призрачными надеждами и проектами и продолжать держаться за свой угол, каким бы он ни был? Не пытаться ничего изменить и сидеть на своей пятой точке ровно? Но что станет со всеми нами, если не останется больше надежды? Веры хоть и в несбыточный, но все-таки маленький кусочек счастья. Для всех и для каждого. Не знаю. Наше дело теперь закончено. Осталось только доплыть.

Хочется поскорее встать на прикол в доке. Увидеть родные лица. Ощутить, как энергия ЯЭУ «Грозного» вновь побежит по артериям Убежища. Это-то мы можем сделать. Хоть что-то еще в наших силах. У нас и так заканчиваются положенные автономке девяносто суток. Хотя положенными они были до войны. Сейчас совсем по-другому вертеться приходится. Мы все вместе с лодкой работаем на износ.

Интересно, как земляки примут корейцев? До этого как-то не задумывался. Теперь-то уже близко. Где их всех получится разместить? Как впишутся? Приплывет ли когда-нибудь за ними Император? Снова вопросы. Посмотрим.

Скоро пройдем близ Шетландских островов. До Копенгагена тысяча сто семнадцать километров. А там уже материк и родная Балтика. Скорее бы. Запасенного провианта должно хватить.

Преодолеем.

Принявший командование судном старший помощник Тарас Лапшов».

* * *

Перед ними снова было открытое море. «Иван Грозный» уверенно шел домой. Тарас практически все время проводил на мостике, командуя корейскими моряками, Савельев занимался изучением погоды, повара распределяли вяленое китовье мясо на камбузе, Мигель по-прежнему избегал Батона, а Ворошилов возился на складе. Так или иначе, все были заняты привычными делами. Настроение было в меру бодрое.

Они возвращались домой.

С самого начала экспедиции Лере было выдано задание разобраться с бардаком в медпункте, вызванным неожиданным появлением на борту Линь Има. Вооружившись веником и совком, она приступила к работе. Рассовывая по своим местам раскиданные по полу блистеры с таблетками анальгина, шприцы и баночки, предоставленная сама себе девушка могла спокойно разбираться в личных думах, не боясь, что ее потревожат. Чучундру она сразу отпустила свободно гулять по кораблю, как только оказалась на борту. Тут зверек был у себя дома.

И чем ближе Лера находилась к Пионерску, тем сильнее ее терзала только одна-единственная мысль.

Что делать с Мигелем?

До этого момента девушка как-то особо не находила времени разобраться в собственных чувствах. Не до того было. Прибытие в новую локацию, новые впечатления, борьба с Линь Имом и неожиданное признание, вылившееся в спонтанную близость. Так ли это все должно было произойти?

А как это вообще случалось на самом деле?

Выросшая в замкнутом пространстве девушка мало что знала о настоящей любви. Зачастую это было привычкой. Дети бок о бок росли, играли, и с возрастом у них складывались пары. Ну, много ли новых лиц найдешь в запертом под землей Убежище? И тут ее выбор пал на человека с другого края земли. Чужого, незнакомого, и вот так сразу. Было ли это настоящим чувством, или Лера просто внутренне тянулась к одинокому отшельнику, который понимал ее лучше других? Даже лучше, чем деда, которого она вот уже сколько времени не видела. Мысли путались. Девушке было сложно разобраться в себе.

Она повзрослела.

Блин, и поговорить-то не с кем. Подруг по грибной ферме рядом не было, да и чего они могли дельного посоветовать по большому счету? А Батон… С Батоном Лере меньше всего хотелось обсуждать эту тему. И если честно, ее в последнюю очередь интересовало его мнение. Это ее, Лерино, осознанное решение.

Осознанное ли…

И вот они плыли домой. Любит ли она Мигеля? Да, любит. В этом Лера была твердо уверена, несмотря на явную неприязнь Батона к священнику. Это было ее решение, и на остальное она плевать хотела. Перетопчется. В конце концов, он не ее отец.

Но как она покажет Мигеля деду? Что вырастивший ее человек скажет на это? Как поведет себя? Примет ли ее избранника? Лера этого не знала. Не знала, как повести себя в тот самый момент, когда придется решительно расставить все точки над «i».

– Привет, деда. Это Мигель. Мы будем жить вместе.

Вновь и вновь Лера представляла, как начнет разговор со стариком по приезде домой, и каждый раз запиналась, не зная, что дальше сказать. Как правильно начать. Не обидеть. Сделать так, чтобы понял и принял.

Трудно. Верные слова никак не хотели подбираться.

Или так:

– Привет, деда. Это Мигель. Он знал моих маму и папу. А после того как я спасла дядю Мишу, застрелив человека, единственный, кто выслушал и помог советом. Я поняла, что люблю его, и мы будем жить вместе…

Нет, не то. Все не то. Глупость какая-то. Не клеилось, и все тут.

Сидящая на корточках Лера посмотрела на совок, в который уже несколько минут бездумно наметала с пола пустоту. Поднявшись, оглядела медблок, в котором теперь царил порядок. Быстро же она управилась. Погруженная в свои мысли, машинально распихала все по свободным полкам и даже про испачканные бинты не забыла – сложила в мусорное ведро.

– Ну как ты тут? – Лера вздрогнула от неожиданности и обернулась на стоявшего в проходе Мигеля. – Вижу, уже убралась.

– Да, закончила, – все терзавшие мысли мгновенно вылетели из головы девушки. – А ты чего?

– Ребята с камбуза тебя искали, просят помочь с готовкой.

– Хорошо, уже иду, – отозвалась Лера, подхватывая веник с совком.

– Постой.

– Что?

– Ты избегаешь меня? – шагнув навстречу, священник перегородил ей выход. – Что-то случилось?

– Ничего… – все репетированные фразы для деда снова плотной ватой набились в голову. Черт! – Да все в порядке. Правда. Просто…

– Мне-то ты можешь сказать. Это из-за Батона?

– Нет. С чего ты взял? Он-то тут при чем?

– Я же вижу, как он на все это смотрит. Не нравлюсь я ему.

– Это не из-за него.

– Тогда что с тобой?

– Послушай, – загнанная в угол Лера сдалась. – Я встретила тебя, ты мне так сильно помог. Мне не с кем было поговорить, это правда. Потом все случилось… Ну, между нами…

– Жалеешь?

– Нет, – горячо возразила девушка. – Конечно же нет! Ты не думай ничего. Я действительно люблю тебя. Но сейчас… Теперь мы плывем домой. И я не знаю, как тебя там встретят, понимаешь? У меня кроме деда никого не осталось. Что я скажу ему? Ты ведь тоже теперь не чужой. Всю жизнь сидела у него под боком и тут вдруг вырвалась, и вдобавок вернулась не одна.