Клянусь, что исполню... - Хилари Норман

– Боюсь, я не отношусь к тем людям, которые склонны пользоваться кувалдой.

– Пожалуй, – признала Оливия. – Даже наверняка. Но я думаю, вы найдете верный способ. Эдвард, я совершенно уверена: единственное, чем вы сможете ей помочь, – это вместе с ней смотреть правде в глаза и вместе справляться с трудностями.

Энни провела в клинике еще неделю. Эдвард навещал ее каждый день, и они по рекомендации доктора Дресслера прошли у него несколько сеансов семейной психотерапии.

Энни выглядела уже гораздо лучше. Она смирилась с тем, что ей потребуется по меньшей мере несколько месяцев, чтобы окончательно выйти из зависимости, с тем, что, возможно, она никогда не будет чувствовать себя так хорошо, как ей бы хотелось. Но она многого добилась. Она знает пределы своих возможностей и в случае необходимости будет искать помощи. С ней остались Эдвард и дети. У нее есть все, чтобы чувствовать себя нужной близким, не терять терпения.

– А мы что теперь должны делать? Мы с Джимом? – спросила Дресслера Оливия, когда они сидели в уютном ресторанчике.

Вечером накануне отъезда Джима они собирались пообедать втроем, но Джим в последнюю минуту отказался. Что-то там у него произошло.

– Ничего, – ответил Дресслер. – Вы ничего не должны делать.

– Но послезавтра они возвращаются домой.

– Не могут же они вечно жить у вас или в гостинице.

– Конечно, – нетерпеливо проговорила Оливия. – Но получается, что мы с Джимом оставляем ее. А в Англии ее ждут те же трудности, с которых все и началось.

– Теперь ей поможет Эдвард.

– Джанни, вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду.

– Конечно, понимаю. – Он тепло улыбнулся ей. – Оливия, дайте им самим во всем разобраться. Разумеется, вы будете поддерживать с ней связь, она будет знать, что может рассчитывать на вашу помощь, как было всегда.

– Но она терпела целых шесть лет, прежде чем решилась обратиться к нам за помощью.

– Энни изменилась. Сейчас все по-другому. – Помолчав, Джанни добавил: – Я понимаю, что вам трудно отпускать ее от себя, пока она так уязвима.

– Значит, вы признаете, что она сейчас очень уязвима?

– И останется такой довольно долго. Может быть, навсегда. Но, Оливия, Энни не дурочка. Самым страшным в ее жизни была эта тайна. Она собственными руками выкопала себе яму. Теперь она знает, что все могло бы быть по-другому. Сомневаюсь, что ей захочется вернуться на дно. Она непременно позовет на помощь, если почувствует, что это необходимо.

– Ну и как? – спросила Энни, когда они обедали на следующий день у Оливии. Эдварда не было. Он без слов понял, что это прощальный вечер для троих друзей. – Как прошло твое свидание с Джанни?

– Хорошо, – коротко ответила Оливия.

– Что значит «хорошо»?

– Это значит – неплохо.

– Зачем ты ее изводишь? – в шутку возмутился Джим. – Ты же знаешь, что ей это противопоказано.

– Ничего подобного. Джанни прописал ей «реальную жизнь», а для вас с Энни существенной часть реальной жизни всегда было то, что я вас извожу.

– Нам ли этого не знать, – вздохнул Джим.

– Но я хочу узнать, что было вчера вечером, – не отставала Энни.

– Было очень мило, – усмехнулась Оливия. – Можно сказать, восхитительно.

– Ливви, – с упреком произнесла Энни. – Давай-ка поподробнее. Моей душе полезна романтика – так говорит наш блистательный доктор.

Она знала, что эйфория от того, что ее выпустили из клиники, не будет продолжаться долго, а значит, ею следовало пользоваться на полную катушку.

– За чем же дело стало? – поддразнила ее Оливия.

– Я пожилая замужняя дама, – торжественно заявила Энни.

– Кто тебе мешает иметь романтические отношения с мужем?

Энни взглянула на Джима:

– Ну а ты ведь тоже догадался, что у них роман, правда?

Джим не ответил.

– Все, хватит, – сказала Оливия и налила вина себе и Джиму.

– Оливия Сегал. – Энни не собиралась отступать. – Этот человек – мечта любой женщины.

– Ах, ах, у этой мечты куча недостатков, – сказала Оливия. – Этакий ужасно самоуверенный преуспевающий красавец-врач швейцарско-итальянских кровей. Удивляюсь, как его эго пролезло в мою дверь.

– Должно быть, Оливия боится, – усмехнулся Джим, – что два эго таких размеров – это чересчур, особенно для такой небольшой квартирки.

– Значит, ты признаешь, что он красив? – спросила Энни.

– Я не слепая, – сухо ответила Оливия.

– Так ты собираешься завести с ним роман?

– Вполне возможно.

Наступило продолжительное и немного неловкое молчание.

– Я боюсь, – вдруг отрывисто произнесла Энни.

– Возвращаться домой? – участливо спросила Оливия.

– Да. – Энни встряхнула головой, сердясь на себя. – Больше всего на свете я хочу домой. Я чувствую, что сойду с ума, если еще хотя бы день не увижу Софи, Уильяма и Лайзу. – После паузы она добавила: – Но ведь именно там все и началось, правда?

– Не совсем так, – поправил ее Джим. – Это началось одиннадцать лет назад, в тот день, когда разбился вертолет.

– Джим прав, Энни, – поддержала его Оливия.

– Но главное произошло в Стоунбридже, – возразила Энни. – И там все осталось по-прежнему. Дом, который нужно вести, дети, которых нужно воспитывать, общество, к которому нужно приспосабливаться.

– Нет, Энни, теперь все будет по-другому, – сказала Оливия. – Изменилось главное.

– Ты имеешь в виду, что теперь Эдвард знает?

– Да. У тебя есть Эдвард, с которым ты можешь делиться своими трудностями. Тебе больше не придется сражаться с ними одной.

Энни улыбалась.

– Я буду ужасно скучать по вас обоих, – проговорила она и поняла, что вот-вот заплачет.

– Мы тоже будем по тебе скучать. – Джим потянулся к ее руке.

– Мы будем тебе беспрерывно звонить, – пообещала Оливия. – Тебе еще надоест.

– Звоните почаще, – сказала Энни. – И приезжайте, как только сможете.

– Я бы поехал хоть сейчас, – отозвался Джим, – если бы мог чем-то помочь.

– Мы бы оба поехали, – проговорила Оливия, – но Джанни сказал, что следующий этап ты должна пройти сама. Вместе с Эдвардом.

– Вы и так сделали для меня слишком много.

– Мы упустили тебя, Энни, – сокрушенно заметил Джим. – Мы ничего не поняли вовремя.

– И Эдвард винит себя в том же, – сказала Энни. – Но я знаю, что он не прав, и вы тоже не правы. Виновата я одна. – Она подняла руку, не давая им возразить. – Я лгала. Лгала самой себе и всем, кто меня любит. И я едва не зашла слишком далеко.

– Слава богу, этого не случилось, – сказала Оливия.

– Слава богу, у меня есть вы двое, – отозвалась Энни.

Почти весь следующий день Оливия провела в аэропорту. Сначала они с Джимом провожали Энни и Эдварда, летевших в Лондон, а потом Оливия провожала Джима, возвращавшегося в Бостон.