Клянусь, что исполню... - Хилари Норман

Все дальнейшее произошло очень быстро. Энни коротко, пронзительно вскрикнула, а потом скатилась с дивана на пол, извиваясь и дергаясь. Джим и Оливия в тревоге вскочили на ноги, но Руфь и Дресслер уже были рядом с Энни.

– Спокойно, – сказал Дресслер, – без паники.

Кроме растерянности, головокружения и легкой головной боли, приступ не оставил никаких следов. Но меньше чем три часа спустя он повторился в спальне – такой же короткий и внешне довольно безобидный, но, когда Дресслер вышел из спальни поговорить с Оливией и Джимом, лицо его было мрачнее тучи.

– Я обеспокоен ее состоянием.

– Почему? Что происходит? – спросила Оливия.

– Два приступа за такое короткое время. Мне это не нравится.

– Но вы же говорили, что у нее могут быть конвульсии, так в чем дело? – удивился Джим.

– Да, говорил, – согласился Дресслер и, как будто размышляя, добавил: – Конечно, оба приступа были непродолжительными. – Потом вдруг он умолк и спустя некоторое время объявил: – Я решил перевести Энни в свою клинику.

– Этого нельзя делать, – испугалась Оливия. – Она не хочет.

В глазах Дресслера читалась твердая решимость.

– Если у нее произойдет более продолжительный приступ, ей понадобится специализированная экстренная помощь. Иначе не исключен летальный исход.

– Черт, – выругался Джим сквозь стиснутые зубы. Он вопросительно взглянул на Оливию.

Оливия подумала, что Энни больше всего боялась именно этого – она попадет в клинику, Эдвард узнает, она потеряет его доверие, его любовь. Потеряет его самого и детей. Оливия взглянула на Джанни Дресслера, и в голове у нее как набат прозвучали его последние слова: «Не исключен летальный исход».

– Так чего же мы ждем? – проговорила она.

8

На следующий день к вечеру прилетел Эдвард.

Ему никто ничего не сказал. Энни благополучно перевезли в клинику, и ее настойчивая просьба ничего не сообщать мужу была удовлетворена. Но от пережитого потрясения Джим просто забыл позвонить вечером в Англию. Поэтому в начале десятого утра Эдвард позвонил снова. Оливия, которая испытывала неимоверное облегчение от того, что Энни находится в надежных руках, сняла трубку.

– Оливия? – услышала она удивленный мужской голос.

– Да. – Ей понадобились целых две секунды, чтобы понять, кто это. Сообразив, она в ужасе прижала ладонь к губам, проклиная себя за глупость и неосмотрительность.

– Оливия, это говорит Эдвард Томас. Оливия опустила руку.

– Здравствуйте, Эдвард. – Она чувствовала, что голос выдает ее с головой. – Как у вас дела?

– Все в порядке, спасибо. А как вы?

– Прекрасно. – «О боже», – подумала она. Ведь предполагалось, что именно из-за ее неприятностей Энни сидит в Женеве. – Хотя если честно, то не слишком, – добавила она.

– Я знаю, Энни мне говорила.

Оливия с замиранием сердца ждала следующего неизбежного вопроса.

– Оливия, Энни дома? Могу я с ней поговорить? «Черт», – выругалась про себя Оливия.

– Нет, Эдвард, ее сейчас нет.

– Видите ли, я не говорил с ней уже несколько дней. Ее разум, обычно такой быстрый, казалось, превратился в стоячее болото.

– Я говорил только с Джимом Ариасом. Оливия чувствовала, что Эдвард что-то подозревает. Не может не подозревать.

– Да, кроме Джима, здесь никого не было. – Помолчав, она добавила: – Это все из-за меня.

– Значит, Энни была с вами?

– Да, конечно. Она мне очень помогла.

– Энни вас любит, Оливия, – сказал Эдвард. – Надеюсь, для нее это оказалось еще и чем-то вроде отпуска. Видите ли, она немного переутомилась.

– Да, я заметила. – Наконец-то нашлась соломинка, за которую можно было ухватиться. – Поэтому я и отправила ее немного развеяться, – поспешно проговорила она.

– Очень хорошо. Бегает по магазинам?

– Наверное. Может быть, покупает подарки для вас и детей. Как дети?

– Замечательно. – После довольно продолжительной паузы он сказал: – Я рад, что у вас такой бодрый голос, Оливия. Я думал, что у вас большие неприятности.

– Мы с ними справились. – Оливия не имела ни малейшего представления, сколько еще времени Энни пробудет в клинике, поэтому добавила: – Вернее, почти справились.

– В любом случае, – проговорил Эдвард, завершая разговор, – попросите, пожалуйста, Энни позвонить мне, как только она вернется. Я в Лондоне.

– Да, конечно, – пробормотала Оливия.

– Скажите, что я по ней очень соскучился. Конечно, пусть остается в Швейцарии столько времени, сколько потребуется, но мы по ней скучаем, особенно Лайза.

– Я ей передам, – сказала Оливия, чувствуя, как лицо заливается краской стыда.

– Спасибо, Оливия. – Он снова умолк. – Прошу вас, обязательно попросите ее мне позвонить, хорошо?

– Конечно. Как только я ее увижу.

– Ну, желаю всего наилучшего.

– Спасибо, Эдвард.

Оливия бросила трубку. «Черт бы все это побрал, – думала она. – Он явно что-то подозревает. Если Энни не позвонит ему до вечера, он окончательно утвердится в мысли, что его обманывают». Ей было ужасно стыдно. Во-первых, она врала Эдварду, во-вторых, врала так неумело, что подвела Энни.

Она взглянула на телефон, представила себе хорошего, заботливого, чувствительного и умного человека, только что говорившего с ней. «Я знаю, что бы я сделала на его месте», – подумала она.

Он оставил еще два сообщения на автоответчике и не получил ни одного ответа – ни от жены, ни от ее друзей. Он заказал билет на самолет, оставил еще одно сообщение о том, что вечером вылетает в Женеву. Он знал наверняка – с Энни что-то случилось. Может быть, у нее роман. Может быть, она больна. Может быть, ей просто надоело с ним жить. На самом деле Эдвард в это не верил. Несмотря на все напряжение, которое ощущалось в Энни в последнее время, несмотря на ее усталость, которая была заметна даже друзьям и соседям, он видел в ее глазах любовь. Он был уверен, что в ней жива любовь к нему. И тогда оставалось только одно. Самое страшное.

Энни, его любимая Энни, была больна.

– Как вы могли? – с горечью говорил он Оливии, которая встретила его в аэропорту и с максимальной осторожностью сообщила, что Энни в клинике, но ей ничто не угрожает. – Как вам могло прийти в голову скрывать от меня, что моя жена заболела?

Он быстрым шагом двинулся к выходу, очень расстроенный, но собранный и полный уверенности в том, что теперь никто и ничто не задержит его ни на мгновение.

– Эдвард, пожалуйста, выслушайте меня. – Оливия догнала его и схватила за рукав, чтобы остановить, но он не останавливался. – Эдвард, есть еще многое, чего вы не знаете, но должны узнать, прежде чем с ней встретитесь.