Страсть в ее крови - Патриция Мэтьюз

глядел на этого с иголочки одетого джентльмена, угрожавшего самому его существованию, на бледного, истощенного человека, похоже, недавно поднявшегося с ложа больного. На мгновение Стритч ощутил безумное искушение вскочить и палкой выгнать его из таверны. Затем он вовремя вспомнил, кто такой Малколм Вернер, и понял, что этого не сделает.

Словно прочитав его мысли, Вернер произнес:

– Если вы сомневаетесь, кому поверит суд, не забывайте, кто я такой. Поверят мне, уж будьте покойны. Я человек с хорошей репутацией и некоторым влиянием в Уильямсбурге.

Это была правда, и Стритч это слишком хорошо знал. Кто поверит слову хозяина таверны против слова этакого джентльмена?

Стритч угрюмо спросил:

– Что вы от меня хотите?

– Во-первых, вы передадите мне договор на девушку. Взамен я – хоть мне это и противно – промолчу о вашем скотском к ней отношении.

Стритч сделал вид, что глубоко задумался, но уже знал, что согласится на любое предложение Вернера.

– Согласен, – наконец, проговорил он.

К тому же, может, будет и лучше наконец избавиться от этой сучки. Если ее вернут, она вполне может прокрасться к нему ночью и оттяпать его мужское достоинство.

– В дополнение к этому у вас в услужении находятся еще двое, – отчеканил Вернер – Работающий по договору мальчик Дики и рабыня по имени Черная Бесс…

От негодования Стритч подался назад.

– Вы слишком много от меня хотите, сэр. Они недешево мне обошлись!

– Прошу вас, выслушайте меня. Я не прошу вас их мне отдать. Я хочу заплатить за них достойную цену. Но их продажа мне станет дополнительным наказанием, которое вы должны понести как плату за мое молчание.

– Достойную цену? А что вы считаете достойной ценой?

Стритч выпрямился, готовясь торговаться, но лишь для приличия. Эта тетка, Черная Бесс, всегда доставляла ему заботы, и ему, возможно, будет лучше избавиться и от нее. А вот Дики… просто мальчишка, вставший ему в небольшую сумму. Если он выторгует за них достойные деньги…

– Женщина уже в годах, а парнишка слишком мал и годится лишь для подсобных работ. Однако я готов предложить вам рыночную цену. Но не пытайтесь надуть меня, хозяин. Я прекрасно знаю, сколько они стоят!

Чтобы извлечь из этой встречи хоть какую-то выгоду, Стритч немного поторговался. Но в конце разговора, когда они договорились о цене, она оказалась – и Стритч это знал – более чем приличной.

Стритч с трудом оторвал свою тушу от скамьи и скривился, когда перенес вес тела на больную ногу.

– Я сейчас принесу договор…

Он захромал к стойке. Все его ценные документы вместе с накопленными деньгами хранились в винном погребе за вынимаемым из стены камнем.

– Постойте… и вот еще что!

Стритч остановился и оглянулся.

– Да, сквайр Вернер?

– Я не стану вас позорить разглашением подробностей нашей сделки. Взамен я ожидаю от вас того же. Если вам станут задавать вопросы, вы можете похвастаться, что продали мне всех троих втридорога. Я не стану с этим спорить.

Поскольку у Стритча и в мыслях не было делиться с кем-то деталями сделки, он с радостью согласился.

Вернер раскурил сигару от уголька в камине, стоял и курил, пока тучный владелец таверны, пыхтя и кряхтя, протискивался в дверцу-люк погреба. Вернер устал. Его отвращение к только что имевшему место разговору выкачало из него слишком много сил. В иных обстоятельствах он чувствовал бы такое же отвращение и к себе. Продажа и покупка людей, как скот, всегда действовали на него удручающе. Вернер знал, что экономика Вирджинии в теперешнем ее состоянии рухнет без рабства и использования подневольного труда свободных людей, но от этого знания легче ему не становилось.

Как бы Вернер ни устал и ни вымотался морально, он решил, что ни за что не присядет в этой таверне. Он тяжело оперся на трость и ждал.

– Сэр? Масса Вернер? – раздался у него за спиной робкий голос.

Вернер обернулся. В паре метров от него стоял мальчик Дики. Его сильно трясло то ли от страха, то ли от волнения. «А может, и от того и от другого», – подумал Вернер. Он улыбнулся.

– Да, малыш?

– Прошу прощения, сэр, я не хотел, но так уж вышло, что я со своего места у двери услышал, что вы сказали… Это правда, сэр? Вы выкупили Бесс и меня? Мы будем жить с вами и с мисс Ханной?

– Будете-будете, малыш – ответил Вернер, по-прежнему улыбаясь. Потом заставил себя строго сказать: – Но только ни словечка об услышанном здесь Ханне. Обещаешь?

– Ой, конечно, сэр! Я ни словечка не пророню!

И тут, к великому смущению Вернера, мальчуган взял его за руку, наклонился и поцеловал ее.

Высвободив руку, Дики отступил на шаг назад и поднял на Вернера полные слез глаза. Потом прошептал:

– Спасибо вам, сэр. Каждый вечер буду Бога за вас молить.

– Ладно-ладно, парень. – Поддавшись внезапному порыву, Вернер опустил руку и погладил мальчугана по спутанным волосам. Потом поднял руку и весело произнес: – Так, беги-ка и сообщи новость Черной Бесс. Соберите вещи оба и приготовьтесь ехать вместе со мной в «Малверн».

Дики кивнул и выбежал из таверны, поскальзываясь и чуть не падая от спешки.

Вернер глубоко затянулся сигарой и широко улыбнулся.

И тут же все случившееся предстало ему в лучшем свете. Возможно, он все-таки не зря приложил нынче столько усилий, но вот методы – будь они прокляты!

Глава 7

Ханне казалось, что буквально в одночасье в «Малверне» произошли огромные перемены. Он стал счастливым домом. Началось все с того самого момента, как по комнатам разнесся рокочущий смех Черной Бесс.

Изменился даже сам Малколм Вернер. Он больше не запирался у себя в комнатенке, пытаясь коньяком заполнить пустоту и боль. Вместо этого он рано поутру выезжал из дома и осматривал плантацию, снова погружаясь в хозяйственные заботы и общаясь с людьми, обеспечивавшими его благополучие.

По вечерам ужин подавали в столовой, ярко освещенной свечами и блеском серебряной посуды. Свет отражался в хрустале и играл на тонком фарфоре.

Раньше Ханна часто гадала, дома ли Вернер, поскольку никогда не видела его за едой. Теперь же он с удовольствием поедал все, что с любовью и в достатке готовила Бесс, и потихоньку начал расставаться с худобой. Ханне казалось, что с каждым прибавленным килограммом он, похоже, становился по крайней мере на год моложе.

Ханна пребывала в восторге от такого поворота событий. Впервые она была довольна своей жизнью…

Дики и Бесс были крайне благодарные Ханне за проявленную заботу. В тот вечер, когда Бесс вылезла из коляски Вернера, девушка сбежала по парадной лестнице