Блеф - Девни Перри

свои длинные волосы сушиться естественным путем. Потом я забралась в постель, зевая, но, даже зарывшись поглубже в подушку, не смогла уснуть.

Что может быть лучше, чем провести пятницу за уборкой?

Большую часть дня я яростно работала, отказываясь подходить к окну и смотреть на улицу. Я не хотела видеть грузовик Хакса перед галереей. Я не хотела видеть галерею и точка.

Потому что, пока я вытирала пыль, пылесосила и скребла, в моей голове снова и снова прокручивалось это утро. С каждым разом смущение росло. Мои щеки горели от стыда.

Черт возьми.

Я практически умоляла этого мужчину жениться на мне. Я имею в виду, я не падала на колени и не умоляла, но в том, что произошло этим утром, не было ничего, что не делало бы меня похожей на сумасшедшую, которая, услышав слово «свадьба», подпрыгнула от радости, как единственная незамужняя подружка невесты во время бросания букета.

— Я даже не хочу замуж! — крикнула я, ни к кому не обращаясь, и продолжила яростно полировать холодильник из нержавеющей стали.

По крайней мере, не сейчас. Когда-нибудь я хотела бы завести собственную семью. Но в данный момент у меня не было настроения заводить настоящие отношения. Возможно, именно поэтому я и предложила это. Риз Хаксли не подходил мне в мужья. Я увернулась от пули.

И все же он отверг меня. И это было на удивление больно.

Какого хрена?

Дело было не во мне. Я отнесла чистящее средство к посудомоечной машине, чтобы отполировать до блеска и ее. Этот отказ был не из-за меня. Хакс отверг бы любую. Осознание этого не смягчило горечи.

На столе зазвонил мой телефон, и я подняла его. Папа. Ооо. Что я на этот раз натворила?

— Привет, пап.

На заднем плане раздались щелчки по клавиатуре.

— Алло?

Снова щелчки.

— Папа.

Ничего.

— Папа!

— Эверли? — спросил он, подходя к телефону. — Странно. Я не слышал телефонного звонка.

— Потому что ты позвонил мне.

— Правда?

— Дааа, — протянула я.

— О, извини. Должно быть, я просто набрал неправильное имя. — И, не сказав больше ни слова, он закончил разговор. Вероятно, чтобы набрать правильное имя.

— И их удивляет, почему я не поехала домой на Рождество.

Придурки. Двух отказов от двух разных мужчин в один и тот же день было достаточно, чтобы довести мою уборку до изнеможения.

Моя квартира была небольшой. Студия представляла собой одну открытую комнату с окнами только вдоль передней стены. Ванная комната, расположенная рядом с кухней, была единственным помещением с дверью. Но, поскольку мне больше нечего было делать, я придала этому месту блеск.

Воздуховоды в открытом промышленном потолке были протерты. Я начистила до блеска каждый дюйм стекла. Вымыла холодильник изнутри. Развесила одежду по цвету.

Я провела день, делая все возможное, чтобы чувствовать себя продуктивной.

Ничего не вышло.

Впервые за несколько месяцев заточения я почувствовала слабость. Это было по-детски. Это было… безнадежно.

В воздухе витал аромат отбеливателя, средства для мытья стекол и полироли для мебели, и я, наконец, отложила губки и тряпки, плюхнулась на диван и открыла ноутбук. Следующим этапом будет поиск работы.

С тех пор, как я искала на днях, ничего нового не появилось. Единственное новое объявление требовало наличия степени бакалавра.

— Продуктовый магазин. — Я могла бы работать там кассиром, пока не появится что-нибудь еще. Если появится что-нибудь еще. Если меня наймут. Я застонала и схватилась за живот. Что, если они не возьмут меня на работу? Что, если я буду худшим кандидатом из их списка?

Что, если проблема не в рынке труда Каламити, а во мне?

Мои пальцы замерли над клавишами, а сердце замерло, когда я позволила им набрать в строке поиска:

Работа в Новом Орлеане.

Если в Каламити было слишком мало рабочих мест, Монтана, возможно, была неподходящим местом для меня. Мысль о том, что я оставлю Люси, заставляла мое сердце болеть, но у нее был Дюк, а вскоре и их ребенок. Может, она и была моей единственной настоящей семьей в этом мире, но это не означало, что мы должны были жить в одном городе.

В Новом Орлеане, наверное, было бы весело. Я никогда там не была, но посетить «Марди Гра» (прим. ред.: Марди Гра — вторник перед Пепельной средой и началом католического Великого поста, последний день карнавала. Праздник символизирует прощание с зимой и радость всех людей перед наступлением тепла. Отмечается во многих странах Европы, в США и в других странах) было в моем списке желаний.

Список вакансий, доступных для женщины с невысокой квалификацией, оказался на удивление длинным. Почасовая оплата была достойной восхищения.

Я только что выбрала вакансию в компании по производству одежды, когда раздался стук в дверь. Я отложила ноутбук и пересекла комнату. Вероятно, это Керриган. Она часто поднималась наверх поздороваться, когда бывала в центре города. Может, она не откажется от вечернего коктейля в пятницу, потому что я, черт возьми, точно не отказалась бы от него.

Но когда я посмотрела в глазок, то увидела с другой стороны не Керриган.

Это был Хакс.

— Привет. — Я открыла дверь и отступила в сторону, чтобы он мог войти, но он остался стоять как вкопанный за порогом.

— Ты серьезно?

Пока я убиралась, я пыталась убедить себя, что отказ Хакса — это хорошо. Но когда он был так близко, все еще в этой чертовски сексуальной шапке, я поняла, что мои прежние усилия были тщетны.

Я бы вышла замуж за Хакса.

— Да.

Он провел рукой по подбородку, затем едва заметно кивнул мне.

— Хорошо.

Мой желудок сжался. О. Боже. Мой.

Черт возьми.

Я выхожу замуж.

Глава 8

Хакс

— Прости. — Я отодвинулся в сторону, чтобы Эверли могла пройти мимо меня в коридоре. Я прижался спиной к стене, когда она проходила мимо, не отрывая взгляда от пола.

Черт возьми, это было неловко.

Эверли бросилась вниз по лестнице, а я глубоко вздохнул, поднимая коробку, которую нес в офис.

Последние пять дней мы почти не разговаривали. Слишком ошеломленный тем, что я действительно поехал к ней домой и мы договорились пожениться, я сбежал, как только мы обменялись номерами телефонов.

Эверли согласилась стать моей женой, а она даже не знала моего номера.

Насколько это было хреново?

Все началось с поцелуя в моем кабинете, марафонского траха в моей постели, и теперь она была моей невестой.

Я надышался слишком большим количеством паров краски. Они затуманили мой разум.

И все же, хотя я и понимал, что