Последний шанс палача - Сергей Возный

— Согласен, — усмехнулся Гайтанов. — Ты, Евгений, обедать планируешь?

— А как же! Намекаешь, что пора бы гостя угостить?

— Наоборот, хочу проставиться за хлопоты. Вы тут как насчет ста грамм в рабочее время?

— Да мы тут в любое время положительно! Оперативный процесс, сам понимаешь!

Продолжили беседу уже за трапезой — в уютном кафе со спорным названием «Амир» [8]. Здесь, впрочем, знакомое слово было лишь именем хозяйского сына, сам хозяин-азербайджанец был радушен, а мясная кухня оказалась выше всяких похвал.

— Хорошо живете! — позавидовал Гайтанов «по-белому», цепляя вилкой очередной рулончик долмы.

— Не жалуемся, — кивнул Сечнев, утирая губы салфеткой. — Переводись к нам.

— Меня и там неплохо кормят. А здесь я уже бывал, по учебе…

Налили по второй, вспомнили учебу — местный Институт ФСБ, бывший прежде секретным до невозможности, а сейчас вписавшийся в Эру Гласности целиком — даже собственный сайт имеется. Работы не касались вовсе — привычка трепаться в людных местах отмерла у обоих еще с лейтенантскими звездочками.

— Она на Богдашке жила… на Богдана Хмельницкого, — сказал Женя уже в машине. — Очень приличный район, соседи друг друга знают. Твоя Суворина поселилась там пару лет назад и характеризовалась никак.

— Самая распространенная оценка.

— Именно. Жила одна, мужиков не водила, но и с соседями не было особой дружбы. После взрыва ее видели убегающей с целой кучей мужчин, один из которых был совсем плохой. Дырявый совсем. Примет, как обычно, никто не помнит.

— Хату обыскивали?

— Осматривали. Как место происшествия. Полы никто не вскрывал, если ты об этом.

— Там сейчас опечатано?

— Да фиг знает. С какой целью интересуешься?

— Все с той же, Женя. Хочу понять, зачем искали бедную девушку злые дядьки с ритуальными ножами. Откуда у дядек система пеленгации? При чем тут граната, в конце концов?

— Ладно, ладно, убедил! — замахал Женя руками. — Гладко поешь, черт красноречивый! Едем в адрес!

— А следак ругаться не будет?

— Я ему поругаюсь! — хмыкнул Сечнев, выруливая на широкий Красный проспект. — Щас отзвонимся, уведомим, возьмем участкового…

Гайтанов возражать не стал. Подумалось еще раз о превратностях судьбы, мотающей людей по кругу. Некоторых людей. Из поселков и городков — в краевые центры, а то и вовсе в столицы. Из столиц и прочих асфальтовых джунглей — обратно «к истокам». Давно ли сам чемоданы паковал, матеря суету, а теперь чего? Наигрался, что ли, в даун-шифтинг?

* * *

…Год 1995-й, Сибирь, весна. Город Волчеозерск с населением под миллион. Первый курс юрфака подходит к концу, собственное будущее представляется смутно. Гонорары, шестисотый мерс, костюм от Кардена… Что там еще может дать престижная профессия юриста? Чего в этом будущем точно не прорисовано, так это конторы с именем из трех букв — на тот момент еще ФСК [9] . Ждут Костю впереди, вместо офиса и адвокатской практики, сплошные погоны (сперва солдатские, а там и звездочкипойдут), вместо Швейцарских Альп маячат злые горы Кавказа, да и далекая столица обещает совсем не райские кущи. Позади остался затерянный в степях городок Целинск, куда в разгар сибирской зимы не всегда и проедешь. Из всех проблем (помимо сессии и безденежья) — перманентные бои на личном фронте, с периодической взаимной капитуляцией. Эх, молодость молодость…

…Год 2000-й, все тот же град Волчеозерск, столица Волчеозерского края. Вчерашний солдат и сегодняшний лейтенант Костя Гайтанов постигает вопросы религии. Ободранный кабинет краевого УФСБ нагоняет мысли о собесах и прочих присутственных местах: краска пола стерта до самой ДСП, стены белены при царе Горохе и подернуты по углам черной паутиной. Последний ремонт делался лет двадцать назад — в блаженную для конторы эпоху товарища Андропова. При Черненко и Горбачеве здание еще держалось, но последние лет десять добили его решительно, как сама контора добивала когда-то врагов революции. Один фасад остался: стены под серой «шубой» да голубые елки по кремлевской моде 70-х. Коллеги сплошь в отпусках, за окном пышет солнцем благодушное сибирское лето, а работа сводится пока к изучению документов. Сотни листов текста, десятки имен, названия организаций. Слишком много информации для мозгов, отвыкших от умственного труда! Отвлечься бы, пощелкать виртуальных монстров в компе, к подружке сорваться пораньше… чего еще может хотеться в двадцать три года симпатичному и здоровому парню?!

…Год 2009-й, тот же кабинет. Евроремонт, новейшая оргтехника. Майор Гайтанов озабочен переводом к новому месту службы. Из Волчеозерского края в соседнюю Республику Златогорье. Дела сдает, опустошая огромный сейф. Чего и жалко майору, так это собственных иллюзий, рассыпавшихся напрочь в циничные «нулевые» годы. Нефть дорожает, прут в страну шальные деньги — и деваются, блин, куда-то! Исчезают в радужном московском пузыре, переполненном «веселящим газом». Бандиты на бумерах сдали пост чиновникам, на место крыш пришли откаты, а харизматичную крутизну 90-х вытеснил гламур-унисекс. Всегда обдолбанный, счастливый и не желающий «грузиться негативом». Такая вот страна Откатия, где никто ни с кем уже не воюет, потому что все поделено, «попилено» и «занесено» кому положено. Майор Гайтанов в этой глянцевой державе ощущает себя лишним напрочь, а с некоторых пор и напрягаться неохота. Пускай все прет своим ходом — не мальчик уже! В тайгу, к земле поближе!..

* * *

Как сказал Сечнев, так и вышло. Примерно через час милицейский старлей провернул ключи в замках, и стальная дверь распахнулась.

— Милости просим!

Первым впечатлением стал запах: сложный букет из крови, гари и табака. Окно в большой комнате забито фанерой, на ковре бурые пятна, стены и мебель утыканы оспинами.

— Жаль.

— Это ты о чем?

— Это я о квартире, — пояснил Гайтанов, не вдаваясь в подробности. Помолчать хотелось, атмосферу впитать — не эту, вонючую, а ту, что была ДО. Будто на листе фотобумаги, опущенном в проявитель, рисуется общий фон, потом проступают контуры, а там и вся картинка выскакивает разом. Любил это дело когда-то, еще до цифровой эпохи!

— Да уж, хата ништяк была, — оценил Женя, оглядываясь неспешно. — Такая мебелюшка на моих зарплат десять потянет! И техника! Отвечаю, тут должен быть тайник с золотом!

Для Константина общий фон нарисовался давно — еще в Златогорске. Штрихи и контуры проступают до сих пор, а сегодняшний визит должен их слить в цельную фигуру. Материализуются, наконец, словесные портреты, станут женщиной из плоти и крови… или фотографией хотя бы. Вон, кстати, и она! Майор отворил аккуратно осколок стеклянной дверцы, фото в рамочке само потянулось к рукам, будто звали его. Женщина — красивая, рыжая, молодая, с дерзкой улыбкой. Брючный костюм, волосы распущены, в руке непонятный предмет — булава, кажись. Изящная, узкая булава из желтого металла.

— Хозяйка? — заглянул через плечо вездесущий Евгений. — Ничего так мамзель! А это что у нее за фаллический символ?

— Хороший вопрос. Твой, между прочим, город, и мамзель явно по твоей части.

— Ну, не преувеличивай! Взяла баба в руки дубинку, и что теперь?!

Фотографию Гайтанов прибрал, от греха подальше. Первый реальный портрет Дины Сувориной (скорее всего — а кому еще тут быть?!), не считая казенного фото в паспортной «форме № 1». На соседней полке, среди десятка дырявых книг нашел почти свежий авиабилет: Домодедово — Толмачево. От Москвы до Новосиба, соответственно, конец июля. А всего через пару дней оказалась гражданка Суворина в златогорской тайге, с целой компанией рассерженных мужчин на хвосте. Дырявые книжки интереса у майора не вызвали: пара дамских романов, фантастика, мистика. Пролистал для очистки совести, но так уже, без энтузиазма.

— Стены глухие, как назло! — продолжил опер Сечнев пародию на обыск. — Может, половицы нам ответят взаимностью? Или ящики с двойным дном?

— Фантазер! — проворчал Гайтанов, цепляя верхний ящик солидного комода. — Вещица-то антикварная, мореный дуб. На сколько твоих зарплат потянет?

— Да и твоих не меньше, — огрызнулся Женя, подходя сзади. — Опа, бельишко! Фетишизмом не страдаете, коллега? Тогда хоть дно простучите!

— Не учи отца… — сказал майор, запуская руку в ворох ажурных трусиков и прочих дамских пикантностей. Стукнул по дну, ухо поймало несоразмерность, еще стукнул. Потянул тяжеленный ящик наружу. Белье на ковер выпало сразу, а вот с дном пришлось повозиться. С фанеркой, подогнанной до миллиметра и никак не желающей выниматься. Так себе тайничок, без затей — не столько от вора, сколько от любопытствующих.

— И это все?! Ради ЭТОГО она огород городила?!