Последний шанс палача - Сергей Возный

Коридор, железная дверь с глазком, конвоир за спиной. Туфли на ногах (без шнурков) хлябают, дорогие брюки (без ремня) съезжают с пуза и норовят упасть совсем. Ощущение собственной рыхлости, слабости, башка после жесткого задержания гудит.

— Стой! Лицом к стене! Заходи!

Лязгает за спиной замок, вонь камеры шибает в нос. Нары, тусклый свет, никакой тебе братвы… ну да, здесь ведь подолгу не сидят. Дальше — или на волю, на подписку, под залог, или…

* * *

ЗАЧЕМ?

Риторический вопрос, особенно для тех, кто сам баловался рейдерством. Разумеется, захват бизнеса, без всяких детективных заумствований! Или нет? Боря святым не был, убить его могли по тысяче разных причин — от банальной ссоры до чьей-то жены. Опять-таки, пользованные стаканы на том столике, виски вскрытый, початая закуска. Явно гость сидел у Бориса, причем мужеска пола (ни вина на столе, ни даже шоколада). Сидели, квасили, поцапались… все как думает следователь. За вычетом одной детали — этим вечером ждали там в гости Глеба, а набираться раньше времени не в Борисовых правилах. Значит что? Значит — инсценировка! Неизвестный гость про визит Глеба знал заранее, зарулил чуть раньше, а Боря ему сам открыл дверь. Дальше вообще рисуется целая операция — отследить Глеба на трассе, ментам позвонить точно в срок, чтобы не успел сорваться из дома, патроны в карман сунуть при задержании. Группа работала очень слаженная, с участием одного, минимум, милиционера. За совращенных жен так сложно не мстят, а потому первая версия остается самой реалистичной. Захват. Акционировать свой холдинг Глеб с Борисом принципиально не захотели, стандартная рейдерская схема тут не проканала бы, зато другая сработала — старая как мир. Один совладелец убивает другого и надежно садится, бизнес остается в руках замов и вице-президентов… в руках Кирюши, короче. Вот тебе и ответ на вопрос «кому выгодно?», даже к бабке не ходи!

Кирилл! Кирюша!!! Мразь ты белобрысая!!!

Сколько раз на стрельбище совал шефу в руки пистолеты, украшенные теперь полноценными отпечатками! Как грамотно нынче завез в тир — чтоб следы пороха на руках остались! А самое главное, насколько легко мог заехать к тому же Боре — внезапно, на огонек! Лично все сработать, без свидетелей! Шустрый парень. А ты, Глеб Воропаев, — солдафон, головорез и пьяница, решивший цапнуть бога за бороду! До поры вам с Борей везло, но Россия — не Швейцария, тут нельзя быть просто мирным буржуа! Расслабился, запнулся — и вот уже стучат по твоей спине копыта более удачливых иноходцев!

* * *

— Фамилия, имя, отчество?

— Я уже говорил вчера. У вас там не записано?

— Ведите себя спокойней, Глеб Семенович. Вчера с вас взяли только объяснение, а сегодня вы допрашиваетесь по уголовному делу. Пока — в качестве свидетеля, но учитывая, что вы изначально не хотите сотрудничать…

— Я хочу сотрудничать. Я не хочу, чтоб из меня крайнего делали только потому, что я там оказался!

— Считаете, что этого мало? — Следователь глядит с искренним удивлением, потом начинает загибать пальцы: — На месте происшествия оказались — это раз. Отпечатки на стаканах — два. Пороховой нагар на правой ладони, патроны к пистолету ТТ в кармане. А гражданин Холминов, между прочим, убит именно из ТТ. У вас ведь в последнее время были очень натянутые отношения, а прежде он у вас жену увел. Как видите, прямых доказательств вашей вины пока нет, зато есть множество косвенных. Их количество может перерасти в качество, Глеб Семенович. Запросто может убедить и судью и присяжных, если захотите именно такого суда. Мотив преступления у вас есть, цель — тоже есть, только с объективной стороной пока неувязочки. Но мы этот пистолет найдем, не сомневайтесь…

* * *

Тишина, духота, вонь, тусклый свет. Одиночество. Сколько могут держать в ИВС? Сорок восемь часов, кажись? Потом продавят санкцию на «стражу», автозак доставит в какую-нибудь «Матросскую Тишину», и одиночество сменится веселой камерой человек на сорок. Сломаться не должен, не слабак, но шибко уж привык к красивой жизни. Не хочется падать! Адвокат полон оптимизма, обещает ограничиться подпиской о невыезде, но дальнейшую перспективу оценивает по-еврейски осторожно. Слишком много мелочей, которые можно толковать так и сяк!

Шаги за дверью, лязг замка.

— Задержанный, на выход!

* * *

Сегодня их двое — «Чапай» и еще один, невыразительный, без особых примет.

— А что, ночами можно допрашивать?

— А это и не допрос, — усмехается «Чапай» в роскошные усы. — Так, поговорим за жизнь, если она тебе еще нужна.

— Грозите?

— Да боже упаси! Мы люди простые, житейские, хотим, чтобы всем было хорошо. Тебя вот от зоны спасаем.

— Это как?

— А запросто. Следователь тебе нагонит всякой жути, но без орудия убийства ему придется бамбук курить. Без «тэтэшника» с твоими, мил-человек, отпечатками. Как ты уже понял, пистолет у нас, и всплывать ему в деле совсем не обязательно.

— Я не мент, но криминалистикой интересуюсь… — Слова лезут из горла тяжело, будто гортань песком присыпана. Пистолет, Борька… заехать, что ли, ногой в ближайшую рожу?! А смысл? — …Так вот, вещдоки должны с места преступления изыматься под протокол, с понятыми всякими там. А это теперь просто оружие, за которое я когда-то ухватился.

— Гляди, Гера, клиент грамотный! — скалит зубы «Чапай». — Клиент прочитал УПК и решил поучить жизни двух старых оперов! Не учел только одну мелочь под названием «человеческий фактор»!

— Честных людей не учел! — кивает Гера с энтузиазмом, даже привстает. — Хороших, законопослушных граждан!

— Или даже НЕ граждан! Дворника-таджика, например! Чистил он себе снежок на буржуйской улице, а тут из буржуйского особняка выбегает человек с пистолетом. Прячет, негодяй, кровавое оружие… ну, допустим, в дупло ближайшего дерева. Таджик со страху заныкался, а вот завтра мужская гордость в нем победит, и явится наш дворник с заявлением в милицию. Ствол, естественно, найдут именно в том дупле, а свидетель уверенно опознает подлого убийцу. Как тебе такой расклад, мил-человек?

— Ну, я тоже не в лесу рос, — усмехается Глеб с видимой беззаботностью. — И знакомых у меня тут полно в самых разных сферах. Свидетеля вашего возьмут в оборот, он расскажет правду, и вам кирдык. Нижний Тагил или Иркутск… где там еще зоны для «оборотней»?

— Опять чую неуважение, — огорчается «Чапай» уже всерьез. — Клиент думает, что два поганых мента решили заняться самодеятельностью и цапнули слишком большой кусок. Не понимает клиент, что ментам такие куски не нужны, им бы чего попроще. Мы в команде работаем, ясно? Ты ж сам рос при Советах и знаешь, что коллектив всегда сильнее одиночки! Вон Ходорковский на что был крут, а где он теперь?

— Ну, у него и кровники нашлись покруче вас. Чего хотите-то?

— Во-о, уже деловой разговор! — констатирует «Чапай» с облегчением. — Гляди сюда, для начала, чтоб впустую не молотить воздух.

На тетрадном листе шариковой ручкой нарисованы десятка два прямоугольников и кругов, связанных стрелками. Схема бизнеса — ЧОПы, входящие в холдинг, банки, связи, прочее всякое.

— Понимаешь, есть люди, мечтающие все это забрать, причем без последствий. В смысле — чтобы вы с партнером ОБА куда-нибудь исчезли. Желательно метра на два под землю. Не понимают, дурики, что после таких исчезновений родится слишком много вопросов! Как им потом продавать такой бизнес, если от него конкретно воняет? Если только бандюкам по дешевке, но это ж совсем мимо кассы!

— Лучше убедить, чтоб я сам отдал, — кивает Глеб. — Чтоб не суетился, расслабился, и все бы получили удовольствие. Да только хрен вам, граждане, вместе с теми людьми!

— А ты не торопись плевать в колодец. Бизнес ты уже потерял, главное, самому выжить.

— Опять пугаете?

— Утомительно с тобой, — морщится «Чапай», демонстративно смотрит на часы. — На дворе, между прочим, поздняя ночь, времени у нас мало, а у тебя еще меньше. Ровно сутки. Потом следователь должен решать с мерой пресечения, а выпустить тебя просто так мы уже не можем, сам понимаешь. Или завтра подписываешь документы, или ПОСЛЕзавтра честный таджик сообщает про пистолет. Перевезут тебя на тюрьму, а там ведь люди разные. До суда можешь и не дожить. Бизнес в любом случае останется твоему заму, и все будет на мази, только чуть посложнее. Осознаешь?

— Занятно. То есть все-таки Кирюша?

— Это уже не важно. Через неделю хозяева сменятся, ты для них будешь неопасен, потому убивать тебя нет смысла. Возьмешь на пропитание энную сумму, и живи себе дальше.

— Вот спасибо за щедрость! — Иронический тон Глебу дается плохо, совсем эмоций не осталось. — Я, как товарищ Сухов, предпочитаю помучиться. Если вы не против. В тюрьме тоже люди живут, и вообще…