Последний шанс палача - Сергей Возный

— И это все?! Ради ЭТОГО она огород городила?!

— Всяко бывает, — сказал Гайтанов рассудительно. — Вдруг любовник залезет, а тут такие странности!

Журналы. Яркие, глянцевые, разного дизайна, но с одинаковым названием.

— «Лунос мистериа», — прочел капитан Женя тоном медиума из модных декадентских салонов прошлого века. — Загадочные жуткости в режиме онлайн! А реально, что это за хрень?

— Впервые вижу. Не хочется напоминать, чья это земля…

— Ладно, не наезжай, — поморщился Сечнев озадаченно. — У нас тут каждой твари по паре, и это только зарегистрированных! За всеми не уследишь!

Под журналами обнаружилась стопка бумаги — принтерная распечатка. Никаких уже красивостей и глянцев, сплошь функциональный текст.

— Что-то оно мне напоминает! — хмыкнул Сечнев. — Ты с «Белым братством» пересекался когда-нибудь?

— А то! Только тут, по-моему, круче. Гляди, чего пишут!

Распечатка и впрямь заслуживала внимания — к десятой примерно странице, по нарастающей. Цивилизованные вопросы-ответы закончились, дальше пошли рекомендации.

…

«СРЕДСТВА КОНТРОЛЯ НАД ПАСТВОЙ

1. Наркотики. Их применение требует осторожности, чревато уголовной ответственностью и может дискредитировать жрицу перед сестрами. Недопустимо использование шприцев и иных средств, оставляющих следы на теле. Идеальный вариант: добавить в ритуальную пищу или питье (с обязательным уничтожением остатков)…

2. Жертвоприношения. Важно различать мистерии темной и светлой сторон Луны. Светлый ритуал допускает принесение в жертву молока, хлеба и меда. Темная мистерия (заклятие духов Тьмы) обязательно требует крови…»

— Н-да, прикольные тезисы! — выдал Женя комментарий. — Смахивает на вуду. Ваше мнение, коллега?

Гайтанов пожал плечами. Вилась вокруг дымка воспоминаний, вставали из нее многорукие истуканы, хищно щурились нацеленные стволы. Снова религия! Ну на кой оно ему, чего спокойно в горах не сиделось?!

— Я разок пробовал ритуальное питье, — сказал майор нехотя. — Лет десять назад, еще по первому делу. Чуть с башкой не расстался.

Дальше читать не хотелось — распечатка легла на пол, журналы устроились рядом. Гайтанов бросил на них беглый взгляд и вдруг замер. Наклонился, картинка на верхней обложке сделалась объемней и четче. Женщина — смутный силуэт в черно-белом балахоне, на фоне полной Луны. Капюшон, темный овал вместо лица, серебристая маска в руке.

— Ты чего там углядел?

— Погоди, — отмахнулся майор, рука нашарила в сумке давешнее фото. — А ну зацени! На маску смотри, сравнивай!

Изящная маска в женской руке, красивая рыжая женщина в рамке… нарисованное серебро не смогло повторить улыбку и дерзкий взгляд, да и не нужно этого. Без того сходство очевидно.

— Вот такая фигня, — сказал Гайтанов глухо. — Кто ж ты у нас есть, гражданка Суворина? Кто ты вообще такая?!

Часть третья. Псы господни

Глава 1. В Капкане

Безвременье. За полгода до основных событий

…Духота, спертый воздух, запах дерьма и хлорки. Запах несвободы. Тусклая лампочка забрана в сетку, дощатые нары отполированы тысячами тел. Изолятор временного содержания. Не зона, не тюрьма — даже не следственный изолятор, именуемый в просторечье тюрьмой. По нынешним либеральным законам заключить под стражу в СИЗО могут только с судейской санкции, а пока задержан на несколько суток. Хотя за санкцией тоже не заржавеет, при таких-то обстоятельствах! Попал, бляха-муха, влип по полной! Как в плохом детективе, где финал угадываешь с первой сцены! Всякого ждали с Борей, опасались хитромудрых юристов, рейдеров, чиновничьих наездов — игры по правилам, короче. Пусть корявым, но правилам «нулевых» годов, гламурно-откатных. Противник мыслил, оказывается, 90-ми, грубо и наверняка. Наблюдал, как крокодил из прибрежной мути, не размениваясь на мелкие «пробивки». Тишина вокруг Глеба с Борисом стояла благостная, а солнышко их бизнесу светило абсолютно по-африкански. Так и манило расслабиться, окунуться от жары в спокойное озеро. Даже на глубину не лезть. Всего один шажок…

* * *

… — Слушай, старик, имею предложение, подкупающее своей новизной! — Голос Бори в трубке отдает хмельком. — У меня тут Натаха срулила на пару дней, проведать родню. Я, соответственно, остался в гордом одиночестве и решительно желаю настебашиться. Приказ ясен?

— Жене приказывать будешь! Жди часикам к девяти, да пожрать приготовь!

Ночь, снег, трасса, свет фар. Борькина улица, забор, звонок. Тишина. Тяжелая тишина, нездоровая. Звук сирен вдали. Калитка открывается легко, входная дверь тоже не заперта, в прихожей пахнет пельменями, гарью… и чем-то еще. Жутковатым чем-то, давним, упрятанным лет пятнадцать назад в тайники памяти. Кровь?

— Боря, ты где?! Я ж тебя убью, зараза!

Коридор, гостиная, стол накрытый. Тарелки и стаканы. Боря… да, он тоже здесь, и убивать его уже поздно. Ни к чему убивать человека с тремя дырками в груди и неподвижным, стеклянным взглядом!

— Борька… ты че это, а?!

Пульса нет, конечности еще теплые, а сирены рядом уже, захлебываются прямо у ворот. Крики, топот, боль от удара в голову.

— Лежать, милиция!!!

Наручники жмут запястья, хмурый спецназовец рядом, несуетливые люди бродят по комнате, щелкают вспышками.

— Ты куда ствол задевал? — Человек с усищами а-ля Чапаев садится напротив, взгляд снисходительный. Строгое лицо с этим взглядом вполне сочетается, да и усы в комплекте выглядят совсем не смешно.

— К-какой еще… вы что, на меня думаете?! Е…сь совсем?!

— Сидеть! — орет «Чапай», и рука спецназовца ложится Глебу на плечо, фиксирует.

— Ты мне тут психа не врубай, не поможет. Раскалывал и покруче тебя!

— Не ори, голова болит.

— Голова — не жопа, завяжи и лежи. — Лицо усатого расплывается в доброй улыбке. — Сейчас с тобой поговорит следователь, ему и будешь лепить горбатого. Позже увидимся.

Следователь молод и интеллигентен — не похож, короче, на «Чапая».

— Фамилия, имя, отчество? Год рождения? Кем приходитесь погибшему? Предупреждаю, Глеб Семенович, что согласно статье 51-й Конституции вы имеете право…

Скучно следаку. Пытается, без энтузиазма, играть в Коломбо, вопросы задает внезапные и шокирующие, но толку нет. Глеб колоться не думает, а главное — ни к чему его признание следователю. Детективами этот парень явно не увлекается, а потому картина мира для него проста и ясна: поцапались буржуи, перепили, слово за слово… В пролетарско-маргинальной среде пьют дешевую водку и хватаются за ножи, а тут уровень повыше — пистолет и выдержанный виски.

— Это пока не допрос, Глеб Семенович, но если вы так настроены…

Личный обыск — унизительный, будто в душу залезли. Носовой платок, расческа, зажигалка, еще что-то… три цилиндрика в брючном кармане, тяжелых даже на ощупь.

— Что такое, Глеб Семенович?

— Да сейчас… — поперхнулся Глеб, закашлялся, платок со стола обратно хватает.

— Вам плохо?

— Хуже не бывает, — теперь платок сунуть в тот самый карман, будто машинально, нащупать сквозь него узкие цилиндры, которых там просто не может быть. Пожулькать хорошенько, чтоб никаких отпечатков!

— Вот, пожалуйста. Фигня какая-то в кармане.

— Ну, ничего себе! — веселеет следователь. — Да это не фигня, это статья уголовного кодекса!

— Это подстава, — морщится Глеб. — Патроны подкинули при задержании, моих отпечатков там нет.

— Ну-ну. Может, у вас и следов пороха на руках не осталось? После стрельбы? Даже если успели отшоркать с мылом — специальная проба покажет.

Следы пороха? Сегодня?!!

— У меня есть служебный пистолет. — Голос звучит хрипло, будто простыл за мгновение. — Сегодня я был в тире со своим замом, он подтвердит!

— Ну, конечно, конечно… да не волнуйтесь так, Глеб Семенович, — улыбается следователь, глаза от недосыпа красные, достало его все, дальше некуда. — Будет день, будет и пища. Все выясним. Как, говорите, вашего заместителя зовут?..

Коридор, железная дверь с глазком, конвоир за спиной. Туфли на ногах (без шнурков) хлябают, дорогие брюки (без ремня) съезжают с пуза и норовят упасть совсем. Ощущение собственной рыхлости, слабости, башка после жесткого задержания гудит.