Отсрочка от казни - Андрей Дышев

В карманах его смердящего, насквозь пропотевшего кителя не было ничего, кроме ключа от входных дверей. Если бы я нашел накидной ключ от дверей купе и умывальников, то запер бы сержанта в умывальнике. Но этот ключ не оставил мне права выбирать. Я присел перед столиком, взвалил легкое, угловатое тело сержанта на плечо и вынес его в коридор. Открывая перед собой двери ногой, задевая головой моего жалкого врага все углы и выступы, я вынес тело в тамбур. Скорость еще не слишком большая, успокаивал я себя. Насыпь песчаная, она смягчит удар.

Я опустил тело на пол, открыл дверь и сорвал с лица совершенно высохшую повязку. Рельсов я не видел, казалось, что вагон парит на воздушной подушке над пустыней. Локомотив, окутанный черным дымом, прожигал кисельный воздух. Из-за горизонта на нас наплывала горная гряда. Поезд мчался на нее в лобовую, словно гарпун на гигантский бок кита. Ни телеграфных проводов, ни белых столбиков, отмеряющих каждую сотню метров вдоль пути, не было. Я ухватился за наружные поручни и свесился, как с борта накренившейся яхты. Колеса вагона разматывали клубок, оставляя за собой ржавые нити рельсов. Частоколом мельтешили черные, полуистлевшие шпалы, между которых проросли колючки и клочки выгоревшей травы. Мы неслись по какому-то допотопному пути, давно забывшему о поездах.

Скинуть бесчувственное тело так, чтобы оно не угодило под колеса и при этом не полететь вслед за ним, оказалось весьма непростым делом. Мне пришлось снова взвалить сержанта на плечо. Я отправил его в пустоту, как мешок с мукой в кузов машины. Сержант упал на край насыпи, покатился по нему бревном и, наконец, зарылся головой в песок.

Когда я вернулся в коридор, Влад, пошатываясь, уже стоял на ногах. Он все время тряс головой и мелко отплевывался.

– Что это? – неопределенно спросил он, тяжело опираясь мне на плечо. – Где все?.. Башка раскалывается. В туалет хочу…

Он еще не был готов выслушать меня и понять. Да и сам я еще не все понимал. Где спецназ? Кто вывел поезд из отравленной зоны? Куда делся Филин? Где Леся?

Я зашел в купе, которое еще недавно служило камерой несчастному Бунимасу, взял со столика бутылку с минералкой и, сорвав пробку, протянул Владу.

– Пей! Тебе надо много пить. Не отворачивай лицо! Нас отравили газом, ты понимаешь, что я говорю?

– Стой, куда ты? – схватил меня за руку Влад. – Не оставляй меня… Все плывет.. Откуда газ, что ты несешь?.. Этот негр… ты понимаешь, что он увидел? Он мне сказал… Мы не так о них думаем…

Его речь становилась все более бессвязной, напоминающей бредни сильно пьяного человека.

Пришлось затолкать Влада в купе и насильно усадить на диван. Тяжело дыша и судорожно массируя шею, Влад уставился на бутылочную этикетку. Взгляд его потух. Мне показалось, что он опять на грани потери сознания.

– Сиди здесь и не высовывайся! – приказал я ему и вышел в коридор.

Ни Мила, ни Регина еще не пришли в себя, и я смог им помочь только тем, что выбил окна в их купе. Вагон, еще вчера отливающий свежей чистотой, сверкающий тонированными стеклами, украшенный цветами в макраме, наполненный прохладным воздухом из кондиционеров, теперь напоминал бронепоезд, вышедший из района боевых действий. Слепые окна с осколками вымазанных в черной краске стекол, сбитая в кучу грязная ковровая дорожка, торцевая дверь, перегородки со следами крови, катающиеся по полу бутылки, раздавленные ломтики сыра и ветчины под ногами, выломанная дверь в умывальник – весь этот кошмар дополнял список безжизненных тел, которые были выброшены из вагона-морга.

Я обыскал купе, в котором обнаружил сержанта, перевернул постели, посмотрел под диванами, в багажном отсеке, но автомата не нашел. Филин? – с сомнением предположил я, вспоминая, как тот корчился и мочился на штору, чтобы использовать ее как фильтр. Вряд ли он, спасая себе жизнь, стал бы беспокоиться о такой ерунде, как автомат сержанта. Может быть, сержант успел выкинуть оружие из окна, когда мы все начали травиться газом?

Я услышал, как в противоположной стороне вагона ударилась в перегородку дверь. Я вышел в коридор, поднял с пола свое единственное оружие – поручень – и, стараясь не касаться вымазанных в краске стен, осторожно пошел вперед. Дверь купе Милы была закрыта, хотя я, выбивая окна, оставил ее открытой. Понимая, что за дверью меня может ждать приклад автомата и даже очередь, я встал сбоку от нее, прижался к перегородке и дернул дверь на себя.

Мила сидела на диване, подсунув ноги под себя, и покачивалась вперед-назад. Подняв неимоверно бледное лицо, она простонала:

– Ради бога, закройте дверь. Мне плохо…

Она тотчас схватила полотенце и прижала его ко рту. Судорога сложила ее пополам, и женщина уткнулась лицом в подушку. Сейчас ей было не до разговоров и выяснений отношений, и я, ни слова не говоря, закрыл дверь.

Я пошел обратно. Влад продолжал сидеть в той же позе, в какой я его оставил несколько минут назад. Одной рукой он подпирал свою тяжелую голову, а второй держал бутылку с минералкой, словно страдал от тяжелейшего похмелья и никак не мог справиться с пивом. Я сочувствующе кивнул ему и пошел к Регине.

Похоже, девушка перенесла отравление намного хуже своих коллег по несчастью. Без каких-либо признаков жизни она лежала на полу между диванами лицом вниз, ее руки были сведены где-то под челюстью, и казалось, что девушка, таясь, рассматривает жучка в спичечном коробке. Я присел перед ней на корточки и положил ей на спину ладонь между лопаток.

– Регина, – позвал я тихо, боясь испугать девушку своим внезапным появлением.

Мне показалось, что она вовсе не дышит. Я схватил ее руку чуть выше локтя и выдернул ее из-под головы. Рука девушки была горячей и влажной. Несколько секунд я держал ее тонкую и прозрачную, как у эмбриона, ладонь в своей ладони, потом разжал пальцы. Рука девушки упала на пол, щелкнув серебряными кольцами, как кастаньетами.

У меня похолодело внутри. Расставив ноги, я встал над девушкой, взял ее за плечи, поднял и перевернул на спину. Потом убрал волосы с лица, посмотрел в ее мутные неподвижные глаза и, наполняясь ужасом, коснулся пальцами ее тонкой шеи, покрытой, словно чешуей, мелкой сеткой кровоподтеков, очень похожей на след от вафельного полотенца.

Регина была мертва.

Глава 14

– Влад!! – заорал я, вываливаясь из купе, и, путаясь ногами в скомканной ковровой дорожке, кинулся по коридору. Я потерял ориентацию в этом подобии коммунальной квартиры, с лету врезался в стеклянную торцевую дверь, развернулся и побежал обратно. Я мчался столь стремительно, что казалось, будто я стою на месте и толкаю ногами вагон. Дверь Влада была задвинута, и я нетерпеливо схватился за ручку.

– Ее придушили, Влад!! – крикнул я, отшвыривая дверь в сторону, и с открытым ртом застыл на пороге.

Влад тяжелой статуей продавливал задницей диван у самой двери и по-прежнему тупо смотрел на бутылку с минералкой, а напротив него, взгромоздившись на столик и поставив ноги в пыльных кроссовках на постель, сидел Филин. Он сильно изменился за то недолгое время, пока я его не видел. Одежда его была выпачкана то ли в краске, то ли в солярке, на руке, чуть выше кисти, запекшейся кровью чернел глубокий порез. Лицо его блестело от пота, лоб, изрезанный глубокими морщинами, напоминал полусырой блин из плохой муки, а нос заметно выделялся своим багровым оттенком и оттого казался непомерно большим, клоунским. Взгляд Филина плыл, казалось, что у него, как у хамелеона, зрачки движутся независимо друг от друга. Ствол автомата, в отличие от него, нацелился на меня своим черным зрачком не мигая.

– Сядьте, – медленно произнес Филин. – Я еще не все сказал вашему другу. Очень хорошо, что вы зашли к нам.

Я уже успел привыкнуть к особенности речи Филина, но сейчас я даже при большом желании не мог уловить в его голосе игры и жестокости. Наши с Владом колени соприкоснулись, когда я сел на край дивана. Мой друг, наконец, оторвал взгляд от бутылочной этикетки с изображением хрустальной горной вершины и взвалил его на меня. «Как он меня достал!» – прочел я мысль Влада.

Филин часто дышал и осматривал меня с ног до головы, словно делал массаж глазами. Это продолжалось слишком долго, и я откровенно заскучал. Влад отхлебнул воды и протянул бутылку мне.

– Я как чувствовал, – произнес Филин взволнованно. – К интуиции всегда надо прислушиваться, она зачаток предвидения. Перебор… Не успел.

Влад вздохнул. Похоже, что он это уже слышал.

– Мне нужен врач, – твердо сказал Филин. Это прозвучало как приказ с нотками безапелляционного каприза. – Может, кто-нибудь из вас – врач?

Мы с Владом снова переглянулись, словно хотели уточнить, не врачевал ли кто-нибудь из нас в прошлом.

– Что молчите? – надрывно спросил Филин, переводя взгляд с меня на Влада, и громче добавил: – Что молчите?! Отвечайте же!!

Я покосился на ноги Филина, затем на грудь, руки и голову. Никаких заметных следов ранения не было заметно.