Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников

распишись здесь.

Он вынул из-за пазухи бумагу и сунул под нос Махсуму.

– И чем, я, по-твоему, распишусь? – разозлился Махсум.

– Вы на палец плюньте и прижмите к бумаге, – подсказал Ахмед.

– Палец?

Разбойник кивнул. Махсум от души плюнул на большой палец и припечатал его к бумаге. На желтоватом листе осталось грязное, смазанное пятно.

– Сойдет. – Белый Воин брезгливо сложил бумагу двумя пальцами и долго думал, куда ее засунуть, потом запихнул под седло и обтер руки о штаны. – Вот вам предписание, – достал он другую бумагу, свернутую в трубочку, и передал Махсуму. – А там к седлу приторочены две клетки с голубями.

– Голубями? – заинтересовался Махсум, вертя в руках документ. – Мы никаких голубей не заказывали. На кой нам голуби, Ахмед? – обернулся он к телохранителю, заодно передав ему и предписание.

– Это почтовые голуби.

– Типа курьерская доставка эсэмэсок? Умно.

– Все, клоп, мне пора! – Всадник взмахнул рукой в прощальном приветствии и пришпорил пятками коня.

– Я не клоп! – прорычал ему вдогонку Махсум.

– Ладно, Бледный Махсум, или как там тебя, без обиды! – захохотал Белый Воин.

– Черный я, черный! – гаркнул Махсум, сжимая кулаки.

– Может, еще свидимся-а-а!

Всадник скрылся в облаке пыли и скоро пропал из виду за изгибом ущелья. Топот конских копыт стал стихать, а затем и вовсе затих где-то вдали.

Между тем Ахмед уже успел развернуть предписание и теперь вчитывался в витиеватую арабскую вязь, шевеля губами.

– Что там у тебя? – спросил Махсум, приближаясь к телохранителю.

– Нам надлежит поторопиться, шеф! – оторвался разбойник от бумаги. – Мансур-ако пишет, что некий хитрый караванщик Кагылбек решил пройти мимо нас ночью и должен выйти из города на вечерней заре. О всемогущий Аллах! – Ахмед вскинул голову, вглядываясь в темнеющее небо. – Караван уже вышел из города.

– Да не торопись, успеем, – успокоил разбойника Махсум.

Меньше всего ему сейчас хотелось куда-то мчаться сломя голову. Прогулка в город и обратно вымотала его на нет, и сейчас Махсум желал только одного – по-человечески перекусить и отдохнуть.

– А что насчет опиума? – пошутил он, взглядом пытаясь разыскать в табуне наиболее сильного и крепкого коня, но все они были совершенно одинаковы.

– Опиума в караване нет, шеф! – серьезно сказал Ахмед и протянул Махсуму бумагу. – Вот, взгляните сами. Мансур-ако так и написал, и даже жирно подчеркнул два раза!

– Респект ему, – хмыкнул Махсум. – И что же везет караван?

– Караван везет пшено, просо, ячмень, овес и еще тридцать невольников! Мы должны взять последних.

– А зерно?

– Зачем нам зерно, шеф? – вопросительно уставился на главаря Ахмед.

– А зачем нам невольники? – Махсум выбрал наконец коня и закинул ногу в стремя.

– Не этого! – возмущенно замахал руками Ахмед. – Вон того, гнедого возьмите.

– Так ведь он доходной какой-то, – засомневался Махсум, оценивающе разглядывая поджарого коня с тонкими ногами, тощим крупом, прямо-таки лебединой шеей и хитрой лисьей мордой.

– Что вы! Это же арабский скакун!

– А не врешь?

– Чтоб меня разорвало!

– Ладно, уговорил, – нехотя согласился Махсум, с трудом взбираясь на предложенного Ахмедом скакуна. – Ты так и не сказал, на кой нам сдались невольники.

– О, невольников можно очень дорого продать! А зерно сейчас уходит по бросовым ценам – очень хороший урожай был.

Ахмед лихо взгромоздился на коня, прежде выбранного Махсумом, и у того зародилось смутное подозрение, не надул ли его хитрый разбойник, но выставлять себя лишний раз законченным лопухом не хотелось, и Махсум скрепя сердце промолчал.

– Да, отправь ханурику сообщение: мол, так и так, коней получили, задание поняли, выезжаем.

– Вы имеете в виду Мансур-ако? – переспросил Ахмед.

– Нет, его бабушку! Ахмед, кончай тупить. Отправляй сообщение и едем.

– Понял, шеф! Сию минуту, шеф!

Ахмед похлопал себя по одежде, вытащил откуда-то заточенный кусок древесного угля, положил на колено обрывок бумаги и принялся выводить завитушки, высунув от напряжения язык.

– Ну, долго ты еще? – нетерпеливо переспросил Махсум, барабаня пальцами по передней луке седла.

– Не торопите меня, а то я собьюсь, и придется все начинать сызнова! – огрызнулся Ахмед, вспоминая, где и сколько нужно поставить точек над очередной закорючкой.

– О, местный дьявол, тебя что, писать не учили?

– Нет, не учили! Я медресе не заканчивал и писарем становиться не собирался… Вот, все!

Ахмед поставил жирную точку, с нажимом повращав уголек, свернул обрывок листа в трубочку, достал из клетки голубя и, привязав к его лапке послание, высоко подкинул птицу. Голубь два раза перекувырнулся через голову, повертелся на месте и заспешил домой, периодически выполняя кульбиты. Махсуму казалось, что птица вот-вот упадет, но голубь шел уверенно, хотя и с заметной натугой.

– Ты уверен, что он долетит? – с сомнением переспросил молодой главарь.

– Конечно! Это же почтовый голубь.

– А чего он постоянно сальто делает?

– Чего делает?

– Неважно. Едем?

– Да, поторопимся. – Ахмед отъехал немного и обернулся к оставшемуся табуну. – Чок, чок!

– Ты чего? – Махсум натянул поводья и непонимающе уставился на телохранителя.

– Я их зову идти за нами. Чок, чок, чок!

Кони фыркали, топали копытами, качали головами, но идти за Ахмедом, похоже, не входило в их планы.

– И? – не дождавшись нужного результата, уточнил Махсум.

– По-моему, нам подсунули очень тупых кони. На прошлых действовало безотказно.

– Это, скорее, прошлые были тупыми. Ты бы сам на этот самый «чок, чок» повелся? Кстати, что за дурацкое словечко такое?

– Не знаю, шеф, – пожал плечами Ахмед. – Мы так всегда коней подзывали.

– У вас кони разбойничьи были, а эти – дворцовые. Соображаешь?

– Не очень, – отрицательно покрутил головой Ахмед.

– Они же все зажравшиеся, значит, и звать их нужно соответственно.

– Это как? – у Ахмеда от любопытства даже лицо вытянулось.

– Ну как? Не знаю как! Может, дзинь-дзинь или ням-ням? Хрум-хрум?

Кони навострили уши и повернули головы в сторону Махсума.

– Кажется, работает! – радостно подпрыгнул в седле Ахмед. – Попробуйте еще раз!

– Хрум-хрум, я сказал! – гаркнул на коней Махсум.

Кони переглянулись, покивали и… потопали к Махсуму!

– Во, видал! – указал на них рукой крайне довольный собой Махсум.

– А все-таки «чок-чок» мне нравился больше, – опечаленно вздохнул Ахмед.

– Ничего, потом переучишь. Поехали!

Они понеслись вдоль ущелья. Отвесные стены по обе стороны узкого пролома замелькали трещинами и скальными выступами, стремительно уносясь назад. Позади несся табун счастливых коней, спешащих на долгожданную кормежку. Разумеется, они так полагали. Откуда коням было знать, что корм у разбойников еще нужно заработать.

До пещеры добрались уже затемно, когда на небе вовсю светили переливающиеся перламутром звезды. Уставший, измученный донельзя Махсум, сполз со спины коня и, разминая затекшую спину, собрался было крикнуть в темноту заклинание, как его потряс за рукав Ахмед.

– Шеф, а можно я попробую открыть пещеру?

– Да ради бога! – милостиво дозволил